Катрин Кюссе - Проблема с Джейн
Единственной отдушиной на пароходе была палуба, на которую никто не выходил, поскольку дождь все еще продолжался. Именно здесь Джейн познакомилась с врачом из Германии, молодым и красивым блондином, самостоятельно выбиравшим себе столик в столовой, где Джейн и заметила его впервые, — единственный молодой человек на пароходе в сопровождении ничем не примечательной блондинки. Как-то после обеда, когда дождь немного утих, они стояли, облокотившись на металлические перила, и смотрели на пробегавшие перед их глазами зеленые деревья и живописные окрестности Соны. Он рассказал банальную историю, как восемь лет назад женился на этой блондинке, поскольку она забеременела спустя два месяца после их знакомства. В Баварии, где католические традиции очень сильны, не могло быть и речи об аборте. В то время ей было девятнадцать лет. Она оставила занятия на филфаке и родила троих детей. Ему пришлось отказаться от своей мечты — интернатуры в крупной больнице Гамбурга или Берлина. Теперь он работает терапевтом в городе Айштате, где прошло его детство.
В предпоследний день, после дождя, когда они сидели на палубе на краю мокрых шезлонгов, глядя на солнышко, робко пробивавшееся сквозь тучи, завороженная солнечными бликами оса запуталась в волосах у Джейн, и та закричала от страха, услышав ее жужжание рядом с ухом. Очень осторожно доктор достал осу. Когда он дотронулся до ее виска, Джейн почувствовала легкое дрожание его пальцев и покраснела. Он принялся рассматривать свой указательный палец.
— Она тебя что, ужалила?
— Пустяки, — ответил он по-английски с очаровательным немецким акцентом.
Джейн глянула на часы.
— Пять минут пятого! Моя лекция!
Она побежала вниз по ступенькам. Все уже ждали ее в конференц-зале. Жена врача, сидевшая в последнем ряду, внимательно на нее посмотрела. Джейн покраснела. Немец вошел в зал минутой позже и сел рядом с женой. После лекции, ответив на вопросы, Джейн поискала его глазами. Никого. Она побежала за его женой.
— Ваш муж чувствует себя хорошо?
Молодая женщина остановилась.
— А в чем дело?
— Его ужалила оса, запутавшаяся в моих волосах, — ответила она со смущенной улыбкой. — Поэтому мы немного опоздали.
Немка, побледнев и ничего не ответив, удалилась, и Джейн поняла, что поступила бестактно. Прямо перед ужином организатор поездки, женщина лет пятидесяти, нанявшая Джейн, постучала в дверь ее каюты.
— У жены доктора только что был нервный приступ.
Джейн покраснела.
— Я ничего не сделала.
Женщина улыбнулась.
— Я прекрасно это знаю. Она крайне чувствительна. Наверняка это связано с беременностью.
— Она беременна? — воскликнула Джейн.
— А вы не знали? Поэтому она почти не выходит из каюты: срок небольшой и ее все время тошнит. Знаете, чем вы могли бы ей помочь? Не разговаривайте больше с ее мужем в оставшиеся два дня. — И, заметив, что Джейн стала пунцовой, быстро добавила с добродушной улыбкой: — Я прекрасно знаю, что вы ни в чем не виноваты, но надо войти в ее положение. Она понимает, что вы свободны, независимы, красивы, у вас впереди прекрасная карьера, тогда как она по рукам и ногам связана тремя малышами, а скоро появится и четвертый. Она вам завидует, и это естественно.
Вернувшись ночью домой после изматывающего двадцатичасового перелета, Джейн с огромным удовольствием вышла из такси и поднялась по ступенькам в свой дом, ощущая радость от возвращения. Ее квартира казалась ей теперь гораздо приятнее, чем роскошный номер в отеле «Риц» или крошечная каюта на пароходе. От этой поездки не осталось ничего: ни фотографий, ни воспоминаний. Просто нелепый виток в обычном течении ее жизни. Францию она так и не посмотрела, ни с кем никаких отношений не завязала. Только вызвала зависть у молодой беременной немки. Хотя это само по себе не так уж и плохо: до отъезда она никогда не подумала бы, что кто-то может ей позавидовать.
Джейн достала почту из ящика и просмотрела кучу квитанций, банковских счетов и рекламных проспектов. Ни одной открытки, ни одного письма. Сама она тоже никому не писала. Вставив ключ в верхний замок, попыталась повернуть его вправо, но ключ словно заклинило. Замок был открыт. Сердце у нее заколотилось. Она и раньше слышала всякие истории об ограблении квартир, особенно в августе, когда студенческая братия покидала город. Джейн жила на первом этаже. Еще весной, заметив, что какой-то субъект прохаживается ночью по ее улице, она решила укрепить замок и застраховать квартиру. Решение, конечно, так и осталось неосуществленным. Нервничая, но стараясь не паниковать, она стала открывать нижний замок, убеждая себя в том, что потеря материальных благ — не конец света, а всего лишь вопрос денег. К счастью, опасаясь пожара, она хранила на работе дискеты с копиями своего исследования. Глубоко вздохнув, Джейн толкнула дверь.
В гостиной царили чистота и полный порядок; все было на своих местах, как и в то утро, когда она уезжала: ковер, телевизор, видеомагнитофон. Она прошла в свою комнату. Компьютер и принтер стояли на письменном столе, как всегда, под чехлами. Открыв комод, она убедилась, что цепочка, подаренная ей Элом, — ее единственное золотое украшение, — была на месте. Неслыханная удача! Какой же надо быть рассеянной, чтобы не закрыть дверь на верхний замок!
Через неделю, в один из солнечных дней, она столкнулась в дверях библиотеки Голденера с Норманом Бронзино, который как раз выходил оттуда. Оба, приятно удивившись, одновременно воскликнули:
— Привет!
Загорелый, в солнцезащитных очках, Бронзино выглядел от силы лет на пятьдесят. Его светло-коричневый пиджак и голубая рубашка были ему очень к лицу. И никакой бабочки.
— Как провел лето? — спросила она.
— Хорошо. Очень продуктивно.
Он придерживал массивную деревянную дверь, уступая ей дорогу.
— Я не тороплюсь. Хочешь, провожу тебя?
— Хорошо. Я иду в Центр.
Они спустились по Гарден-стрит. Норман только что вернулся из Нентакета.
— Как у тебя дела в семье?
Он нахмурил брови.
— Все не так просто. Дети приняли сторону матери — это естественно.
— Ты…?
— Да. Мы с Бет разводимся.
Джейн даже не знала имени его жены.
— Сочувствую.
— Это самый хороший выход. Уже годы, как мы без конца ругаемся. Бет недовольна своей работой, а так как я ничем не могу ей помочь, она вымещает злость на мне. Это невыносимо. Я ждал, когда наш последний ребенок, Александр, закончит лицей.
Джейн покачала головой, не зная, что и сказать. Вид у Бронзино был далеко не печальный. Здесь явно замешана более молодая женщина. Вдруг его глаза заблестели и он воскликнул:
