Эдриан Маршалл - Милый, давай поженимся
— Вот и славно… — По ее лицу блуждала рассеянная улыбка, которой Фокси раньше не замечал. Кажется, эту улыбку вызвал не ван Хольман своими рассказами о фильмах ужасов…
— У тебя действительно ничего, — улыбнулся он в ответ. — Нет, у тебя больше чем «ничего». У тебя — что-то…
За Капнером ван Хольманом приехал водитель. Режиссер усадил в свою машину Лидию. Как видно, эти двое знали друг друга давно и хорошо.
— Может, поедете с нами? — предложила Лидия.
— Спасибо, я поймаю машину, — поблагодарил Фокси, которому совершенно не грела душу мысль о поездке в машине ван Хольмана. — Был счастлив познакомиться. Всего вам!
— И вам, Фокси Данкан! — крикнула Лидия, высунувшись в окно отъезжающей машины.
Фокси решил дойти до города пешком и уже сделал несколько шагов по направлению к воротам, но потом остановился, охваченный странным чувством.
Зачем ему уходить? Гости разъехались, Агнесс проводит время, в одиночестве допивая земляничное вино. Готический замок с красноглазыми драконами уже не кажется таким страшным. Так может, ему остаться?
Сейчас Фокси казалось, что за него думают и решают две головы. Одна убеждала его убираться отсюда подобру-поздорову, а вторая настойчиво требовала, чтобы он вел себя как мужчина: то есть вернулся в дом и допил вино с хозяйкой, даже если та и не горит желанием увидеть его снова.
Прошло меньше минуты, и первая голова сдалась, уступив право на решение второй, одурманенной румынским вином. Фокси снова поднялся по высоким ступенькам, но на этот раз дверь ему никто не открыл: Терри, видно, послушался хозяйку и перестал «пугать» гостей своим странным поведением и не менее странным обликом. Фокси взялся за кольцо и потянул на себя тяжелую дверь. Она поддалась.
— Агнесс! — позвал он из холла.
Эхо проснулось и донесло до него «несс! несс!».
— Это ты, Фокси Данкан, журналист? — донесся из гостиной насмешливый голос. — Проходи…
Гадская плесень, он, похоже, не зря вернулся… Фокси прошел в гостиную. Агнесс сидела в кресле с бокалом земляничного вина.
— Сегодня обойдусь без виски. — Она плавно провела по воздуху рукой с бокалом. — Прекрасное вино, тебе не кажется, Фокси?
— Выше всяких похвал. Правда, на кровь похоже…
— Садись, суеверный журналист, — предложила Агнесс. — Составишь мне компанию. — Фокси взял бутылку и собрался разлить вино, но Агнесс его остановила. — Я сама. Не люблю эту глупую традицию назначать виночерпием мужчину. Мне нравится разливать вино, но мужчины всякий раз отнимают у меня эту возможность.
— Да ради бога, — пожал плечами Фокси и отдал Агнесс бутылку. — Женщины за мной еще ни разу не ухаживали.
— Тебе попадались не те женщины…
— А может быть, тебе — не те мужчины? — Агнесс кинула на него внимательный взгляд, и Фокси понял, что сказал лишнее. — Ты не удивилась, что я вернулся? — спросил он, чтобы сгладить неловкое молчание, повисшее в воздухе.
— Нет, — спокойно ответила Агнесс. — Я знала, что ты вернешься.
— Откуда?
— Ты никогда не слышал об интуиции?
— Почему же? Слышал. Это такая болезнь, которая бывает, в основном, у женщин…
— Неизлечимая, забыл добавить. — Агнесс протянула ему бокал. — Ты недооцениваешь интуицию, Фокси Данкан, журналист… А она иногда спасает жизнь…
О чем это она? — проснулась первая голова Фокси. А что, если эта Агнесс поступит с тобой, как со своими мужьями? Отравит тебя или еще что-нибудь…
Молчи, глупая, — вмешалась вторая. Что ты несешь? Ты умница, Фокси. Теперь ты сможешь узнать об Агнесс все, что тебе нужно. Разве ты не этого хотел?
Фокси встряхнул головой, чтобы развеять наваждение. Он никогда не чувствовал такой неуверенности в своих поступках. Не желание раскопать правду об Агнесс движет им — им движет какая-то сила, о существовании которой Фокси раньше не знал. Огромная и могучая, как ураганный ветер, и в то же время ласковая и манящая, как мерцающий огонек перед глазами усталого путника.
Казалось, лицо Агнесс совсем близко, так близко, что можно прикоснуться к нему рукой, провести пальцами по этой нежной бархатной коже, погладить полные губы, окрашенные земляничным вином…
Она снова посмотрела на него сквозь хрусталь бокала, и в этом взгляде Фокси почудился призыв.
Он никогда не заставлял себя упрашивать. И сейчас, поддавшись ее взгляду, загипнотизированный им, Фокси потянулся к этой колдунье в алом платье и, взяв из ее рук бокал, поставил его на стол. Агнесс не сопротивлялась. Она внимательно смотрела на него, выжидая, что он скажет или сделает дальше.
Фокси придвинулся к ней, обхватил руками овал ее лица и поцеловал в обагренные вином губы. Руки Агнесс обхватили его спину и прижали Фокси к себе. Фокси почувствовал, как болезненно и сладко ноет его тело от этих ласковых прикосновений.
Он целовал Агнесс снова и снова, впитывая в себя дурманящий запах этой женщины, который опьянял его и заставлял терять рассудок. Ему хотелось оторваться от ее губ, от нежной кожи ее щек, от ее шеи, гладкой и теплой, от ее дыхания, пряного и сладкого, как земляничное вино, но он не мог, не находил в себе сил.
Да и Агнесс не собиралась отпускать его. Ее объятия становились все крепче, дыхание — все более прерывистым, а с губ срывались тихие стоны, пробуждавшие в Фокси еще большее желание.
— Агнесс, давай остановимся, — заставил себя прошептать Фокси.
— Зачем, сумасшедший? — спросила Агнесс, подняв на него затуманенные желанием глаза. — Мы же оба хотим друг друга, Фокси Данкан. И ты хочешь меня не меньше, чем я тебя…
Лучше бы она не поднимала глаз. Этот глубокий темный взгляд, исполненный жгучего желания, окончательно помутил и без того мутный рассудок Фокси.
— Пойдем наверх, — прошептала Агнесс, и Фокси подхватил ее на руки, как ребенка.
— Указывай дорогу, госпожа, — произнес он хриплым от страсти голосом.
Ее спальня оказалась маленькой, совсем крошечки комнатой, вмещающей в себя только кресло из алого бархата, небольшую кровать, застеленную шелковым темно-синим бельем, маленькую тумбочку и расшитые золотом подушки, разбросанные по кровати и по полу.
Фокси осторожно опустил Агнесс на кровать и прилег рядом с ней. Она обняла его и поцеловала крепким, но нежным поцелуем. С каждой секундой Фокси все больше затягивал водоворот страсти, и все отчетливее стучала в голове неотвязная мысль: еще чуть-чуть, и я не смогу больше терпеть.
Гадская плесень, что ж ты за тряпка! — всколыхнулся рассудок, дремавший все это время. Остановись Немедленно! Она же тебе не безразлична, а ты обманываешь ее самым мерзким образом!
