Олег Рой - Двойная жизнь
– Не нукай, не запряг, – медленно проговорил Алекс, делая шаг на берег. – Ты бы, дружок, не зарывался, а то, знаешь, долго откапываться придется. Не много ли на себя берешь?
– В самый раз! – резко выдохнул Костя и неуловимо быстро наклонился, коснувшись ботинка. Что-то блеснуло…
Нож! У него нож – в ужасе поняла Юля. Господи! Господи-господи-господи, забормотала она, но…
Но Алекс оказался быстрее. Юля не успела заметить, когда и откуда у него в руке появился пистолет. Грохнул выстрел, и Костя, нелепо взмахнув руками, рухнул в воду. Река мгновенно затянула его белыми бурунами, закрутила, утащила под мост и дальше, дальше, дальше…
– Гос-по-ди, – автоматически договорила Юля.
Алекс, не взглянув на нее, сунул пистолет в карман, навалился на корму катамарана, скрежетнули камни… Когда река уже готова была подхватить и унести легкое – это только на берегу он тяжелым кажется, вспомнила Юля, – суденышко, одним прыжком он вскочил на внутренний настил. Юля еще сильнее вцепилась в мокрые веревки.
– З-з-зачем? З-зачем ты его? – едва выговорила она.
– Не трясись! – зло бросил Алекс, точными движениями весла сосредоточенно выводя судно на стремнину. Нажал кнопку налобного фонаря – Юля вздрогнула от неожиданно сильного светового удара – бешеная вода засверкала прозрачно-хрустальными, мутно-опаловыми, лилово-аметистовыми осколками, – и тут же выключил. – Нет, опасно, мало ли кто бродит, могут заметить, – пробормотал он. – Придется так. Хорошо хоть небо ясное.
Полная луна заливала землю мертвенно-серебряным светом, превращая пейзаж в черно-белую фотографию. Темные берега, бледная вода, над которой кое-где словно выскакивали из непроглядной береговой тьмы корявые черные стволы. Как хорошо видно, удивилась про себя Юля, изо всей силы цепляясь за веревки и вжимая спину в толстый и вроде бы такой надежный баллон. Вроде бы. Как Алекс. Зачем? Ну зачем? Конечно, она не станет переспрашивать.
Суденышко все еще подскакивало на бурунах, так что Юля изо всей силы сжимала зубы, но, выйдя в основную струю, где течение было не слабее, но хотя бы ровнее, более-менее выровнялось.
– Зачем-зачем, – неожиданно произнес Алекс гораздо более мягким тоном. – Сама ведь видела. Он, похоже, решил прямо там от нас избавиться… Ну или только от меня, тебя бы с собой прихватил, в качестве бонуса. Как тебе такой поворот?
Юля всхлипнула, понимая, что Алекс прав.
– А… Юру…
– Зачем? – Алекс дернул плечом. – Меня он не видел, только Рашпиля, так что не свидетель. Сунули в машину, машину в заросли загнали. Очухается – выберется. И не вспомнит ничего, скорее всего. Лучше бы, конечно, не вспомнил, хотя… – он хмыкнул, – как фишка ляжет.
Катамаран летел по узкому бешеному потоку, едва не задевая деревья и выступающие скалы близких берегов. Ледяные брызги летели навстречу сплошным веером – не уклониться, не спрятаться. Нервная дрожь сменилась настоящим ознобом, холод был не только снаружи, он собрался ледяным комком где-то возле сердца – и разрастался, разрастался…
– Держись! – крикнул ей Алекс. – Скоро будет поспокойнее. Сможешь переодеться в сухое и теплое.
Вглядываясь в бешеный поток, он размеренно и неутомимо, как автомат, работал веслом, и легкое суденышко послушно летело, как будто почти не касаясь воды. Впереди между глухими громадами сходящихся берегов проглядывал фиолетовый клин неба с неправдоподобно крупными звездами. Алекс вел рафт мастерски, срезая повороты, следуя основной, самой стремительной струе.
