Диана Чемберлен - Любовник моей матери, или Что я знаю о своем детстве (Карусель памяти)
Джинджер поджидала ее в здании больницы. Взору Клэр предстала энергичная и очень молодая блондинка – моложе, пожалуй, чем была та же Марго. Держалась она, невзирая на возраст, с изрядной долей уверенности в себе. Джинджер провела Клэр в свой маленький, без единого окна кабинет. Сама она устроилась за столом, а Клэр опустилась на единственный свободный стул, выглядевший так, будто приобрели его где-то на распродаже.
– Боюсь, мне трудно с точностью определить цель своего визита, – сказала Клэр извиняющимся тоном. – Все дело в том, что Марго никак не выходит у меня из головы.
– Оно и понятно, – улыбнулась Джинджер. – Я слышала, вы говорили с ней прямо на краю моста. Поверить не могу, что кто-то мог решиться на такое.
– Это один из тех поступков, которые совершаешь импульсивно.
Джинджер бросила на нее испытующий взгляд.
– Вы же понимаете, что в случившемся нет вашей вины?
Клэр вздохнула.
– Умом-то я понимаю, что это так. Жаль только, мне не удалось задержать ее хотя бы на несколько секунд. Полицейские были совсем близко.
– Во всяком случае, вы попытались. Не каждый на это способен. А Марго… – она покачала головой. – Марго была не из тех, кто прислушивается к другим, – Джинджер вздохнула и привстала. – Хотите, я покажу вам ее комнату?
Клэр кивнула. Оставив на спинке стула пальто, она вышла за Джинджер из кабинета. Стены длинного, тускло освещенного коридора были выкрашены в грязно-зеленый цвет. В колледже им втолковывали что-то относительно целенаправленного использования цвета в психиатрических учреждениях – ради создания у пациентов соответствующего умонастроения. Интересно, чего пытались достичь этим оттенком зеленого? Уж точно не вывести людей из депрессии. С каждым шагом Клэр чувствовала себя все более подавленной.
– Марго болела уже очень давно, – сказала Джинджер, уверенно шагая по коридору. – С того самого дня, как потеряла на мосту своего брата. Все эти годы о ней заботилась мать, но когда та умерла, отец привез Марго на освидетельствование. Сам бы он с ней просто не управился. Он навещал ее тут время от времени, но год назад он и сам скончался. – Она открыла одну из дверей и отступила, пропуская Клэр вперед. – Вот ее комната.
Взору Клэр предстали две кровати, два ночных столика и два маленьких, приземистых шкафчика для одежды. На одной из бледно-зеленых стен висели плакаты с изображением Элвиса Пресли. Он же красовался на трех вышитых подушках, лежавших тут же, на кровати.
– Она что, была фанаткой Элвиса? – с изумлением спросила Клэр.
– Нет, – рассмеялась Джинджер. – Это кровать Нонни. Бывшей соседки Марго.
На половине Марго не было ничего. Только голые стены и кровать, застеленная зеленым покрывалом.
– Я так понимаю, вещи Марго уже забрали? – заметила Клэр.
– Да нет, – подойдя к постели Марго, Джинджер провела рукой по тонкому покрывалу. – Марго была не из тех, кто любит заниматься украшательством. Она ничего не вешала на стены – по крайней мере, на протяжении тех двух лет, что я тут работаю. Собственно говоря, у нее была всего одна фотография, – открыв ящик ночного столика, Джинджер вытащила оттуда снимок в рамке и передала его Клэр.
То был семейный портрет – выцветшее черно-белое изображение, явно сделанное любителем. Мужчина и женщина стояли на ступеньках белого дома, размеры и форму которого невозможно было определить на таком близком расстоянии. Перед взрослыми расположились трое детишек: белокурые мальчик и девочка примерного одного возраста и темноволосый паренек, явно выше их и взрослее.
– Брат привез ей эту фотографию, когда она только поступила к нам, – сказала Джинджер.
– Этот высокий парнишка?
– Да, Рэнди. У него свой ресторан в Вирджинии, в Арлингтоне. Это недалеко от того места, где вы живете, так ведь?
– Да, весьма близко.
– «Фишмонгер». Слышали о таком?
Клэр кивнула. Ей доводилось слышать это название, хотя в самом ресторане она никогда не бывала.
– Судя по всему, весь первый год он регулярно навещал Марго, пытаясь хоть как-то достучаться до нее, – заметила Джинджер. – Точно сказать не могу, поскольку меня тут в то время еще не было. Однако она уделяла ему не больше внимания, чем остальным. И в последние два года он заглядывал сюда не чаще, чем раз в пару месяцев. Думаю, он просто не выдержал и отступился. По правде говоря, я бы не стала его за это упрекать.
– Какие у них были отношения?
– Марго ни с кем не поддерживала отношений. Когда она покончила с собой, я позвонила Рэнди, чтобы сообщить об этом. Он был немногословен. Поблагодарил меня и сказал, чтобы я отдала ее вещи благотворительному фонду. Вот и все, – она забрала у Клэр фотографию в рамке. – Я собиралась отправить это ему, – она бросила взгляд на изображение. – Я думаю, он остро переживал собственную беспомощность в том, что касалось Марго. Со мной это тоже случалось. Трудно работать с тем, до кого ты не можешь достучаться.
Беспомощность. Именно ее ощутила Клэр во время своей краткой беседы на мосту. Можно представить, каково приходилось брату Марго.
Джинджер кивнула в сторону двери.
– Идемте, я покажу вам, где она проводила почти все свое время.
Миновав еще один длинный, унылый коридор, они оказались в просторной, хорошо освещенной комнате. Три стены здесь почти полностью состояли из окон, так что в солнечный день комната должна была купаться в свете. Клэр показалось, будто она выбралась на волю из душного чулана.
В комнате находилось с дюжину пациентов. Кто-то смотрел стоявший в углу телевизор; еще несколько человек играли в карты. Лишь пара из них взглянули на Джинджер и Клэр, когда те вошли, но и они тут же вернулись к своим занятиям.
Джинджер кивнула в сторону пианино, высящегося у дальней стены.
– Вот излюбленное место Марго. Нам всем тут не хватает ее музыки. Она всегда играла что-нибудь из классики, хотя один раз, – добавила Джинджер с улыбкой, – один раз, когда Нонни вошла в комнату, Марго начала наигрывать «Love Me Tender».
Клэр рассмеялась.
– Это было единственным проблеском юмора с ее стороны, – пожала плечами Джинджер. – Она ни с кем не разговаривала. Ни с работниками больницы, ни с другими пациентами.
– Но она разговаривала со мной на мосту, – возразила Клэр. – Это была довольно сумбурная, но все-таки речь.
Джинджер кивнула.
– Да, ей случалось произнести фразу-другую, но все они мало что значили. Я знаю, что она могла бысказать. Думаю, она просто не снисходила до этого. В уме ей, впрочем, нельзя было отказать.
