Кэтлин Крамер - Дочь дьявола
— Ублюдок! — презрительно сплюнул Эпплгейт.
— Ублюдок и предатель! — поддержал его Люсьен.
Поступок Бартоломью сразил Джереда в самое сердце, но он даже не подал вида, пытаясь успокоить остальных.
— Спокойнее, джентльмены! Пусть Уил поступает так, как считает нужным, но помните о том, что его рано или поздно ожидает виселица.
По давнему обычаю, осужденных на казнь пиратов выводили из тюрьмы в сопровождении процессии, которую возглавлял офицер с серебряным веслом в руках, что символизировало власть Верховного Суда Адмиралтейства. Деревянные виселицы воздвигались на затопляемой приливом береговой полосе. Приговор приводили в исполнение во время отлива. За казнью обычно наблюдала огромная толпа зрителей с северного берега Темзы или с кораблей и лодок, стоящих на якоре. Тела повешенных снимали только по прошествии трех приливов.
— А я все-таки рискну, — Уил Бартоломью был готов на все, лишь бы вырваться из этого сырого, заплесневелого трюма. — Если бы ты, капитан, был благоразумным, то поступил бы точно так же.
— Благоразумным?! — очнулся Джеред, немного смущенный тем, что его вниманием опять завладела эта ненавистная женщина.
Он снова посмотрел на Квинн, с каждым разом находя ее все более привлекательной. Черные волосы блестящим шелком обрамляли нежный овал лица; широко распахнутые серые глаза были удивительно красивы, пухлые губы манили к себе… Проклятье! Джеред покачал головой, отгоняя наваждение. Какой же он дурак!
— Будь я действительно благоразумным, я бы не сидел сейчас в собственном трюме, — Джеред сердито плюхнулся на свое место. — Поступай как знаешь, Бартоломью. Что касается меня и остальных, мы не желаем стать висельниками.
— Висельниками?!
Квинн даже не допускала подобной возможности: ее отца никогда не поймают!
Губы Джереда искривились в понимающей усмешке.
— Не сомневаюсь, все вы, негодяи, считаете, что неуловимы, но придет время, и вам придется сполна заплатить за свои грехи.
Его высокомерие раздражало Квинн. А она-то, наивная, надеялась склонить капитана на свою сторону!
— Значит, таков твой ответ? — поинтересовалась Квинн у упрямца.
— Да.
Джеред повернулся к ней спиной.
— Что ж, быть посему, — окончательно потеряв самообладание, Квинн прошипела: — Мне наплевать, что ты можешь сдохнуть здесь от голода!
В эту минуту она, действительно, думала именно так. От ее сочувствия не осталось и следа. Квинн уже не хотела сотрудничать ни с капитаном, ни с его матросами. Однако она была уверена, что Джеред Эйвери Камерон очень скоро поймет, что напрасно так поступил с ней.
ГЛАВА 6
Облаченная в белую капитанскую рубашку, Квинн стояла на палубе своего корабля. Скрипели наполненные ветром паруса, который рвал волосы девушки, обдувал ее стройную фигурку.
Слушая пронзительные крики чаек, Квинн задумчиво отбросила с лица темные пряди и облизнула губы, почувствовав на них соль и запах океана. Море давно стало неотъемлемой частью ее жизни.
— Ты — прирожденная морячка, — говаривал отец.
И это было правдой. Квинн страстно любила морскую стихию и корабли. Даже Черная Борода поразился, как быстро его дочь привыкла к пиратской жизни.
Прищурившись, Квинн пристально всматривалась в морскую гладь. Она так любила все это: и свежий ветер в лицо, и постоянно меняющийся цвет моря, поскрипывание корабля, запах смолы и океанской воды… Да, она, действительно, прирожденная морячка. А что касается пиратства… Квинн называла это «большой игрой» и в совершенстве овладела ею.
Пират… Она вспомнила, с каким негодованием произносил Джеред это слово, и стала размышлять о жизни, которую выбрала для себя. Квинн вовсе не считала морских разбойников такими ужасными и кровожадными, как все говорили о них. Чаще всего это были самые обыкновенные моряки, соблазненные возможностью быстро разбогатеть за счет грабежей. Одни из них стали пиратами потому, что не смогли найти иную работу, другие — из-за жестокого обращения офицеров на их корабле. У некоторых были даже жены и дети. Конечно, временами морские разбойники вели себя из рук вон плохо, но это скорее от скуки, чем от злобы. Именно от скуки они частенько забавлялись со своими пленниками.
Что касается язвительного замечания Джереда Камерона насчет виселицы, то это, увы, горькая правда. Немногим пиратам удавалось начать новую жизнь, хотя были и такие, кто стал землевладельцем или купцом. Чаще всего морского разбойника ожидало возмездие за его злодеяния. Некоторые из них доживали свой век в нищете, другие умирали от ран и болезней. Но Квинн давно свыклась с тем, что на корабле под черным флагом с черепом и костями жизнь и смерть всегда ходят рядом.
— Меня не повесят, — упрямо прошептала она. — Я — дочь Черной Бороды.
Огромные волны, накатываясь одна на другую, разбивались о борт корабля, пенясь и окутывая все вокруг сонмом соленых брызг. Как похож отец на эти грозные валы: такой же неудержимый, непобедимый и непредсказуемый. Будучи пиратом до мозга костей, Черная Борода наслаждался каждой минутой своей полной тревог и опасности жизни. Он как никто другой соответствовал роли предводителя отчаянных головорезов. Отец всегда старался быть первым, стремился победить. Всегда и во всем!
— Никогда не проявляй слабость, — учил он дочь. — Постоянно одерживай верх и напоминай другим, что вся власть — в твоих руках, даже если для этого потребуется держать их в вечном страхе.
Квинн вспомнила, как однажды Черная Борода предложил своей шайке устроить на борту настоящий ад, чтобы проверить, кто дольше всех сможет просидеть в «преисподней». Трое матросов приняли вызов капитана и спустились вместе с ним в трюм. Там они уселись на большие камни, которые использовались как балласт. По приказу Черной Бороды принесли несколько горшков с серой. После этого закрыли все решетки, а серу подожгли, и тесное помещение быстро заполнилось густым дымом. Началось состязание в выносливости. Продолжалось оно довольно долго, пока наполовину задохнувшиеся пираты не потребовали, чтобы их поскорее вытащили на свежий воздух. Следом за ними на палубу, улыбаясь, поднялся капитан, весьма довольный тем, что сумел продержаться дольше всех. То ли в шутку, то ли всерьез, он объявил, что следующей игрой будет «виселица»: кто дольше всех провисит на веревке без какой-либо поддержки и не задохнется.
— Никогда не проявляй слабость, — повторила Квинн слова отца.
