Ирина Лобановская - Пропустите женщину с ребенком
— Ну, это мне лишнее! — хмыкнул Егор. — Себя все-таки узнавать хочется. Хотя бы иногда.
— Ладно, не шуткуй! — махнула рукой Люба. — Вот тебе адрес. Выпишешься — и сразу поезжай! Еще спасибо скажешь.
Егор поблагодарил, сунул листок с адресом в записную книжку и благополучно о нем забыл. Но недели через три после выписки, когда вновь страшно начали терзать головные боли, он вспомнил о санитарке Любе и достал этот клочок бумаги. Наутро и отправился за город.
Приютила Егора в Москве все та же жалостливая троюродная сестра матери, с которой раньше Егор даже не был знаком. Врачи настаивали на демобилизации, Одиноков сопротивлялся… Так пока и жил, надеясь вновь победить.
В поселке дорогу к бабе Дуне ему показала первая же встречная женщина в пестром платочке. И заметила:
— Только очередь к ней большая, милок… Не сразу наша бабуля всех принимает. — Она задумчиво оглядела подтянутую фигуру полковника и не утерпела: — Да неужто вы хвораете? Бравый такой… Или родственники болеют?
— Я недавно с фронта, — скупо объяснил Егор.
— А-а, ну да… — горестно протянула женщина. — И когда эта война кончится?.. У соседей сын пропал без вести… Который год ждут… Хоть бы вернулся… Вашей матери повезло.
Она вздохнула и пошла дальше. А Егор — к дому бабы Дуни, от которого тихо и покорно вытянулась очередь вдоль задумчивой зеленой улицы, слегка пошевеливающей листьями деревьев.
«Куда я лезу? — виновато подумал, останавливая себя на ходу, Егор. — Тут, поди, народ больной, слабый, приползший с последней надеждой… А у меня есть госпиталь имени Бурденко… И другие разные госпитали».
Он остановился и уже совсем собрался повернуть к автобусной остановке, как его заметила девушка в цветастеньком платьице, стоявшая сбоку хвоста хворых и недужных, и окликнула:
— Товарищ полковник! Вы, наверное, к бабе Дуне?.. Так это здесь…
Егор замялся и затоптался на месте, не зная, как лучше поступить. Девушка отделилась от очереди и подошла к нему.
— Здравствуйте! Я внучка бабы Дуни, Галя. Помогаю ей.
— Вроде медрегистратора? Галя улыбнулась:
— Вроде… Спрашиваю всех, кто с чем приехал и откуда, кто сколько ждать может… Народу много. Потом бабуле рассказываю, а она уж решает, кого побыстрее принять и как помочь. У вас что?
— У меня война, — глухо отозвался Егор, глядя в сторону. Над ним о чем-то перешептывались две старые, слегка уставшие от жизни липы. — Ранение в руку и в голову… На мине подорвался. Контузия… Черепно-мозговая травма. Короче, голова сильно болит. Забодай ее комар… Спать не могу… Хотя теперь уже немного привык. В госпитале вволю належался. Хочу опять в полк, да не пускают. Одна нерва… Пока в Москве живу. Временно…
— Вы здесь подождите, — велела Галя. — Не уходите никуда! Я сейчас к бабуле схожу, обо всех вновь приехавших ей расскажу и вернусь. Вы меня, пожалуйста, обязательно дождитесь!
Егор хмуро кивнул и спрятался в сторонку, в тенек большого раскидистого дуба, потому что голова Одинокова теперь солнца не переносила и тотчас начинала болеть. Люди в очереди почти не обратили на него внимания.
Галя вернулась минут через десять и тотчас отправила в дом к бабе Дуне сначала женщину с бледно-зеленой, высохшей, как октябрьский лист, девочкой лет пятнадцати, а потом мужчину на костылях.
— Вы пойдете следующим! — сообщила она Егору.
Он снова угрюмо кивнул. В ожидании прошло около часа. Очередь не проявляла нетерпения, не роптала и почти не двигалась. Говорили больные шепотом, стараясь никого своим присутствием вокруг не тревожить.
Через дорогу вперевалку проковыляла дружная гусиная ватага, изредка флегматично погагивая. Вдалеке грустно промычала одна из еще уцелевших коров Подмосковья. Последняя могиканка… И снова наступила тишина.
Егор опустился на корточки и прислонился к забору. Устал ждать… Но уезжать сейчас смешно и глупо. Лучше уж повидать знаменитую лекарку бабу Дуню и выслушать все, что она скажет. Да и сама поселковая, заросшая бойкой травой улочка успокаивала, тормозила поспешно стучащее сердце и затягивала зеленым легким маревом все чувства и настроения.
Наконец вновь появилась Галя и приветливо призывно махнула Егору рукой. Он прошел по вытоптанной множеством ног дорожке к дому, поднялся по трехступенчатой лесенке на крыльцо и, толкнув дверь, вошел на веранду. Около стола в плетеном кресле сидела полноватая старушка, розовощекая и ясноглазая, совсем не похожая на кудесницу и врачевательницу. Хотя кто определил, как они должны выглядеть…
Егор поздоровался и подошел ближе. Баба Дуня указала ему на стул возле.
— Галочка мне все рассказала, — сразу перешла она к делу. Очередь за калиткой не давала возможности беседовать с каждым больным долго и обстоятельно. — Отдых тебе нужен, покой, свежий воздух… Воевать больше не надо. Навоевался уже! Езжай к матери. Ждет небось… А я вообще не понимаю, как вы там в этой своей Москве живете в квартирах. Бедные!.. Затолкали себя в клетки, без всякой зелени, замкнутые да еще висите на высоте какого-нибудь восьмого или десятого этажа… Как тут не болеть? Надо жить к земле поближе, это куда лучше. А вот тут травы… — И баба Дуня протянула Егору большой пакет. — Внутри листок бумаги, где все расписано, как и сколько принимать. Вылечить не обещаю, а помочь помогу. Полегчает обязательно. Через год приезжай, еще травы дам. Но без меня никаких трав не пей, и таблетки тоже лучше бросить. Они без пользы. Спи, гуляй!.. Жену заведи, детишек… Ребятишки — они самое хорошее лекарство от всех болезней. Ну, иди! А то меня там народ дожидается! — Баба Дуня мельком взглянула в стекло веранды.
Егор поблагодарил, взял пакет и вышел. Он был разочарован и зол. И ради чего мотался в такую даль?.. Хотелось настоящего тепла и ласки, а главное — большего волшебства и таинственности. Человек любит загадки. Ему с ними интереснее и уютнее. Но в жизни нередко все оказывается куда проще и зауряднее.
Галя на прощание махнула рукой и отправила в дом пожилую женщину.
Возле автобусной остановки Егор встретил женщину в платочке, указавшую ему дорогу к бабе Дуне.
— Неужто приняла? Так быстро? — удивилась она и обрадовалась. — Повезло вам! Теперь скоро выздоровеете!
Стоящая с ней рядом другая женщина в длинной лиловой кофте скептически поджала губы и покачала головой.
— Выздоровеет, как же… Дурят нашего брата! Себя-то поднять на ноги не может, а других вот берется! Это ж надо наглость такую иметь!
— Как это — себя? — не понял Егор.
— А вы что, ничего не знаете? Обезножела наша Дуня лет двадцать назад. А травница она знатная… И обет дала людям помогать, и только бесплатно. Вот слово свое держит, да ведь встать со своего кресла все равно не в силах, как не ходила, так и не ходит!..
