Кэтрин Коултер - Блондинка в черном парике
– Я забыла. – Она машинально взяла со стола ломтик сухого тоста, откусила, медленно прожевала и проглотила. – Мне бы не следовало, но я забыла.
– Расскажите мне о нем. Салли отломила еще кусочек.
– Вы мне не по карману, Джеймс, не забыли?
– Иногда я работаю на общественных началах.
– Мне так не кажется. Удалось вам что-нибудь узнать о пропавшей пожилой паре?
– Да, кое-что я узнал. Все, с кем бы я ни говорил, врут сквозь вставные зубы. Мардж и Харви здесь были, вероятно, они побывали и в магазине «Лучшее в мире мороженое». Но скажите на милость, с какой стати никто не хочет это признать? Что здесь скрывать? Ну ели они мороженое, и что из этого, кому какое дело?
Он резко остановился, пристально глядя на бледную молодую женщину, сидящую за столом наискосок от него.
Салли отломила еще кусочек. Джеймс взял со стола миску с домашним клубничным джемом и протянул ей. Она отрицательно покачала головой. Черт! Он в жизни никому не рассказывал о своих делах! Разумеется, Харви и Мардж по большому счету и не были его делом – на самом деле не были. Но опять же встает вопрос: какого дьявола всем потребовалось врать по этому поводу? И еще один вопрос по существу: почему он вообще стал рассказывать Салли об этом деле? Она же – преступница, или по меньшей мере ей известно, кто убрал ее отца. В чем в чем, а уж в этом он был абсолютно уверен. В чем бы еще она ни была замешана, он это выяснит.. Она явилась к нему сама, избавив его от необходимости снова тратить время на ее поиски.
– Вы правы, это не имеет смысла. Вы уверены, что горожане вас обманывают?
– Абсолютно. Это становится интересным, не находите?
Салли кивнула, отломила еще один кусочек сухого жареного хлеба и принялась медленно жевать. – Может, мне стоит самой спросить у Амабель, почему никто не хочет признаться, что помнит Дженсенов?
– Не думаю. Здесь я – частный детектив, и я задаю вопросы. Это не наша проблема. В ответ Салли лишь пожала плечами.
– Для «Лучшего в мире мороженого» еще рано. Не хотите прогуляться? Можно пройтись по скалам. Что-то вы выглядите бледной, думаю, свежий воздух прибавит румянца вашим щечкам.
Салли задумалась. Надолго. Он больше не стал ничего добавлять, молча наблюдая за тем, как она доедает остаток этого засохшего тоста, который, должно быть, уже стал холодным, как камень. Потом она встала, стряхнула с коричневых вельветовых брюк крошки и, наконец, ответила.
– Мне нужно переобуться в кроссовки. Встретимся через десять минут у коттеджа Амабель.
– Превосходно, – обрадовался Джеймс, и он действительно имел это в виду.
Теперь дело пойдет. Пройдет не так много времени, и он ее раскроет, просто раскроет, как устрицу. Скоро она расскажет ему все: и про мужа, и про мать, и про покойного отца, который не звонил ей по телефону. Конечно же, не звонил, потому что это невозможно. К тому же она выглядит абсолютно нормальной, и это его тоже беспокоит. Вчера, когда он застал ее бьющейся в истерике, его это не удивило – этого он и ждал. Но ее спокойствие, открытая улыбка, в которой он, присмотревшись критическим взглядом, не смог уловить ни тени вины или злобы, вызвали у него такое чувство, будто он упустил последний поезд в Голливуд.
Когда они встретились перед домом Амабель, Салли снова ему улыбнулась. Где же, к черту, ее чувство вины?
Через пятнадцать минут она беседовала с ним так, словно ее жизнь была абсолютно безоблачной.
– ...Амабель рассказывала, что Коув не представлял собой ничего особенного, пока некий бизнесмен из Портленда не скупил все земельные участки и не построил здесь коттеджи для отдыхающих. Какое-то время все шло гладко, но в шестидесятых годах все почему-то позабыли о существовании Коува.
– Судя по тому, что город будто сошел с цветной открытки, кто-то о нем явно помнит, причем у этого человека, должно быть, куча денег. – Джеймс вспомнил, что Тельма Неттро рассказывала то же самое.
Салли пихнула попавшую под ноги гальку.
– Да, – согласилась она, – странно, правда? Если город некогда пришел в запустение, то почему он снова возродился? Здесь нет ничего: ни своей фабрики, где бы люди могли получить работу, ни какого-либо другого предприятия. Амабель говорит, что средняя школа закрылась еще в семьдесят четвертом году.
– Может, кто-то их здешних нашел способ проникнуть в компьютерную систему департамента социального обеспечения?
– Это могло сработать, но ненадолго. В фонде не так уж много денег, на сколько их может хватить? На пятнадцать месяцев? Не думаю, что кто-то стал бы на это рассчитывать.
Они остановились на краю узкого мыса и посмотрели вниз. Волны с шумом ударялись о черные валуны, взметая вверх брызги и хлопья белоснежной пены.
– Как красиво, – прошептала Салли, глубоко вдыхая соленый морской воздух.
– Да, впечатляет. Но, честно говоря, вся эта вольная стихия вселяет в меня какую-то тревогу. Это слепая сила, у которой нет совести, ей ничего не стоит убить тебя.
– Какие романтические мысли у вас возникают, мистер Квинлан, – усмехнулась Салли.
– Вовсе нет. Нo ведь это так. Этой силе все равно, хороший ты парень или плохой, она не знает различия. И меня зовут Джеймс. Хотите, попробуем спуститься вниз? Видите тот одинокий кипарис? Как раз рядом с ним тропинка, и на вид она кажется не слишком опасной.
– Если вы подойдете слишком близко к этой самой «вольной стихии», не хочу, чтобы вы упали в обморок прямо на меня, Квинлан.
– А вы только пригрозите ударить меня коленкой в одно место, и я до конца жизни забуду, что значит чувствовать слабость!
Салли рассмеялась и пошла впереди. Узкая тропинка была усыпана камнями довольно внушительных размеров, изобиловала корягами и выступающими корнями какого-то низкорослого кустарника. Спуск уходил вниз очень круто. Салли поскользнулась и, громко вскрикнув, уцепилась за корень.
– Осторожнее, черт возьми!
– Хорошо, буду. О нет, не говорите, я и так знаю, что вы собираетесь сказать: вы не хотите возвращаться. Мы оба будем очень осторожны.
Вдруг тропинка оборвалась. Путь дальше был засыпан. Судя по тому, что камни уже вросли в землю и между ними успел вырасти кустарник, обвал произошел несколько лет назад. Конечно, можно было бы попытаться перебраться через завал, но рисковать не хотелось.
– Достаточно, – сказал Квинлан. Салли собиралась сделать еще шаг, но он схватил ее за руку. – Мы пришли. Давайте сядем здесь и приобщимся к стихии.
Внизу, на самом берегу, не было никакого пляжа – сплошное нагромождение камней. Груды валунов образовали причудливые формы, которые давали такую же богатую пищу воображению, как переменчивые облака над головой. Один камень даже образовал между двумя другими подобие моста, и под ним бурлила вода. От всего этого захватывало дух, но Джеймс был прав: ощутимое могущество слепых сил природы действительно несколько пугало.
