Джейн Кренц - Горячие дни
Волосы женщины были подстрижены под необычным углом, который начинался от затылка и спускался ниже скулы. Черт возьми, недоумевал Лютер, чем же она его зацепила? Женщина была привлекательна — правда, ее красота отличалась неординарностью и не поддавалась четкому определению, — однако никто не назвал бы ее моделью с обложки журнала. Четкие линии носа и скул говорили о ее гордости и решительном характере; всем своим обликом, как бы предупреждавшим «только попробуй дотронься до меня», она излучала чувственный вызов, во всяком случае, для Лютера. Ее глаза скрывали темные очки. Этот атрибут, вполне обычный для Гавайев, где все носят солнцезащитные очки, почему-то придавал незнакомке некую экзотичность и окружал ее ореолом таинственности.
Наверное, прилетела с материка, заключил Лютер, откуда-то, где шел дождь, — ведь на ней легкий плащ. Детектив он или не детектив? Плащ был расстегнут, и в распахнутых полах виднелись темные брюки и медно-красная блузка классического покроя. Воротник блузки был высоким и слегка расширялся кверху; он как бы обрамлял шею незнакомки, защищая ее. Черная кожаная сумка с бронзовыми пряжками висела на плече. Свободную руку женщина сунула в карман плаща.
Лютер не мог отвести от нее глаз. Наверное, такая реакция на нее только у него. Никто вокруг не обращает на нее никакого внимания. Самое подходящее время для того, чтобы его сексуальный аппетит пробудился от долгой спячки и отправился на охоту. Уж больно мирной была его жизнь с тех пор, как он погрузился в собственный колодец уныния. Вероятно, Уэйн, Петра и Милли правы. Он действительно все это время заигрывал с депрессией. Зато жизнь была спокойной.
И чертовски неинтересной.
Незнакомка подошла довольно близко. Лютер включил восприятие. Светлое и темное поменялись местами. Большинство людей превратились в человекообразных жуков-светляков, их ауры замерцали и запульсировали в тех же оттенках и по тем же схемам, которые Лютер научился ассоциировать с теми, кто не обладал сильным психическим даром.
А вот вокруг темноволосой женщины растекалась сила. Она выделялась из толпы, как яркая бабочка, окруженная роем бледных, безликих мотыльков.
У нее мощный дар. Наверное, именно на это и отреагировали его чувства. Даже на стандартном уровне он ощутил удивительную силу ее паранормальной энергии. А на паранормальном она стала непреодолимой. Лютеру захотелось оказаться поближе к женщине.
Он обхватил рукоятку трости и оттолкнулся от стены. У него есть еще несколько минут до появления пожилой генеалогини.
Он сделал шаг и замер как вкопанный. О чем он только думает? Ведь он на задании. Оставь ее в покое, идиот. Ну, встретились два экстрасенса в ночи. Такое тоже случается.
Да, но с ним-то никогда не случалось. Он знал многих экстрасенсов. Два месяца назад один даже пытался убить его. Но он никогда так бурно не реагировал на них.
Женщина уже была в полутора метрах от Лютера. Он приготовился преградить ей путь, как вдруг она резко остановилась и обдала огнем, который едва не воспламенил его чувства. Он понял, что она тоже узнала в нем экстрасенса.
Проклятие. Какова вероятность?
— Мистер Малоун? — тихо спросила она.
Лютер переключился на нормальное видение. Радужное сияние вокруг женщины исчезло, а вот его жаждущее восхищение — нет. В памяти тут же всплыл смех Фэллона Джонса. Это же надо! Пожилая седовласая библиотекарша.
— Да, я Малоун, — ответил он. — А вы Грейс Ренквист?
— Да.
— Гм, оказывается, у Фэллона Джонса есть чувство юмора.
Она слабо улыбнулась:
— Боюсь, сильно искаженное.
— Этого и следовало ожидать. Он был и остается Фэллоном Джонсом. — Лютер протянул руку. — Рад познакомиться, мисс Ренквист. Ведь мисс, не так ли? Или здесь я опять ошибся?
— Все правильно, мисс. — Она вежливо склонила голову. — А кого вы ожидали увидеть?
Опустив взгляд, Лютер обнаружил, что одной рукой в перчатке Грейс все еще сжимает ручку чемодана, а другую упорно держит в кармане плаща. Он опустил свою руку.
— Ну, скажем, я предполагал, что вы будете выглядеть более… зрелой, — ответил он.
Она сняла солнцезащитные очки. В серовато-зеленых глазах промелькнуло сдержанное удивление.
— Наверное, седовласой? — уточнила она. — И со слуховым аппаратом?
— Фэллон подтолкнул меня к некоторым умозаключениям.
— Если вы думаете, что мой облик стал для вас сюрпризом, то не обольщайтесь, впереди вас ждут еще большие сюрпризы, когда вы увидите наши новые документы.
Она впервые за все время вынула руку из кармана плаща. Рука тоже была обтянута перчаткой из тонкой кожи.
— Здесь немного жарко для плаща и перчаток, — нейтральным тоном произнес Лютер.
Грейс проигнорировала его замечание точно так же, как и протянутую руку. Она сняла с плеча кожаную сумочку, открыла ее и достала конверт. Подавая его Лютеру, она старалась не прикасаться затянутыми в перчатку пальцами к его обнаженной коже.
Вот невезуха. В его жизни впервые появилась такая потрясающая женщина — и нате вам, какой-то вид фобии, мешающий ей прикасаться к другим людям. «Хотя я тоже не совсем нормальный», — тут же подумал Лютер.
Он открыл конверт и достал водительские права, кредитные карточки и сложенный листок с гостиничной бронью. Одного взгляда на права и карточки ему было достаточно, чтобы уяснить: теперь его зовут Эндрю Карстэрс и он живет в Лос-Анджелесе. Как утверждалось в листке с бронью, он был женат. Лютер поднял взгляд.
— Рад познакомиться, миссис Карстэрс, — сказал он, складывая листок. — Что ж, придется переходить на ты.
К его удивлению, Грейс покраснела и быстро сунула руки в карманы плаща.
— Мистер Джонс слишком поздно сообщил мне, под каким прикрытием мы будем действовать, иначе я бы отказалась от задания.
— Джонс умеет добиваться того, что ему нужно, от своих агентов. — Лютер посмотрел на часы. — У нас есть немного времени до вылета на Мауи. Есть хочешь?
— Не очень, но чашку кофе выпила бы.
— Вот и замечательно.
Они прошли в располагавшийся неподалеку бар. Лютер обратил внимание, что Грейс заказала черный кофе. Такой же, как пьет он. Ну, хоть что-то общее. Нужно искать положительные стороны.
Они сели за крохотный столик.
Грейс взяла чашечку, и Лютер пристально посмотрел на все еще затянутую в перчатку руку.
— Тебе придется избавиться от перчаток до того, как мы сядем в самолет на Мауи, — тихо проговорил он.
Рука с чашкой замерла на полдороге.
— Почему?
— Потому что если ты будешь упорствовать, то станешь выделяться, как, гм, как нарыв на большом пальце.
