Дженнифер Хеймор - Греховный намек
– Пожалуйста, не глупи! Подумай о Тристане, о том, какую важную роль он играл в твоей жизни, прежде чем ты уехал на войну. Если ты убьешь его, то как сможешь вернуть прежнюю жизнь?
– Я не позволю ему лапать тебя. Ты уже и так шлюха! Но я не позволю ему владеть тобой у меня на глазах.
– Она не твоя жена! – прорычал Тристан.
– Обсудим это в аду, – парировал Гарет, пронзая кузена кинжальным взглядом.
Софи старалась взять себя в руки.
– Не понимаю, что происходит между нами, – тихо сказала она. – Хочешь, чтобы я снова стала твоей женой? В этом все дело? Хочешь, чтобы все стало так, как прежде?
– Да, хочу! – выпалил Гарет.
– Нет, никогда, – пробормотал Тристан.
Софи же вдруг спросила:
– А как же Миранда?.. Гарет, ты ее видел?
Он взглянул на Софи с удивлением:
– Миранда?.. Черт возьми, о ком ты толкуешь?
– Миранда – твоя дочь. – Но как случилось, что никто не сказал ему о Миранде?
Глаза Гарета широко раскрылись. А Софи пояснила:
– Когда ты уехал, я была беременна, хотя в то время никто из нас этого не знал. Я хотела сказать тебе… преподнести сюрприз… когда вернешься… Но ты так и не вернулся. – Она проглотила слезы при воспоминании о том ужасном времени.
Гарет опустил пистолет. Лицо его словно окаменело.
– Что ты сказала?.. Повтори.
– Твоя дочь. У тебя есть дочь. Ее зовут Миранда. Ей семь лет.
Он в растерянности заморгал.
– Дочь? Где она?
– Полагаю, наверху, в детской. Днем гувернантка водит детей гулять в парк, но…
Губы Гарета сжались. Он молча повернулся, сунул свой пистолет стражу – и умчался. Софи с Тристаном в тревоге переглянулись. После чего она подобрала юбки и кинулась следом за Гаретом. Тристан тоже выбежал в коридор.
Гарет бежал, перескакивая через две ступеньки. Софи, бежавшая следом за ним, едва не уткнулась лицом ему в спину, когда он резко остановился перед дверью детской, занимавшей весь третий этаж. Гарет с Тристаном раньше часто шутили: мол, их предки воображали себя очень плодовитыми. Причем детская была просторной, светлой и очень уютной.
Собравшись с духом, Гарет открыл дверь. Детские голоса, доносившиеся из-за двери, тут же смолкли – Гэри и Миранда смотрели на незнакомца округлившимися глазами. А мисс Долуорти, их гувернантка, ахнула и прижала руку к груди.
Наконец Софи протиснулась мимо Гарета и присела перед детьми. Увидев ее, Гэри облегченно вздохнул, а Миранда тихо спросила:
– Кто этот большой человек, мама?
У Софи не было причин ходить вокруг да около. Никто и никогда не мог обвинить ее в неискренности.
– Это твой папа, дорогая.
Миранда уставилась на Гарета.
– Этого не может быть, – возразила она. – Мой папа умер. Он сейчас с ангелами.
– А мой жив! – заявил Гэри, всегда готовый вмешаться в разговор. – Вот он стоит! – Мальчик указал на Тристана, стоявшего за плечом Гарета.
– Мы все считали, что папа ушел к ангелам, Миранда. Но мы ошибались. Он жив и вернулся к нам. – Софи взглянула на Гарета, все еще стоявшего в дверях.
Миранда нахмурилась и прищурила голубые глазки. Софи же едва не задохнулась от волнения. Она часто думала о том, как похожи отец и дочь – оба чуть рыжеватые и голубоглазые. Но теперь сходство казалось еще более разительным.
– Дорогая, поздоровайся с папой, – сказала Софи.
Миранда была девочкой обаятельной, но сейчас явно стеснялась, и матери пришлось подвести ее к Гарету. А малыш Гэри нисколько не смутился. Протягивая Гарету пухленькую ручонку, он сказал:
– Я Гарет Джеймс, маркиз Ньюбери. Рад познакомиться, сэр.
Гарет вздрогнул, когда мальчик назвал свое имя. Взяв его маленькую ладошку, он покосился на Софи, и та пояснила:
– Это сын Тристана и Нэнси. Тристан назвал его в твою честь.
Лицо Гарета исказила гримаса, но Гэри этого не заметил и добавил:
– Мой папа говорит, что так звали самого храброго на свете солдата.
– Совершенно верно, Гэри, – подтвердил Тристан. – И этот самый солдат стоит сейчас перед тобой.
Гэри открыл рот и уставился на стоявшего перед ним великана. Наконец спросил:
– Сэр, вы участвовали в настоящей битве?
Гарет молча кивнул и снова посмотрел на Миранду, цеплявшуюся за мать, как за спасательный круг.
– Подойди же поближе к папе, – сказала Софи, слегка подтолкнув Миранду.
Малышка шагнула вперед и присела. Гарет перевел взгляд на Софи.
– Она похожа на тебя, – пробормотал он.
Смех Софи больше смахивал на плач.
– Нет, Гарет. Она похожа на тебя.
Это уже слишком… Он задыхался. Не мог ни на кого смотреть. Неужели эта хорошенькая девочка, которая взирает на него большими голубыми глазами, его дочь? О Боже, может ли такое быть?!
Пробормотав извинения, ступая, словно слепой, Гарет спустился вниз и заперся в кабинете, в окружении забитых книгами полок и успокаивающего запаха кожи. Опустившись в кресло за письменным столом, он сжал голову руками и тяжело вздохнул.
Минута проходила за минутой, а плечи его все еще сотрясала дрожь. Происходившее с ним казалось совершенно нереальным. У него ребенок! ДОЧЬ! Наверное, пройдет немало времени, прежде чем он полностью это осознает. Он понятия не имеет, что это такое – быть отцом.
Наконец, немного успокоившись, Гарет взглянул на полированную столешницу красного дерева. Он хорошо помнил этот стол. И помнил, как сидел здесь, просматривая счетные книги или разговаривая с визитерами, сидевшими на обтянутых бархатом стульях по другую сторону стола. В одном его углу стоял мраморный письменный прибор на львиных лапах с одинаковыми позолоченными чернильницами, звонком для вызова прислуги и стаканчиком для перьев. Рядом же находился серебряный поднос со стопкой писем, адресованных Софи.
Сегодня утром Гарет приказал дворецкому передавать ему всю почту Софи. Он смутно помнил, что читать личную переписку жены неприлично, что так не полагается, что это ужасное нарушение этикета. Но что же в его положении делать? Ведь так он сможет больше узнать о ней. Сможет понять, о чем она думает, кто ее друзья и что они обсуждают. А также будет в курсе всех нынешних сплетен, касавшихся его возвращения.
Гарет стал читать письма. Размашистый почерк на одном из толстых конвертов показался ему знакомым, и он взвесил его на ладони, прежде чем сломать печать. Отложив несколько листов с рисунками, Гарет развернул само письмо. Оказалось, что оно от его тети Бертрис. И она писала о первом сезоне некой Бекки.
