Кейси Марс - Молчаливая роза
— Слава Богу, — откликнулась Сара.
Долго никто из них не мог сдвинуться с места. Затем Джонатан взял Девон за руку.
— Теперь и мы можем уйти, — тихо сказала она, и Стаффорд кивнул. Никто не произнес ни слова, пока они из последних сил спускались по ступенькам. Говорить было не о чем. Сара прикоснулась к руке Девон, женщины тихо обнялись, и миссис Стоун вышла на улицу. Джонатан и Девон стояли в вестибюле и, не размыкая объятий, следили за тем, как она спустилась с крыльца и по узкой дорожке пошла к своей машине.
Дети были свободны, Флориан победил своего демона, а Девон — своего.
— А как быть с Льюисом Миксом? — наконец спросила она Джонатана, когда Сара уехала. — Ты ведь не будешь сообщать в полицию, правда?
— Не буду.
Она оглянулась.
— Чувствуешь, как все здесь изменилось? Наступил мир.
— Да. Может, теперь люди будут приезжать сюда с радостью.
Девон улыбнулась ему.
— Конечно, будут. — Потом она взяла его за руку и потянула в заднюю часть дома.
— Куда мы идем? — неохотно подчинился он.
Девон повернулась к нему и таинственно улыбнулась.
— Я знаю, где дневник Энни.
Глава 26
Выйдя из дома, Девон направилась прямиком к розовым кустам, которые видела из окон спальни каждый раз, когда приезжала в гостиницу. В дальнем углу рос огромный старый куст с толстыми, искривленными ветвями. Длинные толстые шипы защищали его от непрошеных гостей. Почва под ним была влажной, но свободной от снега. Девон встала на колени и начала раскапывать землю голыми руками.
— Подожди. Дай я. — К ней подошел Джонатан с металлическим совком в руке. Девон пальцем указала ему, где копать, а сама начала тряпкой стирать грязь с ладоней. Когда совок ударился о что-то твердое, Джонатан отложил его. Теперь он рыл более осторожно, нащупал край, подкопал еще и наконец вытащил наружу маленький прямоугольный предмет, обернутый в грязную клеенку.
Девон осмотрела сверток, а затем развязала веревку и осторожно сняла с него клеенку. Внутри лежали три отдельных книги, старые и порядком выцветшие. Когда-то они были переплетены в блестящую красную кожу с чудесным золотым тиснением… Не обращая внимания на первый том, она открыла тот, на котором стояла римская цифра II, поскольку полагала, что именно там идет речь о зрелых годах жизни Энни. На первой странице красивыми синими буквами было выведено имя Энн Мэй Стаффорд.
Девон листала страницы, пока не нашла первое упоминание о личности человека, который так заинтересовал ее.
— Вот оно… Первое ноября тысяча девятьсот тридцать девятого года.
«Сегодня мне исполнилось сорок лет. Я собиралась отметить свой день рождения с несколькими друзьями, но неожиданно начался шторм. Я, свернувшись калачиком, сижу у камина, продрогшая до костей. Но странное дело: стоит только выглянуть в окно, и я вижу садовника, которого наняла лишь вчера. Он склонился над розовыми кустами и выпалывает сорняки, яростно вырывает из земли эти упрямые растения и отбрасывает их прочь. Кажется, он не чувствует холода.
Мне доставляет удовольствие следить за его работой. Он такой большой и сильный… Сначала я колебалась, нанимать ли его, но в больших темных глазах читалась кротость, странная для столь крупного мужчины, обладающего поистине богатырской силой. Его имя Сержиу Баптишти. Он сказал мне, что родом из Португалии. По-английски он говорит с трудом, но изо всех сил старается изъясняться правильно. Мистера Баптишти не назовешь красивым мужчиной, но в нем что-то есть. Может быть, все дело в одиночестве. Надеюсь, я могу распознать в других то, что слишком хорошо известно мне самой».
Девон перевернула еще несколько страниц, двигаясь дальше.
— Двадцатое апреля тысяча девятьсот сорокового года.
«Я учу Сержа читать. Он такой гордый… Я знаю, чего ему стоит попросить у меня помощи. Увы, правда состоит в том, что я сама умоляю его об этом, сама не могу дождаться тех вечерних часов, которые мы проводим за учебой. А если быть честной до конца, я страшусь того дня, когда он перестанет нуждаться во мне».
Девон перескочила через половину книги.
— Двадцать второго мая тысяча девятьсот сорок второго года.
«Я знаю, мой любимый Серж, как сильно ты рвешься на эту несчастную войну, но в глубине сердца не жалею, что ты должен остаться дома. В сорок восемь лет ты слишком стар, чтобы воевать, хотя ты и самый мужественный человек, которого я когда-нибудь встречала. Но стоит мне увидеть, как ты работаешь в саду, голый по пояс, и я испытываю чувства, которых никогда доселе не знала. Ощущаю то, в существование чего не верила. В глубине души я знаю, что люблю тебя. Боже милосердный, если бы только я набралась храбрости сказать тебе об этом!»
Девон подняла глаза на Джонатана, борясь с комком в горле. Она перевернула еще несколько листов.
— Посмотри, Джонатан. Пустая страница. Единственная незаполненная страница во всей книге!
— На ней стоит дата: двадцать первое сентября тысяча девятьсот сорок третьего года. Прочти, что написано на следующей.
— Всего несколько коротких строк.
«Вчера я ничего не писала, потому что на земле нет слов, способных передать то, что ты заставил меня почувствовать. Когда ты пришел ко мне прошлой ночью, мир стал совсем другим. Я никогда не забуду тот дар любви, который ты принес мне».
— Наверно, дальше читать не стоит… — тихо сказала Девон.
— Да, пожалуй.
Но тут книга сама собой раскрылась на одной из последних страниц.
— Пятнадцатое июля тысяча девятьсот пятьдесят восьмого года.
«Мой прекрасный, чудесный Серж! Как много лет прошло с тех пор, как я полюбила тебя. Как много лет ты бережешь эту любовь, никогда ничего не требуя, всегда защищая и желая мне одного блага. Я на весь свет кричала бы о своей любви, если бы ты позволил мне. Меня не волнует, что у тебя нет денег, что твоя работа заключается в уходе за цветами в моем саду, что ты нянчишься с ними так же любовно, как и со мной. Что бы ни случилось с нами обоими, я знаю, что и на том свете я буду с тобой, а ты со мной. Потому что ты мой муж перед Господом, а я твоя жена. Что соединил Бог, то не под силу разъединить людям».
Девон закрыла книгу, прижала ее к груди и стерла слезу со щеки.
Джонатан откашлялся, но голос его остался подозрительно хриплым.
— Что ты хочешь сделать с ними? — Он держал в руках еще две книги.
— Положим их туда, где они были. Энни хотела, чтобы кто-нибудь узнал о ее чувствах.
Джонатан только кивнул.
Он снова обернул в клеенку маленькие книги в кожаных переплетах, положил их под розовый куст и засыпал землей.
