Святой вечер - Дилейни Фостер

Прикинул, что у меня есть минут пять, прежде чем лифт сделает круг и эти двое ворвутся в пентхаус, готовые надрать мне задницу или вызвать настоящих копов. К тому времени Лирика уже скажет им, насколько желанным гостем я был в ее квартире.

Огоньки на маленьких круглых кнопках загорались, когда я проходил каждый этаж. Я поднял рубашку над головой и прижал ее к лицу, стараясь впитать как можно больше крови. Для семнадцатилетней девушки Лирика была чертовски придирчива к чистоте своего жилища. А я собирался ворваться сюда, заляпав кровью весь ее пол.

Двери лифта открылись прямо в гостиную, открывая захватывающий вид на город через окна от пола до потолка. Свет был выключен. Она не свернулась калачиком под одеялом в углу большого кожаного дивана, как обычно. Из кухни по комнате не плыл запах свежеиспеченного печенья. Не играла музыка в системе объемного звучания.

Была только тишина, слишком много тишины. Где она, черт возьми, находится?

Может быть, она спала. Я оставил ее всего несколько часов назад после интенсивного траха, в результате которого ее задница впала в сексуальную кому.

Лирика развлекалась тем, что пыталась заставить меня ревновать. Ей нравилось, как я трахал ее, когда злился. Не буду врать. Мне это тоже нравилось. Мы были в полной жопе. Если это дерьмо с Каспианом было еще одной ее игрой, я позабочусь о том, чтобы она помнила, чья это киска, каждый раз, когда она садится.

Прошлой ночью в «Палате» она позволила двум парням трогать себя, как будто они были слепыми, а ее тело было покрыто шрифтом Брайля. Она думала, что раз меня там не было, то я об этом не узнаю. К черту. Я всегда следил за ней, и это был единственный секрет, который Палата не хранила. Она не была такой самоуверенной, когда я появился в ее пентхаусе в полночь, готовый показать ей, что происходит, когда она забывает, кому принадлежит. Она лежала в постели, совершенно не замечая, что я вошел. Я сдернул покрывало, охренев от ужаса, когда увидел ее в одних трусиках, пропитанных моей спермой.

— Что ты делаешь, Линк? — спросила она, когда я наклонился и погладил ее киску через тонкую ткань.

— Ты что, упала и ударилась головой?

Она провела рукой по глазам, прежде чем открыть их до конца. — Нет.

Я провел пальцем по ее щели. — У тебя был инсульт?

— Что? Нет. — Ее голос был хриплым со сна, и это было сексуально, как блядь.

— Значит, нет причин, почему у тебя вдруг должна быть амнезия. — Мои пальцы скользнули под резинку ее трусиков и коснулись ее голой киски.

Она втянула воздух. — О чем ты говоришь?

Я ухмыльнулся, хотя она, вероятно, не могла меня видеть. Лирик точно знала, о чем я говорю. — Это... — Я медленно погладил ее клитор. — ... это мое. — Ее бедра приподнялись, лишь малейшее движение, но я знал, когда ее тело умоляло меня. Провел кончиком пальца по ее щели до жадного маленького отверстия, затем скользнул внутрь. Так чертовски мокро. — Это мое. — Моя свободная рука сжала одну из ее сисек. — Мое. — Я наклонился, провел языком по ее лицу, затем остановился, чтобы укусить ее за мочку уха. — Моя. — прошептал я ей на ухо. — Это все, блядь, мое. — Она втянула еще один воздух. — А не каких-то мудаков, которым ты позволяешь прикасаться к себе в Палате. — Я засунул в нее еще один палец. — Мое.

Я прошел по коридору в ее спальню, огляделся, затем направился к двери в ванную комнату. Она была открыта, и свет был выключен. Хорошо, она не в душе. Я стянул футболку с лица и оглядел спальню. Одеяла были откинуты, как будто она только что встала с постели.

— Лирика. Где ты, блядь, находишься?

И тут я увидел их — маленькие пластиковые маркеры, сложенные в виде палатки, ярко-желтые с жирными черными цифрами. Два на тумбочке, рядом с парой пакетов кокаина, и еще один на полу рядом с ее кроватью, в окружении еще большего количества кокаина.

