Линда Ховард - У любви свои законы
Эмос стал водить своими налившимися кровью глазами по комнате, словно пытаясь отыскать жену.
— Во всяком случае, не здесь, — пробормотал он.
— Это я вижу и без тебя, урод вонючий! Я хочу знать, где она?!
Эмос покачнулся на нетвердых ногах и вдруг рыгнул. Он был бос, и на нем висели только штаны с расстегнутой ширинкой. Нечесаные волосы торчали в разные стороны, на подбородке темнела щетина, глаза были красные, изо рта шел жуткий запах. В отличие от него Грей имел совсем другой вид. Его черные волосы были аккуратно зачесаны назад, на нем были безупречной белизны сорочка и сшитые на заказ по фигуре широкие брюки.
— Какое ты имеешь право допрашивать меня?! Мне плевать, кто твой папаша! — жалобно простонал Эмос. Словно убоявшись смысла собственных слов, он продолжал пятиться от Грея.
Расс и Ники показались из своей комнаты и остановились на пороге кухни. Они не попытались защитить отца — связываться с таким громилой, как Грей, им явно не хотелось. У них не было привычки налетать на того, кто мог дать сдачи.
— Ты знаешь, где находится Рини? — вновь спросил Грей.
Эмос нервно передернул плечами.
— Наверно, ушла куда-то, — угрюмо проворчал он.
— Когда?
— Что ты хочешь этим сказать, черт возьми?! Я спал! Откуда мне знать, когда она ушла?!
— Она ночевала здесь?
— Разумеется! Проклятие, на что ты намекаешь?! — заорал Эмос. Язык у него заплетался: он все еще окончательно не протрезвел после вчерашнего.
— Я намекаю на то, что твоя шлюха тебя бросила! — рявкнул в ответ Грей, тряхнув головой. Волосы разлетелись по плечам, на шее вздулись вены.
Ужас сковал Фэйт, перед глазами все поплыло.
— Нет! — задохнувшись, прошептала она. Грей услышал и резко обернулся. В его темных глазах, скользнувших по ней, светилась ярость.
— Ты по крайней мере выглядишь трезвой. Тебе известно, где Рини? Она ночевала здесь?
Фэйт машинально покачала головой. Ощущение катастрофы навалилось на нее, и в нос ударило острым и ядовитым, желтым запахом… собственного страха.
Губы его скривились в злой усмешке, обнажив два ряда крепких белых зубов.
— Я так и знал. Она сбежала с моим отцом.
Фэйт снова покачала головой и уже не могла остановиться. Нет, нет, нет… Словно кто-то молотком вбивал ей в мозг это слово.
«Боже мой, нет!»
— Ты лжешь! — взвизгнул Эмос. Нетвердой походкой он приблизился к шаткому кухонному столу и бессильно опустился на одну из табуреток. — Рини ни за что не бросила бы меня и детей. Она меня любит. А твой развратный папашка просто подцепил себе на ночь новую подстилку…
Грей молниеносно, будто змея, метнулся к нему и засадил кулаком в подбородок, Эмос полетел на пол вместе с табуреткой, которая раскололась на мелкие щепы.
Взвыв от ужаса, Скотти крепче прижался к Фэйт, уткнув лицо в ее бедро. Он заревел, а она была настолько потрясена всем происходящим, что даже не подумала о том, чтобы обнять его и как-то утешить.
Эмос с трудом поднялся с пола и встал так, что между ним и Греем оказался кухонный стол.
— За что?! — заныл он, держась за ушибленный подбородок. — Что я тебе сделал?! По-твоему, это я виноват в том, что Рини задумала вместе с твоим папашкой?
— Что за крики? — вдруг раздался с порога знойный голос Джоди. Подобным голосом она говорила всегда, когда хотела соблазнить мужчину. Фэйт оглянулась на дверь, ведущую из ее с сестрой комнатки в пристройке, и глаза ее округлились от ужаса. Джоди стояла, развязно прислонившись к косяку. Нечесаные светлые с рыжинкой волосы рассыпались по голым плечам. На ней были только красные кружевные трусики и такой же лифчик, который еле закрывал ее груди. Она невинно смотрела на Грея, и эта невинность была настолько фальшива, что Фэйт внутренне содрогнулась.
Грей оглянулся на Джоди, и на его лице появилось выражение крайнего отвращения. Презрительно скривившись, он нарочно повернулся к ней спиной.
— Чтобы к вечеру вас здесь не было, — ледяным голосом произнес он, обращаясь к Эмосу. — От вас одна только вонь на моей земле, и мне надоело вдыхать этот смрад.
— Что?! — задохнувшись, воскликнул Эмос. — Ах ты, высокомерный недоносок! Ты не посмеешь выгнать нас! Есть законы…
— Вы не платите арендную плату, — усмехнувшись, спокойно проговорил Грей. — На таких, как вы, эти законы не распространяются. Так вот, вон отсюда.
Он повернулся и пошел к выходу.
— Подожди! — взвыл Эмос, облизав пересохшие губы. В глазах его была паника, он ошеломленно озирался по комнате, словно пытаясь найти выход из положения. — Ну зачем так торопиться? Может… может, они просто решили прокатиться? Они вернутся! Точно! Рини вернется, ей незачем было убегать.
Грей неприятно рассмеялся. Взгляд его скользнул по убогой обстановке лачуги. Кто-то, — наверное, младшая дочь, — явно пытался содержать эту конуру в чистоте, но это все равно что пытаться сдержать морской прилив.
Эмос и братья, такие же пьяные, как и отец, мрачно следили за Греем. Старшая дочь все еще стояла в дверях, выставляя напоказ свои прелести и только что не скидывая лифчик. Маленький мальчишка с синдромом Дауна выл и цеплялся к ногам младшей дочери. Та стояла на месте, будто превратившись в камень, и смотрела на него широко раскрытыми и пустыми зелеными глазами. Волосы свободно падали по плечам, босые ноги были в грязи.
Фэйт стояла близко к Грею и поэтому легко прочитала то выражение, которое появилось у него на лице после того, как он огляделся вокруг. Прочитала и внутренне съежилась. Взгляд Грея медленно скользил по лачуге, по ее обитателям и наконец задержался на ней. Фэйт поняла, что он хотел сказать этим взглядом: «Ты, вся твоя жизнь и жизнь твоей семьи ничего не стоят».
— Незачем убегать, говоришь? — Он усмехнулся. — Насколько я вижу, ей незачем возвращаться!
Ответом ему была тишина. Он обошел Фэйт и, рывком распахнув дверь-сетку, вышел. Дверь стукнулась о стенку и захлопнулась. Через минуту на дворе взревел мотор.
Грей уехал. Фэйт, замерев, по-прежнему стояла в прихожей. Скотти все еще жался к ее ногам и плакал от страха. Фэйт охватило оцепенение. Она знала, что нужно что-то делать, но что? Грей сказал, чтобы они убирались с его земли, и это были настолько страшные слова, что трудно было сразу понять их смысл.
Он их выгнал. Но куда им податься?
Фэйт никак не могла расшевелить свои мысли. Она лишь машинально погладила рукой, которая стала такой тяжелой, что, казалось, налилась свинцом, Скотти по голове и произнесла:
— Все будет хорошо, все будет хорошо…
Фэйт знала, что лжет. Мамы больше нет, и хорошо уже никогда не будет. Глава 4
Грея била сильная дрожь. Скоро его начало трясти так, что он вынужден был остановить машину. Он уронил голову на руль и зажмурился, пытаясь как-то совладать с охватившей его паникой. Боже мой, что ему теперь делать?! Еще никогда в жизни ему не было так страшно.
