Наталья Перфилова - Не трепите богу нервы!
— На вот, свою то обуйку не сымай, целиком вместе с кедами внутрь влезешь. Давай по-быстрому, неколи мне, старуха с обедом ждет. — Старик, обутый в огромные резиновые сапоги, подошел почти вплотную к моей машине и протянул мне точно такую же обувку, как на нем.
Нога пролетела в огромные разношенные сапоги без задержки. Наконец-то, прихватив с собой все нужное и, заперев машину, я оказалась на твердой земле. Тут передо мной встало сразу две насущных проблемы: куда девать эти страшенные огромаднейшие бахилы, и что теперь делать с машиной. Первый вопрос с легкостью разрешил дед.
— Ну что, не нужны пока больше сапожки-то, дочка? Давай возьму, пусть полежат у меня до времени. Чего ты их в руках таскать что ли станешь? — Подхватив бахилы, он скоренько поковылял обратно к дому. С облегчением я поняла, что уродливой обувки, купленной за двести рублей, я больше не увижу никогда. Вторая проблема казалась более сложной. Оставить машину и добраться до улицы Космонавтов пешком, я, конечно, смогу. Но как ехать обратно, не бросать же автомобиль в этой забытой богом дыре. Утешает одно: угнать машину или разграбить внутренности представляется почти невозможным — грязная жижа по колено надежно охраняет моё транспортное средство.
— Ну, чего не уходишь, зимовать что ли здеся собралась? — Корыстный дед опять занял наблюдательный пункт на лавочке. — Иди себе, покараулю я твое авто, не боись.
— Ну, а дальше то как, не зимовать же тут, действительно?
— Да промблема. Погодь здеся, я счас. — На своих кривеньких ножках мужичок опять посеменил, только уже к соседнему дому.
Минут через пять он вернулся в сопровождении огромного детины в рабочем комбинезоне.
— Вот Гришенька, гляди кось, какая оказия у дамочки приключилась. — Заискивающе заглянул к парню в глаза дедок.
— Опять твои штучки, Акинфий? Надоел ты мне хуже горькой редьки. Сидишь тут, как прыщ. Нет бы предупреждать, так он нарочно табличку со знаком «объезд» выдергивает, паразит. Шел бы ты отсюда, пока не накостылял. — Парень хмуро поглядел на мздоимца,
— Да я уж и так, Гришенька, тороплюсь, старуха к обеду ждет… Побегу, я ведь только выбежал тебя на помощь позвать, жалко уж больно бабенку.
— Знаем твою жалость, жлоб — буркнул Григорий вслед стремительно удаляющемуся мужичку. — Пока тут Ваша машина торчит никто больше не въедет в колодец, вот и суетится хмырь, чтобы быстрее освободилась ловушка.
— А закрыть люк, например, нельзя? — Поинтересовалась я.
— Отчего нельзя? Можно. Сто раз делали. Только гад этот сразу же в ночь крышку утаскивает и опять поутру сидит, как ни в чем не бывало, у дороги. — Гриша презрительно сплюнул в сторону убогого домишки. — Ладно, машину я вытащу, — перешел он к делу. — Только трактор надо, так не осилю. Оставьте ключи, не бойтесь, ничего с вашим авто не будет, Гриша честный человек, хоть кого спросите, а сами идите по своим делам. Если не секрет, Вы чего к нам приехали то, в гости или как?
— Да считай что в гости. Улица Космонавтов где тут у Вас?
— Так это вот и есть улица Космонавтов. — Пожал плечами парень.
Открытие это поразило меня безмерно. Почему-то улица с таким современным названием никак не ассоциировалась у меня с подобным допотопным убожеством. Здесь отсутствовали не только фонари, но не наблюдалось даже банальных тротуаров вдоль домов. Прикинув, что представляет из себя улица Космонавтов слякотной осенью и хуже того зимой, я искренне пожалела несчастных местных жителей. Пожалуй, я не зря приехала в эту глушь. Вряд ли Марина без веской причины согласилась бы поменять прекрасную городскую квартиру в старинном особняке, доставшуюся в наследство от богатой тетки, на облезлую лачугу и эту убогую улочку.
— Вам какой дом нужен? — Проявил участие Гриша.
— Двенадцатый.
— Это на том конце улицы. — Парень заинтересованно посмотрел на меня . — Танюшка там живет, Шишкова, к ней что ли, или к матери?
— К Татьяне. А ты хорошо ее знаешь?
— А то. Жениться даже хотел. Вот как хорошо. — Он вызывающе глянул мне прямо в глаза.
— А сейчас что, уже не хочешь?
— Так она, как из города вернулась, шизанутая какая то стала. Трясется чуть что. Пошутишь с ней, а она прямо бешеная становится, то плачет, то убегает. Вообще, она девка, конечно, ничего, видная такая, может, отойдет от городских потрясений, там поглядим насчет женитьбы то. Ладно, Вы тогда к ним идите, а то она вечером на работу уйдет, а я пригоню машину к Маринкиному дому, как вытащу. Идет?
— Конечно! А где она работает , не подскажешь?
— Уборщицей, в доме культуры. Аж на трех ставках. Всю ночь полы скоблит, а днем из дома носа не показывает. Я же говорю — шиза. На сколько ее приличных работ звали, не упомню даже, а она в поломойки подалась с образованием то. Главное, зарплата копеечная, приходится аж на трех участках горбатиться, чтобы прожить как-то. Ну, я пошел за трактором. С Вами не прощаюсь, увидимся скоро. — Неспешным шагом он удалился в том направлении, откуда я только что прибыла на своем авто, оставив меня в еще более глубоком недоумении.
Слава богу, дом Шишковых оказался не настолько убогим, как большинство строений на этой улице. Вполне добротная изба с веселыми недавно покрашенными наличниками, ровный забор, резная калитка, в палисаднике гладиолусы разнообразных цветов, астры. По чистенькой дорожке, выложенной плитками, я прошла через калитку к крыльцу и позвонила . Мне долго не открывали, но все таки дверь распахнулась — на пороге стояла худенькая бледная девушка лет двадцати-двадцати двух.
— Вам кого? Мамы нет дома, она через час где-то будет. Хотите подождать?
— Татьяна, я к Вам приехала, можно с Вами поговорить.
— Оттуда? — и без того бледное лицо девушки стало почти серым.
— Не поняла, — от такой реакции я немного опешила, — я из города приехала, чтобы поговорить с вами о том, что случилось год назад, можно войти?
Практически в обморочном состоянии Татьяна прошла в глубь коридора, затем в комнату, я за ней. Добравшись до дивана, девушка почти рухнула на него. Я аккуратно устроилась в кресле. Как вести себя, с чего начать разговор? Пока я размышляла об этом, Шишкова выпрямилась, на ее щеках появился лихорадочный румянец.
— Я знала, знала, что Вы придете, разве можно спрятаться от суда божьего? Я говорила ему: от людей можно, да, а от бога куда же убежишь? Хорошо, что все наконец кончилось, я сама давно хотела покаяться, мне и батюшка в церкви твердит об этом, но не было сил, не могла я подвести хорошего человека. Но он поймет, простит, он добрый. Вы прямо сейчас заберете меня, можно маму дождаться? Проститься хочу, вдруг не увидимся больше.
По дрожащим рукам, капелькам пота на лбу девушки, по горящим мрачным светом зрачкам безумных глаз я поняла, что Татьяна на грани срыва, и постаралась как-то разрядить ситуацию.
