Наталья Солнцева - Не бойся глубины
Потом все сгладилось, и у Юры даже был роман с дочерью соседей, красивой девушкой. Ее звали Ирэна, она училась на художницу. Они с Ирэной ездили в осенний Петергоф бродить по шуршащим листьям дворцового сада. Конечно, говорили о любви и целовались. К более тесной близости Юрий не стремился, но в один из вечеров, когда соседи ушли в гости, они с Ирэной согрешили. Ему казалось, он нашел свою судьбу. Родители заговорили о женитьбе.
Мама была в ужасе, когда Юрий заявил, что никакой свадьбы не будет. Он тогда уже закончил учебу и начал помогать деду в делах, с головой окунулся в финансы, продажи и, когда вынырнул из водоворота бизнеса, понял, что ни разу не вспомнил об Ирэне. «Значит, это не любовь», – сказал себе Юрий и со свойственной всем Салаховым решимостью разорвал отношения. Скандал замяли, Ирэне купили путевку в Египет. Она привезла из поездки множество сувениров, фотографий с пирамидами и сфинксами, незабываемые впечатления – но бывшего жениха так и не простила.
С тех пор Юрий имел пару коротких романов. Они вспыхивали, бурно развивались, а потом затухали без всякой причины.
Он давно приобрел собственную квартиру, небольшую, но удобную и хорошо обставленную, полную бытовой техники, настольных ламп и книг. Дед умер, оставив дело всей жизни в надежных руках внука, который проявил недюжинные способности, не в пример его отцу. Арсений Платонович был ученым – «книжным червем» – и, кроме своих физических формул, ничем не интересовался. Он едва замечал жену и сына, не говоря о чем-либо еще.
Отношения Юрия с Анной Левитиной завязались совершенно случайно и не были похожи ни на что, уже испытанное Салаховым. Он не мог подвести их ни под какие принципы, не мог ни с чем сравнить. Отношения развивались как бы сами по себе – непредсказуемые, непонятные, необъяснимые, подобные стихии, которая не поддается вычислениям и рассуждениям.
Побывав у Левитиной один раз, Юрий несколько дней ходил как пьяный. Он вспоминал Анну в самое неподходящее время и в самых неподходящих местах. То при обсуждении важной сделки, то за рулем, на оживленном перекрестке, то в ресторане, то…
«Наваждение! – решил он, стараясь отогнать назойливое видение. – Колдовство. Но меня этим не возьмешь. Я справлюсь!»
Не тут-то было. Проезжая мимо цветочных магазинов, Юрий делал над собой чудовищное усилие, чтобы не купить охапку роз «для Анны». Ему хотелось дарить ей золотые украшения, коробки дорогих конфет, вино, духи и многое другое. Ему хотелось гулять с ней ночи напролет по спящему в снежном безмолвии городу, читать ей стихи и говорить важные, главные в жизни вещи. Он видел ее в беспокойных снах и грезил о ней наяву.
«Как я посмею явиться к ней со всем этим? Что я скажу? – думал он, чувствуя себя растерянным и взволнованным. – Что со мной?..»
Левитина ни о чем не догадывалась или делала вид, что не догадывается. У нее не было оснований – встречались они с Юрием только раз, по делу. Ей и в голову не могло прийти все то, что творилось с ним.
Он перечитал кучу книг по психоанализу, нашел у себя массу опасных симптомов и… снова начал писать стихи.
На моем небосклоне взошла звезда, и я назвал ее Анна.
В моей душе распустилась лилия, и я назвал ее тем же именем.
В моих садах расцвели деревья, и это все для нее…
Лунный свет ложится узорами на крышу моего дома, который застыл в ожидании…
Промучившись неделю, Юрий все-таки набрал заветный номер. Анна Наумовна оказалась дома.
– Я слушаю…
Ее низкий хрипловатый голос сулил неведомое блаженство.
Господин Салахов говорил о погоде, о театральных премьерах – он умел вести светскую беседу. Левитина не уловила ничего, кроме обычной вежливости. Через день Юрий не выдержал и снова позвонил. Она удивилась, но не подала виду. Может быть, ей стало немного тревожно…
* * *Артем Пономарев решил встретиться с женой главного режиссера в неформальной обстановке. Он дождался ее после окончания утреннего спектакля и пригласил в театральное кафе. Мягкий приглушенный свет, запах кофе и сладостей располагали к умиротворению.
– Тамара Игнатьевна…
– Можно просто Тамара, – поправила его пышная дама лет сорока.
Ее лицо после удаления толстого слоя грима напоминало истертую, потрепанную маску.
«Хорошо, что в кафе полумрак», – думала жена режиссера, приглядываясь к сыщику.
– Вы хотите узнать от меня что-нибудь о Веронике Лебедевой, – произнесла она, жеманно поводя плечами. – Ведь так?
Она закурила, откинувшись на спинку стула. Пышный бюст, обтянутый трикотажным платьем, должен был произвести впечатление на Артема. Во всяком случае, жена режиссера явно на это рассчитывала.
– У Лебедевой были недоброжелатели?
– Были! – Актриса выпустила из накрашенного рта облачко дыма и криво улыбнулась. – Ну и что? У кого их нет? Думаете, меня в театре так уж любят? Это… – она повела рукой в воздухе, – своего рода «сцена за сценой». Здесь разыгрываются закулисные драмы почище тех, что видят зрители. Вся атмосфера театра пронизана завистью, сплетнями и злобой, замешанными на лести и притворстве. Вероника была интриганкой! Кому только она не строила глазки, даже моего супруга пыталась охмурить. Попросту водила его за нос, а он, как мальчишка, бегал за ней, надеясь, что в конце концов эта… вульгарная особа пустит его в свою постель. Она была бездарна, как третьеразрядная хористка! Ее место в массовке! Кроме смазливой мордашки Вероника обладала только невероятной, ничем не оправданной наглостью и была готова переспать с кем угодно, лишь бы извлечь для себя пользу. Касимова она держала про запас, на случай, если больше никого подходящего не подцепит.
– Ясно…
– Да что вам может быть ясно?! – неожиданно взорвалась Тамара Игнатьевна. – Разве вы знали эту нахальную, беспардонную девку? Она заслужила то, что с ней произошло. Да! Заслужила! Расплата приходит, рано или поздно. Лебедева запуталась в своих мужчинах.
– Кто мог ее убить? – спросил сыщик, поднося зажигалку к следующей сигарете, которую достала жена режиссера.
Та нервно покусывала губы, ее крупное полное тело чудом помещалось на стуле.
– Не знаю… – растерялась женщина. – В принципе кто угодно!
– Ваш муж, например, мог?
– Петя? – изумленно подняла брови Тамара Игнатьевна. – Да вы что? Он только кричит, а так… У нас дома собака очень разбалованная, лезет на кровать, на диван. Петя ужасно ругается, но ни разу ее не ударил. Тапками кидал, да! И то не попал. Нет. Что вы? Петя этого не делал.
Артем знал, что в тот вечер, когда убили Лебедеву, главный режиссер допоздна находился в театре – это подтверждали многие свидетели, – а потом поехал домой. Он задал этот вопрос просто, чтобы отвлечь внимание собеседницы от Вероники и направить его на возможного убийцу.
