Светлана Демидова - Девушки выбирают героев
– Ага, нам! Как же! Держи карман шире! Единственное, что удалось сделать уже потом, это утрясти вопрос о проживании в квартире двух семей вместо трех. Нам с Вовкой и сыновьями достались две комнаты, а в той, у кухни, где раньше Рябинины жили, сейчас бездетная семья устроилась. Люди неплохие, не могу пожаловаться. Сосуществуем довольно мирно.
Женя прошла в комнату со стандартной мебельной стенкой и компьютерным столом в углу. Из-за высоких потолков мебель, как и в коридоре, показалась ей неестественно маленьких размеров. На журнальном столике в застекленных рамочках стояло несколько фотографий. На одной круглили щеки и надували губы два одинаковых мальчика лет десяти. Женя улыбнулась, сообразив, что бывшая подруга родила близнецов. На второй…
– Галка! – изумилась Женя, схватив в руки вторую фотографию, свадебную. – Так ты что же… вышла замуж за… – Она побоялась назвать имя, чтобы все-таки не ошибиться. Она не виделась с Вовкой Николаевым с момента отъезда из дома, но у Галкиного жениха на фотографии была точно такая же, как у него, задорно торчащая вверх челка.
– Да, я вышла замуж за Николаева, – просто ответила Галя.
– Но ведь вы, кажется, никогда…
– Женька! Мы последний раз с тобой виделись, когда нам было по тринадцать. Разумеется, тогда еще ничего и не было. А потом как-то… само собой получилось. Из детей нашего дома здесь остались только мы с ним вдвоем. Понаехало, конечно, много других, но такой тесной компании, какая была у нас, больше уже не получилось. А может быть, мы с ним и не хотели никаких других компаний? Нам и вдвоем было неплохо. А потом почувствовали, что стали друг для друга самыми главными. Поженились вот… Двух парней родили. У меня теперь целых три Вовки! И все практически на одно лицо.
Женя еще раз взяла в руки фотографию с Галкиными сыновьями. Она сразу этого не заметила, но теперь видела, что они действительно здорово похожи на Николаева, только челки не торчали вверх светлыми ежиками, а лежали на крутых мальчишеских лбах, как и полагается челкам, прямо и чуть набок. Женя поставила фотографию на место и удивилась тому, что Галка уже успела наметать целый стол всяких закусок.
– Так коммуналка же! Холодильники в комнатах держим, – пояснила она и кивнула в дальний угол, где действительно комфортно расположился высокий современный холодильник.
Поставив на стол баночку оливок, она полезла в отделанный матовым зернистым стеклом шкафчик, вытащила из него початую бутылку армянского коньяка и сказала:
– Вот! С 23 февраля осталось! Дернем за встречу! И за наступающий Женский день!
– Дернем! – весело согласилась Женя, хотя не очень любила крепкие напитки. – Ну и где же твой Николаев? – спросила она, когда они «дернули» и закусили.
– Да на даче! Специально отгул взял. Проверить надо, как там после зимы. А мальчишки в институте. Сказали, что не раньше девяти явятся. Какой-то курсовик у ребят в общежитии будут делать. Оба в Сельхозакадемию поступили, которая в Пушкине. На землеустроительной специальности учатся. Говорят, очень она нынче перспективная.
– Галь, ну а как вообще?
– Что?
– Ну семейная жизнь? Я никак не могу представить тебя с Вовкой. Вы же все время дрались!
– Да это когда было! – рассмеялась Галя, налила еще по одной рюмке коньяка и задушевным голосом сказала: – Знаешь, Женя, я ни разу не пожалела, что вышла за Николаева замуж. Из меня, видишь, красавицы не получилось, а Вовка меня и такую любит. Представляешь, сыновьям уже по двадцать, а он меня любит!
– Ну, за это стоит выпить! – сказала Женя и чокнулась с Галкой.
– Хотя, конечно, может, ему просто лень, – рассмеялась та.
– Что лень?
– Ну… искать, в кого бы другого влюбиться. Он и в детстве был полноват и не слишком поворотлив, а сейчас – вообще…
– Толстый, что ли?
– Не столько толстый, сколько огромный! Он под два метра ростом! И сыновья в него. Я между ними бегаю, как лилипут в стране Гулливеров. В общем, Женя, у нас все нормально. Из коммуналки, конечно, теперь уж вряд ли выберемся, но особо не переживаем. Дачу вот в Трубниковом Бору построили. У нас там целых двенадцать соток. И дом хороший, теплый. Если что, там можно и зимой жить. И машина есть. «Жигуль», конечно, но мы не гордые. Нам иномарок не надо. В общем, все как у людей. Ну а ты-то как?
И Женя взахлеб стала рассказывать про свою жизнь, которая тоже, в общем-то, сложилась неплохо, и, конечно, про сына и мужа.
– Представляешь, Галка, мы с Сергеем познакомились в институте и первое свидание назначили друг другу в Питере, а когда он собрался меня провожать, оказалось, что нам обоим надо на электричку в наше Колпино! Мы ведь как переехали, так на Тверской и живем. А он жил совсем недалеко, на Красной улице. И ведь ни разу до института в Колпине не встречались!
– Значит, так у вас было на роду написано! – глубокомысленно изрекла Галка и спросила про Жениного сына: – А Игорек твой куда собирается поступать? Может, тоже в Пушкинскую академию рванет? Мои парняги довольны!
– Нет, Галь, Игорь в университет хочет, иностранными языками заниматься. Он в английской гимназии учится.
– Это в той, которая как раз на Тверской?
– Ага.
– Слушай, так там же и Валькина девчонка учится! И тоже в выпускном классе! Такая красотка!
– Какой еще Вальки? – не сообразила Женя и с удовольствием раскусила острую зеленую оливку, фаршированную паприкой.
– Ну, я же тебе о ней говорила: Вальки-Который Час!
– Вальки? – удивилась Женя и потянулась за еще одной оливкой. – Ты же сказала, что ее семья, кроме стариков, уехала из этого дома.
– Правильно. Они уехали. А года два назад, когда умер ее дед, Валька вернулась сюда вместе с дочкой. Видать, неудачно замуж сходила в Питере.
– Погоди… – продолжала удивляться Женя. – Как замуж? Какая может быть дочка, если у Вальки с головой не все в порядке?
– Знаешь, подруга, я думаю, мы здорово ошибались на предмет Валькиной придурковатости. Сейчас даже язык не повернется давать ей какие-то идиотские прозвища. Такая дама! Прости, конечно, но и тебе не чета!
– Не может быть! Я отлично помню, как Валька без конца подбегала к нам в обнимку с очень красивой куклой и твердила только одно: «Который час?» – даже без вопросительной интонации! Мы еще все завидовали ее кукле и считали, что родители специально где-то за большие деньги достали такую необыкновенную игрушку, чтобы хоть как-то потешить убогую.
– Вот тебе и убогая! Хоть картину маслом пиши с нее и с ее дочери Кристинки. Я сейчас думаю, что Вальке просто хотелось в нашу компанию, а нам больше никого не надо было. Мы ее высокомерно игнорировали, а она, как умела, пыталась примазаться. А может, у нее родители строгие были: велели к определенному часу домой с гулянки возвращаться. Ее семья ведь вообще была какой-то особенной. Они же единственные во всем доме жили без соседей. Мои родители всегда Кирьяновых буржуинами обзывали. Потом, правда, к оставшимся бабке с дедкой все равно соседей подселили… Целых две семьи.
