Валерий Жмак - Крестовый марьяж
Так и не пройдя дальше коридора, девушка вытерла платком глаза и, прощаясь, предложила:
— Заходи к нам в любой вечер, будто ко мне или к Максу… Все у вас с Сашенькой сложиться.
Этой ночью, Берестов заснуть так и не смог. Он давно не курил, но, найдя на кухне завалявшуюся после одного из визитов однокашников пачку, выходил дымить на балкон до утра, пока не бросил вниз окурок последней сигареты…
5
Упавшего после удара прикладом летчика подняли, и минут пять вели под руки вдоль причала. Он понял это по звуку разбивавшихся волн, доносившемуся с правой стороны. Скоро слух уловил гул работающего где-то поблизости автомобильного двигателя. Звонко щелкнул замок открываемой дверцы, и майора затолкали в узкую кабину транспорта. Конвоиры, усевшись рядом, стали громко болтать на своем корявом языке. Машина, пару раз фыркнув на месте, тронулась в путь.
Напрасно Влад пытался что-либо разглядеть через широкую повязку. Несколько слоев плотной материи надежно закрывали от глаз тот мир, в котором он, волею судьбы, нежданно-негаданно оказался. Из окружающих звуков лишь натужный вой старенького мотора да голоса китайских солдат доносились до слуха пилота.
В скрипучем и тряском автобусе они проехали около получаса. Охранники беспрестанно смеялись, оживленно говоря о пленном. Берестов не сомневался, что именно он является объектом обсуждения и насмешек. Те часто хватали его за рукава, тыкали в грудь чем-то острым и постоянно подтягивали узел закрывающей глаза повязки.
«Интересный разворачивается сюжет… — думал он, ощущая под левой лопаткой жуткую саднящую боль и прикрывая на всякий случай ладонями больное колено, — перед отлетом на Родину, обязательно съезжу кому-нибудь из них по физиономии!»
Непонятный транспорт часто останавливался и через минуту-две дергаясь, силился продолжить движение. Постоянно застревая в каких-то пробках, автобус протяжно сигналил и объезжал невидимые Владиславом препятствия. Скорее всего, они ехали по узким улочкам небольшого китайского городка, через который вынужденно пролегал их путь. Наконец «катафалк» повернул куда-то и резко остановился. Конвоиры, промяукали в окна приветствия или пароли, и послышался лязг цепи с характерным, металлическим скрипом — открывались створки ворот. Содрогнувшись, автобус снова заколыхался на неровной дороге…
«Кажется, поблизости аэродром! — понял летчик, услышав знакомые мощные звуки авиационных турбин, с лихвой перекрывавшие пыхтение слабенького двигателя внутреннего сгорания, — и куда же они меня теперь? Неужели так оперативно на Родину…»
Лишенный возможности видеть, Влад, полностью полагался на слух. Сейчас машина ехала по рулежной дорожке. Это было понятно по стуку покрышек на неровных стыках бетонных плит. Справа стоянка самолетов… Только что остался позади работающий на малом газе Ту-134, — звук его шумных движков не спутаешь ни с какими другими… Впереди запускался Ан-26. К нему, плавно разворачиваясь, и подрулил их скрипучий тарантас. Пилота выволокли наружу и заставили подняться по небольшому трапу. Усадив пленника в кресло с высокой спинкой, экипаж, ожидавший, видимо только его, захлопнул дверцу и самолет, вспарывая винтами воздух, покатил к взлетно-посадочной полосе…
«Поплавал? — вопрошал сам у себя Берестов, устраивая голову набок и, делая вид, что собирается спать, — теперь снова в воздух, только на сей раз пассажиром и, не зная куда! Ладно, попробуем разгадать хитроумные тибетские ребусы…»
Сопровождающие, скорее всего, находились рядом и поглядывали за ним. Дождавшись, когда самолет набрал высоту и, закончив эволюции, взял нужный курс, майор стал незаметно, прижимаясь затылком к шершавому, грубому чехлу, опускать повязку. Он делал это не спеша, время от времени замирая без движения, будто отдаваясь во власть крепкого сна. Скоро над правым глазом появилась узкая полоска света. Владислав прижался правым виском к спинке, пряча от охранников результат своих усилий, и немного приоткрыл рот, словно совершенно расслабился и забылся. Затем, повозившись, добился того, что глаз впервые различил очертания салона Ан-26. На соседнем — через проход, кресле, восседал офицер, заложив ногу на ногу, и с интересом читал газету. Берестов сумел даже разглядеть большую фотографию над передовицей. «Господи… — мелькнула несвоевременная мысль, — кажется, этот идиот увлекся материалами съезда их родной коммунистической партии…»
Из-за плеча китайского воина виднелся край круглого иллюминатора. Владу этого оказалось достаточно…
«Лодка, разумеется, возвращалась на базу в надводном положении ночью. Или под утро. В любом случае, сейчас ещё первая половина дня, — начал анализировать увиденное, пленный летчик, — солнце освещает правый борт чуть спереди. Стало быть, самолет летит на север, точнее — на северо-восток… Вопрос только — куда пришвартовалась субмарина? Китайское побережье начинается на юге — от границы с Вьетнамом и простирается на несколько тысяч километров — как раз на северо-восток, до Кореи. Куда же мы „едем“? С юга страны в центр, или с восточной окраины — ближе к Российскому Дальнему Востоку?..»
Еще тлела слабая надежда, что его везут домой. Слабая — потому что до сих пор не произошло встречи с представителями советской стороны и обращались с ним — хуже не придумаешь…
Полет продолжался около двух часов. Когда АН-26, приземлился и, тормознув на стоянке, выключил двигатели, Владислава рывком подняли с кресла. Конвоиры, поправив на голове повязку и затянув, что есть силы узел, повели офицера к трапу. Минут десять они снова тряслись на таком же допотопном автобусе. Когда тот с визгом затормозил, кто-то бесцеремонно вытолкнул Берестова наружу так, что он, споткнувшись на ступенях, упал на разбитое колено…
«Кажется, рановато ещё надеяться на возвращение, — морщась от боли, думал майор, увлекаемый под руки охранниками, — что же они задумали?..»
Летчика втащили в какое-то здание. Тело ощутило прохладу, словно опустилось глубоко под землю, а в нос ударил затхлый, кисловатый запах. Его долго вели по нескончаемым коридорам, подталкивая в спину стволами автоматов. Наконец, чьи-то руки остановили и развернули пленника на девяносто градусов. Повязка с головы была грубо сорвана. Перед Владом предстала «гостеприимно» распахнутая дверь тюремной камеры. Вокруг толпилось человек шесть желтолицых офицеров и охранников. Что-то крича и смеясь, китайцы впихнули новоиспеченного арестанта внутрь «жилища».
Когда снаружи лязгнул засов, Берестов присел на деревянную лавку и с трудом вытянул больную ногу. Затем, осмотревшись, изучил незамысловатый каменный «мешок», размером два на три метра. Лавка, она же — кровать, с лежащим на краю, свернутым куском мешковины… В углу — подобие унитаза… Не было даже окна — лишь маленькая лампочка над массивной дверью, спрятанная в углубление стены за толстой решеткой. И все…