– Ч-черт! – прошипел вдруг он.
Рафт вильнул, вдоль борта пронеслась какая-то темная громадина.
– Что это было? – испугалась Юля.
– Топляк, – сердито бросил Алекс. – Здоровый, бревна три сцепилось. Хотя нам бы и одного хватило, чтобы кильнуться. Массы не хватает. Это ж четверка, а нас двое всего, вот и скачем лягушкой.
– Алекс, может, я могу как-то помочь? – осторожно спросила Юля.
– Сиди, держись, – усмехнулся он. – А то вылетишь в полсекунды. И как я тебя вылавливать буду? Да не бойся, выгребемся, не впервой. – И ласково добавил: – Не трясись. Я и в одиночку справлюсь. Хотя, конечно, на пару было бы сподручнее… Эх, не ко времени Рашпиль начал права качать.
Не ко времени? Значит, могло быть – и «ко времени»?! Или – должно было быть?! У Юли в голове как будто что-то сместилось, так поворот калейдоскопа создает новый узор. И ты понимаешь: стеклышко, что казалось дружелюбно подмигивающим окошком теплого приветливого дома, на самом деле – горящий яростным огнем глаз беспощадного дракона…
– Так ты… – прошептала Юля. – Ты… с самого начала собирался его убить? Только… позже… Да?.. – Ей почему-то было наплевать, что если это правда, то лучше молчать, уж ее-то убить проще простого. – И Юру тоже… Наверное… Я ведь не видела…
Алекс не ответил.
Не успел.
Под кипящими впереди бурунами притаилась безжалостная «расческа» – притопленный ствол с торчащими обломками сучьев. Такое бревно может, застряв между камнями, долго лежать на дне, и летящий поверху поток точит, точит и точит его деревянные, но от того не менее смертоносные «зубы». Подгнивает мокнущая кора… И в какой-то момент «расческа» выскальзывает из каменной ловушки, поднимается ближе к поверхности – и сама становится ловушкой.
Рафт налетел на невидимые среди бурлящей пены «клыки», и разодранные баллоны обмотались вокруг мертвого ствола. Алекса, сбитого и подмятого днищем, потащило ко дну. Он рванулся – глубина потока невелика, при должном самообладании без воздуха не останешься, сильное тело выгнулось, разжимая смертельные тиски… Но поток, втянувший его между останками рафта и «расческой», поднажал… «зубья» вгрызлись в грудь, в шею, в живот, пробивая и раздирая мягкое человеческое тело…
В момент удара Юлю выбросило из рафта, и спасжилет удержал ее на поверхности. Судорожно глотая перемешанный с водяной пеной воздух, она чувствовала, как поток крутит, переворачивает ее, играя беспомощным телом, как тряпичной куклой. Глаза заливало, и небо казалось почему-то очень близко. Не могло же оно опуститься? И звезды – почему-то их почти не видно…
И тут звезды вспыхнули словно все разом. Она зажмурилась, но слепящий, остро болезненный свет был внутри, под веками, в голове… И посреди него проступал, раскрывая объятия, гигантский каменный Христос. Барселона?.. Потом наступила тьма.
Денис
Москва – Санкт-Петербург
Негромкий стук в дверь заставил Дениса недовольно поморщиться. Ну что такое, в самом-то деле? Кто придумал этот маразм – стучаться в служебный кабинет? И зачем, спрашивается? Для чего? Чтоб владелец кабинета успел натянуть штаны и нацепить на физиономию деловое выражение? Вообще-то предполагается, что в кабинете человек работает. А если даже, как бы это сказать, расслабляется, так ведь не в XIX веке живем – в XXI, напичканном селекторами, телефонами и прочими средствами связи. Но нет, трепетный стук в начальственную дверь, вероятно, переживет еще и нас, и наших правнуков. Потому что создает – ну или предполагается, что создает, – некую специальную атмосферу, эдакий интимный настрой: ты начальник, я секретарша, мы вместе работаем, но это больше, чем работа, нас двое, а остальные – просто «остальные». Ужас!
