Сандра Браун - Та, которой не стало
– В тот день Джиллиан ходила в клинику; это значит, что вероятность зачатия была наиболее высока. Я не знал об этом. Даже когда Хеннингс упомянул об этом в кабинете Лоусона, я не сразу понял, что к чему. Только потом до меня дошло…
– Да, ты прав. Тот день был одним из самых благоприятных для зачатия.
– Поэтому я и решил, что, коль скоро я не пользовался презервативом, Джиллиан могла зачать и от меня. Ты сама, наверное, имела это в виду, когда спросила, пользовался я профилактическими средствами или нет… – Он неожиданно почувствовал в горле комок и вынужден был откашляться, чтобы продолжить. – Понимаешь, Мелина, после того, как родной отец фактически отказался от меня, я поклялся, что, если у меня когда-нибудь будет ребенок, я ни за что его не брошу. Я всегда буду рядом, чтобы мой сын или дочь в любую минуту могли попросить меня о помощи – и получить ее. Жизнь своего ребенка я готов защищать даже ценой собственной жизни. – Он еще больше сжал пальцы Мелины. – Поэтому, если есть хоть малейшая возможность того, что Джиллиан зачала и мой ребенок погиб вместе с ней, я обязан добраться до того подонка, который это сделал.
Она пошевелилась и порывисто обняла его, прижав голову Харта к своей груди. Глотая слезы, она гладила его по голове и шептала слова утешения. Тепло ее тела и звук голоса подействовали на него с неожиданной силой, к тому же Харту было приятно хотя бы на время сложить с себя ответственность и почувствовать себя слабым, нуждающимся в утешении и защите. Один за другим падали все его защитные барьеры. Харт перестал быть военным летчиком, офицером, командиром «челнока», национальной знаменитостью. Теперь он был просто мужчиной… нет, даже не мужчиной, а маленьким Кристофером, ищущим сочувствия и помощи у кого-то, кто был сильнее и мудрее его.
Прошло минут десять, и Мелина осторожно отстранила его. Глаза ее все еще были полны слез, а когда она заговорила, голос был едва слышен.
– Вождь, скажи откровенно, ты… влюбился в Джиллиан? Ведь вы провели вместе всего несколько часов!
Этого вопроса Харт избегал с тех самых пор, когда, проснувшись утром в своем номере в «Мансоне», обнаружил, что Джиллиан нет. Он снова задал себе этот вопрос, когда узнал о ее гибели, и был поражен, насколько больно было ему сознавать, что Джиллиан потеряна для него навсегда. В третий раз он задался этим вопросом, когда, сидя в баре на Гринуилл-авеню, впервые осознал, что их близость могла стать причиной зарождения новой жизни. И каждый раз, когда он начинал испытывать влечение к Мелине, этот вопрос вставал у него на пути, не позволяя пойти на поводу у физического желания.
Но только до сегодняшнего дня. Сегодня он не выдержал и теперь никак не мог отделаться от ощущения вины.
Он устал, устал от этого вопроса, ответ на который был известен ему с самого начала.
– Да, я полюбил, – признался он. – Я полюбил твою сестру.
Шериф Ритчи неловко поерзал на стуле, который заскрипел под его тяжестью. Он ждал уже больше получаса. Он сделал все, чтобы соблюсти приличия, – позвонил заранее, договорился об аудиенции и приехал точно в назначенное время. Почему его заставили ждать столько времени, Ритчи не знал – ведь он же предупредил, что должен встретиться с братом Гэбриэлом по важному делу.
– Сколько мне еще ждать? – спросил он ворчливо. Мистер Хенкок ненадолго оторвался от компьютерного терминала, за которым работал:
– Понятия не имею, шериф. Может быть, вам что-нибудь нужно?
– Нет, спасибо. – Ритчи снова скрипнул стулом и добавил: – У меня к брату Гэбриэлу действительно важное дело!
– Да, вы уже говорили, – кивнул мистер Хенкок. – Я так и передал брату Гэбриэлу.
Это, впрочем, никоим образом не объясняло, почему его заставили ждать. Прошло еще не меньше четверти часа, прежде чем массивные двойные двери растворились и появился брат Гэбриэл.
На нем был только купальный халат. Никогда в жизни, даже в журналах, Ритчи не видел такого халата. Халат из тончайшего шелка небесно-голубого цвета идеально облегал фигуру проповедника. Вместо пояса тонкая талия брата Гэбриэла была перепоясана витым золотым шнуром с массивными кистями на концах.
– Добрый вечер, шериф Ритчи.
Позабыв о своем раздражении, шериф вскочил, едва не уронив лежавшую у него на коленях шляпу. Нервно перебирая ее поля дрожащими пальцами, он пробормотал:
– Как поживаете, брат Гэбриэл?
– Очень хорошо, спасибо. Не желаете ли глоточек бренди?
– Благодарю, но я на работе.
– О да, конечно, конечно. Тогда, быть может, чаю? Или кофе?
– Спасибо, не беспокойтесь. – Только теперь Ритчи заметил, что брат Гэбриэл вышел к нему босиком. Его ступни и голени – мускулистые, сильные, загорелые – были, пожалуй, даже слишком красивы для мужчины. Пока брат Гэбриэл шествовал через приемную, шериф во все глаза рассматривал эти ноги. Поднять глаза выше он отчего-то не осмеливался. Должно быть, все дело было в том, что тонкая ткань халата почти ничего не скрывала. Никакого белья на брате Гэбриэле не было, и шериф мог различить и узкую ложбинку между его твердыми ягодицами, и внушительных размеров пенис, приподнимавший ткань спереди.
Впрочем, нескромность брата Гэбриэла скорее удивила, чем всерьез задела шерифа.
Приняв из рук Хенкока рюмку с бренди, брат Гэбриэл сел за стол, скрестив перед собой вытянутые ноги.
– Вы вытащили меня из постели, шериф, – констатировал брат Гэбриэл бесстрастным голосом. – Надеюсь, ваше дело действительно окажется важным!
– Я не знал, что вы ложитесь так рано. Прошу прощения, если я вас разбудил.
– Вы меня не разбудили. Я лежал, но еще не спал. Ну, что там у вас такое, что не могло подождать до завтра?
Ритчи почувствовал, как кровь прилила к его лицу.
– Я бы и вправду не стал беспокоить вас, если бы дело могло ждать до завтра.
Брат Гэбриэл задумчиво отпил бренди и, немного подержав во рту, проглотил.
– Таков был наш договор, шериф, не так ли? Вы получаете должность и остаетесь шерифом округа до тех пор, пока вам не надоест. За это вы обещали незамедлительно передавать мне всю информацию, которая может касаться меня самого и моей Церкви.
– Да, сэр, таков был наш уговор. И я стараюсь честно его выполнять.
– Так что же все-таки стряслось?
– То же, что и в прошлый раз, сэр.
Брат Гэбриэл бросил быстрый взгляд в сторону Хенкока. Секретарь тотчас встал из-за компьютера и подошел к столу брата Гэбриэла. Очевидно, он считал дело Ритчи куда более важным, чем то, над которым работал.
Самого шерифа Хенкок всегда пугал больше, чем брат Гэбриэл, если такое было вообще возможно. Ну как, скажите на милость, можно не опасаться человека, который носит в петлице цветок? Единственным человеком в округе, который постоянно носил в петлице гвоздику, был местный гробовщик. Параллели напрашивались сами собой и не внушали Ритчи особо-гооптимизма.
