Татьяна Корсакова - Алое на черном (сборник)
– Не плачь, папочка. Смотри, какие красивые камешки. Можно я их с собой возьму?..
Туча
Кричать и ругаться не было смысла. Да Туча и не умел кричать. Особенно на женщину, особенно на любимую женщину.
– Ангелина, открой, пожалуйста, дверь, – попросил он в который уже раз и устало опустился на верхнюю ступеньку лестницы. – Слышишь меня?
Он знал, она никуда не ушла, притаилась с той стороны двери, слушает его и молчит. На душе с каждой минутой становилось все неспокойнее. Время близилось к полуночи. Туча не чувствовал угрозы для себя лично, но интуиция, которая почти никогда его не подводила, нашептывала, что нужно срочно что-то предпринять, нужно спешить. Если бы в погребе было чуть больше места, он бы попытался высадить дверь, но сейчас не разбежишься.
– Ангелина, я знаю, ты здесь. – Туча потер ноющее колено. – Если не хочешь открыть дверь, хотя бы объясни за что.
– Ты выйдешь отсюда утром, Степа. – В ее голосе слышались слезы. – Честное слово.
– Почему не сейчас? Почему только утром?
– Степочка, я не могу. – Ангелина всхлипнула. – Так нужно.
– Кому нужно?
– Тебе. Наверное, после всего этого ты меня возненавидишь, но пусть лучше так. Пусть ты лучше будешь злой, но живой.
– Ангелина, – Туча поймал себя на том, что улыбается, – Ангелина, как я могу тебя возненавидеть, я тебя люблю.
Вот он и сказал то, что собирался и все никак не решался сказать. Это оказалось легко, намного легче, чем он себе представлял.
– То есть как любишь? – Голос Ангелины был близко-близко, их разделяли лишь несколько сантиметров двери.
– Не знаю. – Он пожал плечами. – Думаю, что очень сильно. Что бы ты ни сделала, я все равно буду тебя любить.
– Ты меня разлюбишь, – сказала она очень тихо, почти шепотом, – когда узнаешь обо мне всю правду. Ты выгонишь меня вон.
Ангелина молчала очень долго. Туча тоже молчал, боясь услышать эту страшную правду, которая разрушит его мир. Боялся, что вот сейчас Ангелина скажет: «Я не та, за кого себя выдавала».
– Я не та, за кого себя выдавала. – В голове зашумело, ладони вдруг сделались мокрыми от страха, как тринадцать лет назад, когда он на коленях стоял перед Юркой Измайловым и его дружками-отморозками… – Я расскажу! – Теперь голос Ангелины звучал решительно. – Мне уже нечего терять… наверное.
Как же она неправа! Им есть что терять!
– Я врала тебе, Степочка! Все это время врала. Знаешь, а ведь я брюнетка. Брюнетка с прямыми волосами. – Туче показалось, что Ангелина хихикнула. – И далеко не такая конченая дура и сумасбродка, какой кажусь.
– Ты играла роль… – Он вспомнил слова Гальяно.
– Да, я играла роль. Мы ведь с тобой встречались раньше, Степочка. На закрытом премьерном показе фильма. Того самого, в котором твоя мама сыграла главную роль. Ты не запомнил меня. Наверняка ты меня даже не заметил, а я смотрела не на экран, а на тебя. Я тогда и подумать не могла, кто ты такой, чей ты сын. Ты не представляешь, чего мне стоило получить приглашение на тот показ. Я хотела понять, что же такое особенное есть в ней, в твоей маме. Чем она держит зрителя, почему ее так любит камера. Я ведь актриса, Степа. Не актриса даже, а так… Актрисулька. Актрисулька с амбициями. Я пришла на показ, чтобы научиться у нее хоть чему-нибудь, а увидела тебя…. Ты не сводил взгляда с экрана, ты ловил каждый ее вдох, каждый жест. И я решила, что нужно стать похожей на нее, а потом я узнала, кто ты такой, чей ты сын. Знаешь, я проревела всю ночь от злости, потому что понимала: такой, как ты, никогда не захочет такую, как я.
Туча слушал Ангелину, и тиски, сжимавшие сердце, с каждым сказанным словом ослабляли свою хватку.
– А под утро я разозлилась. – В ее голосе и сейчас слышалась злость. – А если я разозлюсь, я многое могу.
Да, она такая! И эта детская злость ей к лицу.
– Я решила стать ее копией. Жесты, взгляды, повадки, характер. Два месяца я занималась только тем, что репетировала эту самую главную в своей жизни роль. Я заняла денег и отправилась в Канны, чтобы увидеть ее своими глазами, чтобы, если повезет, увидеть тебя.
– Ангелина…
– Не перебивай меня, Степа! Я должна рассказать. Возможно, тогда мне станет легче. Все остальное было отрепетировано и срежиссировано. Наверное, я все-таки не самая плохая актриса, если смогла развлекать тебя так долго. Только вот играть роль отчего-то становилось все труднее. Ты полюбил… тебе кажется, что ты полюбил клон своей матери, а я другая, Степочка! Я совсем другая. Знаешь, я уеду. Сегодня же ночью. Прости, что так вышло.
– Ангелина, выпусти меня! – Туча врезал кулаком в дверь. Так нельзя, он должен видеть ее лицо.
– Не могу, я правда не могу. Она сказала, что ты в опасности, велела задержать тебя в городе на всю ночь. Она обещала, что не расскажет тебе про меня правду, не расскажет, какая я дрянь. Она тоже дрянь, но мне кажется, она в самом деле хорошо к тебе относится.
– О ком ты, Ангелина?
– Я об Алекс. Она меня раскусила, у меня такое чувство, что она следила за мной, и за тобой тоже. Ты присмотрись к ней повнимательнее. Потом, когда я уеду. Она тоже не та, за кого себя выдает. Утром тебя выпустят. Я позвоню Васе, он приедет. Ключ от погреба я оставлю на журнальном столике. Он большой, его сложно не заметить.
– Ангелина!
– Прощай, Степочка! Мне жаль, что так вышло. И знаешь, как бы то ни было, какую бы роль я ни примеряла, я по-настоящему тебя любила. Все! Утром тебя выпустят!
– Ангелина, подожди!
Ответом ему стал звук удаляющихся шагов. Единственная женщина, которая смогла его полюбить, уходила из его жизни навсегда. Туча зарычал, изо всех сил врезал в дверь плечом. Пустое! В его доме все вещи были качественными и надежными. Остается ждать до утра. Он будет отсиживаться здесь, в безопасности, когда там, снаружи, возможно, уже началась самая темная ночь. Там его друзья, а он опять оказался в стороне. Трус и неудачник!
Неспешные шаги Степа услышал примерно через полчаса после ухода Ангелины. Кто-то расхаживал по дому.
– Эй! Эй, кто там?! – Туча снова врезал кулаком в дверь.
– Туча?! Туча, это ты?! – донесся с той стороны голос Гальяно. – Черт, тебя же заперли!
– Ключ на журнальном столике. – Туча вытер выступившую на лбу испарину, сказал с надеждой: – Должен быть на журнальном столике.
Ангелина не обманула, уже через минуту на шее у Тучи повис взволнованный Гальяно.
– Нашелся, олигарх-самодур! – заорал друг прямо ему в ухо. – А мы уже боялись, что придется начинать без тебя.
– Что начинать без меня?
– Битву с темными силами. Кстати, кто это тебя запер?
