Марина Туровская - Зона Топь
— Дорогой Яков Игоревич… — Жора положил на полку шторки, встал за левым плечом начхозотдела и почти интимно шептал: — Пошлите меня в эту фирму, пожалуйста. Они нам не только задолженность вернут, они коньяк на каждый ваш день рождения присылать будут и благодарственные речи на лакированных открытках.
— Не слишком увлекся? — скептически-весело уточнил Яков и расписался в накладных. — Здесь порядок.
— Может, слегонца и приврал, — согласился Жора, семеня за Яковом. — Но вы меня все-таки пошлите. Положительный результат будет. Текст ругательного официального письма я сам составлю.
Через два часа Жора положил на стол начхозотдела письмо-требование с перечислением задолженностей и пересортицей за год.
— А может, найдем другую фирму? Я за два часа нашел в Интернете три другие, но могу еще поискать.
— Фирма-изготовитель, Жора, согласована. — Яков показал толстым пальцем в потолок. — Переоформление договора — дело геморройное.
— А фирма об этом знает? — Жора хлопал ресницами и жмурил глаза.
— Не должна…
— На понт возьмем.
Закинув в рот конфетку, Яков вытер пальцы о салфетку с голым купидончиком, подписал бумагу и поставил печать.
— Поезжай, Жора. Если получится, займешься всем направлением одноразового ассортимента. Заместителя я на сантехнику переведу, пусть с говном возится, алкаш хронический.
На складе фирмы в городе все должности, включая грузчиков, исполняли женщины. Все, кроме поста директора.
Начальствовал ставленник фирмы толстячок Михаил Иванович, присутствующий на работе только телом, но не мозгами.
Оценив обстановку, Жорик метнулся в продовольственный магазин и через полчаса пил с заместительницей директора чай с ликером. Скоро их компания пополнилась главной бухгалтершей Зоей, еще через пятнадцать минут двумя учетчицами.
Женщины, не стесняясь, жаловались на начальника, а узнав, что Жора теперь будет работать с ними постоянно, стали не просто кокетничать, а чуть ли не вылезать из халатов и деловых костюмов, в открытую предлагая себя на сегодняшний вечер и на всю оставшуюся жизнь.
Переночевал Жорик у главной бухгалтерши Зои, молодой женщины выдающихся деловых и теловых качеств. Утром она выглядела помолодевшей, но, сразу правильно оценив Жору, особых планов на будущее не строила.
Ближе к обеду Жора ввалился в кабинет директора склада и положил на стол письмо-требование и свою личную докладную записку с замеченными на складе нарушениями. Пункты докладной ему полночи диктовала Зоя, отвлекаясь на шампанское и сексуальные утехи.
Своей проникновенной манерой разговаривать Жора так напугал директора склада, что тот письменно обещал исправить совершенные ошибки в недельный срок.
— Пока верю, — сурово закончил разговор Жора и забрал расписку.
В поселок он ехал счастливый. Ему светило место небольшого, но начальника. У него была крохотная, но отдельная комната-квартирка и шесть вариантов любовниц. Особенно хороша Зоя. Жаркая, горластая, денежная, как раз каких он любит.
Но при всех преимуществах над ним довлело чувство обиды. Не его выбор — жить в поселке. Заставили. Несвобода заставляла мечтать и рваться в ту, прежнюю, совсем не счастливую жизнь.
И он вырвался. И тоже не по своей воле.
Черт его за х… дернул связаться с Галиной…
* * *К восьми вечера у нас собралась половина больницы. Восемь больных и четыре человека обслуживающего персонала.
Славно погудели. После банкета, не виданного доселе в стенах вышеозначенного учреждения, медперсоналу осталось пять батонов хлеба, три палки сырокопченой колбасы, несколько пакетов сока и пара-тройка килограммов фруктов в ассортименте. Зато ни капли от последних семи литров кагора и ни грамма черной икры. Я больше налегала на печенку, принесенную Жорой, а Аня на кагор.
Неделя особо питательной диеты из чужой крови, физиологического раствора, глюкозы, черной икры и натуральных соков привела к тому, что мой организм замечательно очистился, и я стала выглядеть моложе. Только синяки на лице до конца не рассасывались.
Аня же ровно наоборот. Она менялась с каждым днем. Бледнела, усыхала и немного постарела, то есть стала выглядеть почти на свой возраст. Она даже двигаться стала как-то заторможенно, и еще изменился запах ее тела. К худшему.
Когда Аня вышла в туалет, я взяла спутниковый телефон подруги и, найдя имя Гена, нажала на «вызов». Мужской голос ответил тут же.
— Привет, Анечка.
— Это не Анечка, это Машенька. Гена, с Аней плохо. Она отдавала мне кровь после аварии, ну вы знаете, и того… Плохо ей. Выглядит отвра-а-атительно. Говорит, ей в Зону нужно возвратиться.
Я заревела в голос.
— Не реви. — Голос устало вздохнул. — Правильно. Без радиации она могла протянуть только год. Ты сможешь посадить ее завтра на самолет или маму ее попросить?
— Зачем маму? — Я обиделась. — Аня мне жизнь спасла, а в аэропорт ее мама повезет? Смешно.
— Если смешно, тогда все нормально. — В трубке телефона было слышно, как Гена закуривает. — Самолет завтра в двенадцать дня. А в своем городе мы ее прямо в аэропорту как королеву встретим.
В половине двенадцатого ночи Валентина, смахнув с усиков красные капли вина, объявила:
— Прикрываем лавочку, нам завтра работать. Эх, Машка, не было у нас таких пациентов. И не будет. Знаешь, какой контингент в деревенской больнице? Старушки с застуженными придатками, мужики с простатитами, у молодняка или чирьи на лице, или переломы по пьянке. Устала я вправлять грыжи и геморрои жутко пахнущим старикам. Надоело ассистировать при абортах. Неужели есть другая жизнь?
— Нет, нет никакой другой жизни, — отозвалась сонная Аня. — Жизнь такая, какой ты ее видишь. Хочешь быть счастливой — будь ею. Ты сама выбрала свою специальность. Или терпи, или уходи.
Вскочила дежурная врач Антонина Георгиевна:
— Мы и терпим. Так, быстренько все убираем, а то Аня засыпает.
Аня лежала на кровати с закрытыми глазами. Я присмотрелась к ее лицу. Под глазами проявились черточки морщинок, на щеке — шелушащееся пятно.
Выходит, Нина была права, выстирав мои вещи, измазанные кровью после аварии. Завтра, не дожидаясь приезда Толи, я отвезу Аню в аэропорт.
Ночью плохо спалось, и, услышав ворочанье с боку на бок на скрипучей больничной кровати, я встала и тихо присела к Анне. Ее взгляд был взглядом совершенно больного человека.
— Не сплю, Маша, спрашивай.
— Аня, и ты, и Гена настаиваете на твоем возвращении в Зону Топь. Но как же сложные отношения с академиком Аристархом? Вдруг он опять захочет поставить на тебе пару опытов?
