Иоанна Хмелевская - Смерть пиявкам!
— Забрали?
— Конечно, сразу же.
— Жаль. Стоило бы созвать футбольных фанатов, чтоб на его трупе отплясали по случаю победы в каком-нибудь престижном матче. А допрашивая вас, полиция не поинтересовалась, как я могла пришить его на расстоянии?
— Вам совсем не обязательно было делать это лично. И вообще… Может, разрешите, я заеду к вам, слишком уж скользкая это тема.
В одном из зеркалец заднего обзора я вдруг увидела двух женщин в полицейских мундирах, проверяющих билетики у водителей машин на стоянке. И они были уже недалеко от меня. С ума сойти!
Дав пану Тадеушу разрешение заехать ко мне и попросив сделать это поскорей, ибо я как раз еду домой и буду там через полчаса, я все же успела улизнуть из-под носа контролеров.
Овладевшее мною упорство было сильнее осторожности. У меня имелся адрес Эвы Марш, на Чечота. Вдруг да удастся что-нибудь узнать. Улица Чечота помнилась смутно. Надо выехать на аллею Независимости, проскочить по улице Мандалинского… однако Пулавская оказалась забита такой пробкой, что пришлось свернуть в Нарбутта, а уж глупее ничего не придумаешь. Ползя по улочкам одностороннего движения, я все же могла бы добраться до Казимировской, но как назло уже за Вишневой опять угодила в пробку. Нетипичную. Что-то произошло, полицейские, две «скорые», две слегка помятые машины и толпа. Подать задом нельзя, за мной уже тормозили те, кто увязался следом, не одна я такая умная решила объехать пробку на Пулавской. Объезд займет не меньше получаса, а времени нет. Принялась оглядываться, вдруг удастся как-нибудь задом добраться до Вишневой, пускай поеду в противоположную сторону, но лучше в противоположную, чем вообще никуда. Полиция проявила понимание и даже некоторое снисхождение, гаишники принялись всеми способами избавляться от лишних машин. Ожидая, когда очередь дойдет до меня, и не зная, чем заняться, я опустила стекло, желая расспросить, что тут произошло.
Зеваки принялись охотно объяснять, что случилось, зеваки всегда разговорчивые, и у каждого своя версия. Выскочил какой-то… не какой-то, а какая-то, и если бы так не мчался… вот я и говорю — баба, так мчаться только баба может, вон из тех дверей выскочила, глядите, и на мостовую, прямиком под машину. Так потому, что ездят как сумасшедшие, лихачи проклятые!.. Какие сумасшедшие, тащились как на похоронах, а она сама прямо под колеса, он свернул и тюкнул вторую машину. И выходит, она попала сразу под две машины. Да, совсем насмерть ее задавило… Да ничего ей не сделалось… Голова вдребезги, руки-ноги раздавленные… И всего-то отделалась парой синяков, только колготки разодрала да шляпка слетела… Ничего подобного, у нее вообще никакой шляпки не было, сама поднялась и села в «скорую». А пьяная вдребодан!.. Сами вы, пани, пьяная, трезвая она была как стеклышко, бежала и кричала… Факт, орала как оглашенная, дескать, ее кто-то вытолкнул на мостовую. И еще о трупе вопила! И о бандитах! И тут как грохнуло — и больше не слышали, что еще кричала. Вроде как взрыв, и теперь уже все вокруг кричали…
Поди разберись, что тут на самом деле произошло. Вроде одна баба и две кареты «скорой помощи». С чего бы вдруг столь неслыханная щедрость нашей службы здравоохранения? Минутку, вроде бы вторая «скорая» ехала передо мной… или это другая? И кажется, это не «скорая», а труповозка…
На повороте на Вишневую мне удалось задать вопрос полицейскому, который уже справился с движением на отведенном ему участке и отирал пот со лба.
— Оба водителя невиновны! — твердо заявил он. — И у обоих реакция отличная. Вот так броситься под две машины — это же большое искусство…
— Она что же, самоубийца?
— Да где там, на труп наткнулась, войдя в дом, просто истерика.
— А что за труп? — ковала я железо, пока горячо. — У меня в том доме родственники живут.
Придумала, конечно.
— То ли художник, то ли артист… в этом роде. Евгениуш Држончек. Не ваш?
— А… Нет, ничего общего.
— Проезжайте, проше пани, не задерживайте движение.
Я послушно проехала. Так, так. Евгениуш Држончек… Эту фамилию я слышала.
Пан Тадеуш в волнении топтался у калитки. Не случилось ли чего? Может, стоит перелезть через забор и заглянуть внутрь дома? И сотовый не отвечает. Не могла я ответить, поскольку докопаться до сотового было не просто, хотя я и слышала, что он звонит. Кроме того, на Собеского прямо за мной ехала полицейская патрульная машина, копаться в куче барахла у них на глазах, не останавливая машину, было опасно. Я предпочла не рисковать.
— Пан Тадеуш, кто такой Евгениуш Држончек? Я случайно не знаю этого человека? — первым делом спросила я.
— Ну как же, один из тех, которых вы так любите! — был мне саркастический ответ. — Я его сам в Интернете разыскал по вашей просьбе. Это ведь он сляпал мегакомедию, которой вы так «восхищались». «Лишние могут уйти»… Нет, не так. «Прелестнейшие могут остаться». Что-то в этом духе.
Так вот почему мне показалась знакомой эта фамилия! Один из беспозвоночных! Повалившись в кресло, я с ядовитой радостью уставилась на черный экран телевизора.
— А что случилось? — встревожился пан Тадеуш. — Что вы ему сделали?
— Не я! — с сожалением и облегчением вздохнула я. — Вроде бы обнаружили его труп. Из-за этого я и опоздала, заставила вас ждать, извините. Правда, я так до конца и не решаюсь поверить в эту чудесную новость.
Пан Тадеуш так и сел.
— Минутку. Вы присутствовали при этом, что ли? Ну, при обнаружении его трупа.
— Если бы я лично его обнаружила, тогда бы не сомневалась. Да и в самый момент убийства меня на месте не было. Я была рядом.
— Тоже нехорошо! — огорчился мой верный помощник. — Боюсь, вы вообще не отдаете себе отчета в том, насколько это чревато неприятностями для вас.
— Да ничем не чревато, и перестаньте морочить мне голову. Я вообще могу не выходить из дому, у меня и тут работы навалом. Но тогда вам самому придется все за меня делать.
Не представляя, какие ему грозят неприятности, Тадеуш, не задумываясь, согласился, лишь бы я не рисковала. Во мне, однако, еще сохранились остатки совести.
— Спокойно, умерьте ваш пыл Вам такого не выдержать, а любоваться еще и на ваш труп у меня нет ни малейшего желания. Ну хватит, вернемся к нашим баранам. Что там такое с Вайхенманном?
— Да, да, — заторопился пан Тадеуш, — я вот что подумал… может, лучше пока это дело отложить? Вы ведь сами понимаете, идет следствие, и для сотрудников отдела убийств самое главное — мотив. А вы, пани Иоанна, извините, слишком громогласно и всенародно выражали свое мнение о покойном и пожелания, чтоб его черти побрали, и хотя вряд ли кто зафиксировал ваши пожелания и проклятия, существует такая вещь, как действие в состоянии аффекта…