— Это моя девочка.

Ее губы обвились вокруг моего члена. Мой кулак был в ее волосах. Мои бедра раскачивались вперед-назад, когда я трахал ее идеальный рот. Кто-то сказал мне, что от кокаина член немеет. Онемевшие члены трахаются дольше, и я был здесь, чтобы преподать урок. Долгий, жесткий трах был именно тем, что мне было нужно.

Я ослабил хватку на ее волосах и вынул член из ее рта, наслаждаясь тем, как он блестит от ее слюны. Ее губы были припухшими. Ее грудь вздымалась с каждым вдохом, когда она снова наполняла легкие воздухом после того, как подавилась моим членом. Она посмотрела на меня темно-синими глазами, и во мне вспыхнула собственническая ярость. Никогда не хотел, чтобы эти глаза смотрели так на другого мужчину, никогда не хотел, чтобы этот маленький красивый ротик был на другом члене. То, что я чувствовал сейчас… я бы разрезал ублюдка от пупка до подбородка только за то, что он смотрел на нее.

Я наклонился, полез в карман и вытащил два пакетика, бросил один на тумбочку и открыл другой. Затем посыпал ладонь белым порошком. Глаза Лирики расширились, когда часть порошка пролилась на ее сиськи и весь пол. Я бы слизал это за минуту — с ее сиськи, а не с пола.

— Линкольн...

Я знал, что она не хочет в этом участвовать. Она никогда не хотела. Наркотики были одной из привычек, от которой она поклялась держаться далеко-далеко и я должен был уважать это.

А я не уважал.

Но опять же, никогда не утверждал, что я джентльмен.

До сих пор я ограничивался «Перкоцетом» и травкой рядом с ней. Но я был в ярости и хотел доказать свою точку зрения. С меня было покончено с играми в ревность.

— Шшш, — я провел подушечкой большого пальца по ее губам, а затем поднес руку к своему члену. Порошок на моей ладони смешался с ее слюной, когда я поглаживал его взад-вперед. Фуууууух. Мои глаза встретились с ее. — Держу тебя. — Я облизал губы. — Доверься мне.

— Я не буду сосать кокаин с твоего члена.

Это была моя девочка. Всегда вздорная. Всегда боролась со мной.

Жаль, но я всегда побеждал.

Я наклонил подбородок к кровати. — Ложись.

Она забралась на кровать и положила голову на подушку. Ее светлые волосы рассыпались вокруг нее, как нимб, но мы оба знали, что она не ангел.

Я устроился между ее ног. — Шире.

Ее колени раздвинулись в стороны, давая мне возможность увидеть в первом ряду, насколько мокрой я ее сделал. Господи.

Кокаин работал. Я чувствовал себя твердым как скала и непобедимым.

Лирика вскочила, положив руки мне на плечи, когда я держал пакет над ее голой киской. Я был больше, сильнее, тверже. Ее небольшой толчок даже не заставил меня сдвинуться с места.

— Я сказал, что держу тебя, Птичка. — Я покрыл ее киску кокаином спереди назад, пальцами выравнивая ее по шву, и затем бросил почти пустой пакет рядом с другим на тумбочку.

Облизал губы и вернулся к ней между ног. Она опустилась на подушку, расслабившись в ту секунду, когда мой рот встретился с ее клитором. Горький порошок покрыл мой язык, но все, чего я хотел, это большего. Больше этой сладости под ней. Больше ее. Это был кайф, подобного которому не было, видеть ее сиськи и киску, покрытые кокаином, знать, что она позволит мне делать все, что я захочу, с ее совершенным маленьким телом, доказывая нам обоим, что она моя. Я никогда в жизни так не заводился.

Громкие крики наполнили пустой пентхаус, вернув меня в настоящее. Двое охранников снизу ворвались в спальню Лирики с оружием наперевес, направленным прямо на меня.

Бывали в жизни моменты, когда можно было практически слышать, как тикают секунды. Тик. Тик. Тик. Все казалось неподвижным, и ты знал, что в этот момент, как только наступит следующая секунда, ничто уже не будет прежним. В этот момент я был в ловушке, застыв между тиками.