Нора Робертс - Игры ангелов
Рис дала ему уже готовую порцию и потянулась за очередной чашкой. Одновременно с ней то же самое сделал и Ло. «Классический жест», — подумала Рис, тут же отступая в сторону.
— Спасибо, я уже достала. Должно быть, вы хотите видеть свою матушку? Она у себя в кабинете.
— Еще успею поговорить с ней перед уходом. Вообще-то я зашел, чтобы повидать вас.
— Вот как? — Рис налила в чашку суп, с некоторым сожалением размышляя о том, насколько вкуснее он был бы со свежей кинзой. Поставив чашку на поднос, она положила рядом хлеб и два куска масла.
— Порция готова, — объявила Рис, тут же принимаясь за очередной заказ.
Может, ей удастся уговорить Джоани закупить для ресторана кое-какие пряности. В этом случае…
— Эй, о чем задумались? — Ло смотрел на нее с искренним интересом.
— Простите? Вы что-то сказали?
Теперь он выглядел не только озадаченным, но и смущенным. Не так уж часто, должно быть, женщины забывали о его присутствии. Сын начальницы, напомнила она себе и тут же смягчила пилюлю быстрой улыбкой:
— Знаете, когда я готовлю, то забываю обо всем.
— Это я уже понял. Впрочем, у вас сегодня не так уж людно.
— Забот все равно хватает.
Приготовив все необходимое для чизбургера с беконом и сэндвича с цыпленком, Рис приступила к выполнению сразу двух заказов.
— Черт возьми! И правда вкусно, — Ло наконец распробовал суп.
— Спасибо. Буду признательна, если скажете об этом хозяйке.
— Само собой. Итак, Рис, я проверил расписание. Сегодня вечером вы свободны.
— Ну… — Она кивнула Питу, чей перерыв только что закончился. Худенький посудомойщик кивнул в ответ.
— Не хотите посмотреть какой-нибудь фильм?
— Я и не знала, что здесь есть кинотеатр.
— А его здесь и нет. Просто у меня лучшая DVD-коллекция во всем западном Вайоминге… не говоря уже о попкорне.
— Охотно верю. — Сын хозяйки, снова напомнила себе Рис. — Очень мило с твоей стороны, Ло, но у меня весь вечер расписан буквально по минутам. Хочешь булочку к супу?
— Пожалуй, — он придвинулся поближе, еще больше оттеснив ее к грилю. — Боюсь, детка, ты разобьешь мне сердце, если и дальше будешь так откровенно пренебрегать мной.
— Сильно сомневаюсь, — продолжая трудиться над заказами, она взяла булочку и положила ему на тарелку. — Не подходи слишком близко к грилю, иначе запачкаешься.
Она надеялась, что Ло заберет чашку и отправится есть в зал. Но он вместо этого просто прислонился к разделочному столу.
— У меня такое нежное сердце.
— Тогда тебе стоит держаться от меня подальше, — заметила Рис. — Я топчу их без разбору. Весь мой путь от Бостона усыпан израненными и разбитыми сердцами. Это своего рода болезнь.
— Я мог бы стать неплохим лекарством.
Рис внимательно взглянула на него. Уж слишком мил и привлекателен. Может, раньше она и не отказалась бы от его ухаживаний, но теперь у нее просто не было сил на подобные игры.
— Хочешь знать правду?
— А она очень неприятная?
Рис невольно рассмеялась.
— Ты мне нравишься. Собственно, этим я бы предпочла и ограничиться. Ты — сын начальницы, следовательно, самый близкий к ней человек в моей иерархии. И поскольку я не сплю с начальниками, я не собираюсь спать и с тобой — хотя не могу не оценить твоего внимания.
— Я ведь не предлагал тебе переспать со мной, — заметил Ло.
— Я всего лишь избавляю нас от дополнительных объяснений.
Ло задумчиво и не торопясь хлебал суп. Улыбка его была такой же — легкой и задумчивой.
— Дай ты мне хоть полшанса, и я смог бы переубедить тебя.
— Вот поэтому ты его не получишь.
— А вдруг тебя уволят… или моя мама откажется от меня.
Достав поджаренный картофель, Рис поставила его сушиться, а сама продолжила готовить сэндвичи.
— Я не могу допустить, чтобы меня уволили. Что касается твоей матушки, то она любит тебя.
Закончив готовить блюда, она отправила их в зал.
— А теперь ступай к остальным и доешь наконец свой суп. Здесь ты мне только мешаешь.
Ло ухмыльнулся:
— Обожаю властных женщин.
Как бы то ни было, но он направился в зал, а Рис взялась за очередной заказ.
— Не думайте, что он сдался, — заметил от раковины Пит, чей выговор, даже после восьми лет жизни в Вайоминге, выдавал в нем уроженца Бронкса. — Таков уж Ло.
— Пожалуй, мне следовало бы сказать ему, что я замужем… или что я лесбиянка.
— Теперь уже поздно. Лучше скажите ему, что умираете от любви ко мне, — Пит довольно ухмыльнулся.
Рис хихикнула:
— И как это мне раньше не пришло в голову?
— Вот потому-то оно и должно сработать.
В кухню вошла Джоани. Один конверт она сунула в карман Питу, другой передала Рис.
— Плата за день.
— Спасибо, — поблагодарила Рис и тут же, удивляясь самой себе, продолжила: — Может, когда у вас будет время, вы покажете мне ту комнату, о которой говорили? Конечно, если она еще не снята.
— Ты что, видела, чтобы кто-нибудь сюда въезжал? Ступай ко мне в кабинет.
— Мне еще нужно…
— Делай, что тебе сказано, — заявила Джоани направилась к выходу.
Рис волей-неволей последовала за ней. В кабинете Джоани открыла маленький шкафчик с изображением ковбоя, гарцующего на вздыбленной лошади. Внутри оказалось множество самых разных ключей. Сняв с крючка один из них, Джоани передала его Рис:
— Ступай наверх, осмотрись.
— Но мне еще рано на перерыв.
— Раз я сказала иди, значит, иди, — Джоани смотрела на нее, уперев руки в бока. — Лестница с стороны двора.
— Ладно. Я вернусь через десять минут.
Хотя снег на улице уже начал превращаться липкую грязь, было еще достаточно холодно, и Рис не поленилась надеть пальто. Поднявшись по шаткой лестнице наверх, она порадовалась своей предусмотрительности: Джоани была слишком бережлива, чтобы отапливать нежилые помещения.
По сути, это была всего лишь комната с небольшой нишей, в которой примостилась старая тахта. Маленькая кухонька отделялась от остального помещения обычной стойкой. Рис обратила внимание на дубовые, местами потертые полы, и на отштукатуренные стены бежевого цвета.
Ванная комната лишь немногим превосходила размерами ту, что была у Рис в гостинице. Сюда кое-как втиснулись старая ванна из чугуна и белая раковина. Сточные трубы были покрыты пятнами ржавчины. Глянув в висевшее над раковиной зеркало, Рис поняла, что его давненько не протирали. Стены ванной были выложены белой кафельной плиткой с черным ободком.
В жилой комнате разместились продавленная софа одно-единственное кресло с выцветшей обивкой и парочка столиков. Стоявшие здесь лампы наверняка были куплены на распродаже.
