Нора Робертс - Потрясающий мужчина
В салоне появилась стюардесса в форме, не выказавшая ни малейшего удивления при виде незнакомки, которую Рорк привел в самолет.
– Бренди, сэр?
– Моя спутница предпочитает кофе, Диана. Черный кофе? – Он вопросительно приподнял бровь и дождался утвердительного кивка Евы. – А я выпью бренди.
– Наслышана о «Джет-Старе». – Ева сбросила пальто, и стюардесса унесла его вместе с плащом Рорка. – Но у вас, кажется, совсем новая модель?
– Вы правы. Мы посвятили ее разработке два года.
– Мы – это «Рорк индастриз»? – спросила она, усаживаясь в кресло.
– Совершенно верно. Предпочитаю по возможности пользоваться собственным самолетом. Вам придется пристегнуться для взлета. – Он нажал кнопку связи. – Мы готовы.
– Есть разрешение на взлет. Тридцать секунд, – ответил мужской голос.
Не успела Ева и глазом моргнуть, как они уже взмыли в воздух. Отрыв от земли был таким плавным, что она ничего не почувствовала. Разница явно была не в пользу регулярных рейсов, пассажиры которых первые пять минут полета проводят вдавленными в кресла.
Им подали напитки и поднос с фруктами и сырами, от одного вида которых у Евы потекли слюнки. Но она решила, что пора приступать к делу.
– Вы давно знакомы с Шерон Дебласс?
– Нет, мы познакомились недавно, в гостях у общих друзей.
– Но вы назвали себя другом семьи.
– Ее родителей я знаю много лет, – ответил он не задумываясь. – Сначала это был чисто деловой контакт, а потом возникла дружба. Шерон тогда еще училась и жила в Европе, поэтому наши пути не пересекались. Мы встретились впервые всего несколько дней назад. Я пригласил ее поужинать. А потом она погибла.
Рорк вынул из внутреннего кармана пиджака плоский золотой портсигар и закурил. Ева прищурилась.
– Разве вы не знаете, что в самолетах курить запрещено?
– Только не в частных! – Он улыбнулся ей сквозь легкую дымовую завесу. – Вам не кажется, лейтенант, что у полиции и так есть чем заняться? Зачем регламентировать нашу мораль и индивидуальные привычки?
Ева отказывалась признаваться даже самой себе, что ее соблазняет аромат его табака.
– Так вот почему вы коллекционируете огнестрельное оружие? Еще одно проявление вашей индивидуальности?
– О, оружие обладает загадочным очарованием! Особенно старинное оружие. Какой мужчина не мечтает его иметь? Но это не всем доступно.
– И слава богу. Зато убийства и тяжкие повреждения, причиняемые с помощью такого оружия, теперь в прошлом. Если не считать случаев, подобных убийству Шерон Дебласс. По-моему, следует установить более строгие правила пользования личным оружием.
– Вы так привержены правилам, лейтенант?
Вопрос был как будто невинным, но Еве послышалось в нем оскорбление, и она расправила плечи.
– Без правил наступает хаос.
– А вам не кажется, что хаос – это жизнь?
«К черту философию!» – раздраженно подумала Ева и спросила напрямик:
– В вашей коллекции есть кремневое оружие? Точнее – пистолет, изготовленный в середине прошлого века?
Рорк медленно, задумчиво затянулся. Огонек сигареты, длинные изящные пальцы, аура богатства и вседозволенности…
– Как будто да. Ее убили именно из такого пистолета?
– Не сочтете за труд продемонстрировать мне свой экземпляр?
– Разумеется, когда пожелаете.
Как просто! Излишняя простота всегда вызывала у Евы подозрение.
– Мне известно, что за день до смерти Шерон Дебласс вы с ней ужинали. В Мексике.
– Верно. – Рорк затушил сигарету, взял рюмку с бренди и откинулся в кресле. – У меня небольшая вилла на Западном побережье. Я подумал, что ей понравится, и не ошибся.
– Вы состояли с Шерон Дебласс в интимной связи?
Ева увидела в его глазах блеск – то ли усмешку, то ли злость.
– Подразумеваете секс, лейтенант? Нет, хотя вряд ли это так важно. Мы просто ужинали.
– Вы пригласили к себе на мексиканскую виллу красивую женщину, профессиональную проститутку и ограничились ужином при свечах?!
Рорк не спешил с ответом – казалось, его больше интересовали фрукты на блюде. Оторвав от кисти блестящую зеленую виноградину, он сказал:
– Я ценю общество красивых женщин и обожаю проводить с ними время. Но услугами профессионалок я не пользуюсь по двум причинам. Во-первых, не считаю необходимым платить за секс. А во-вторых, не люблю пользоваться тем, что находится в широком употреблении. – Он сделал короткую, но выразительную паузу. – Почему вы считаете, что нельзя просто общаться с женщиной? Вот, например, беседуем же мы с вами…
Еву неожиданно прошиб озноб, но она гордо задрала подбородок.
– Это неудачный пример!
– Почему же? Вы красивы, мы с вами одни – во всяком случае, еще четверть часа нас никто не потревожит. И тем не менее мы ограничиваемся кофе и бренди. – Он усмехнулся, заметив гнев, вспыхнувший в ее глазах. – Это ли не героизм?! Оцените мою выдержку!
– Полагаю, ваши отношения с Шерон Дебласс имели несколько иную окраску.
– Тут я вынужден согласиться. – Он выбрал еще одну виноградину и предложил ей.
Аппетит – непростительная слабость. Но Ева вспомнила об этом, когда уже взяла виноградину и прокусила тонкую терпкую кожуру.
– Вы виделись с ней после ужина в Мексике?
– Нет. Я проводил ее, высадил из машины примерно в три часа ночи и отправился домой. Один.
– Расскажите, чем вы занимались следующие сутки после того, как в одиночестве отправились домой.
– Первые пять часов я спал. После завтрака сделал несколько деловых звонков. Это было в четверть девятого – можете проверить.
– Проверю.
Его усмешка источала такой рассчитанный соблазн, что у Евы участилось дыхание.
– Нисколько не сомневаюсь. Вы меня восхищаете, лейтенант Даллас!
– Что было после конференции?
– Я закончил часов в девять. До десяти работал дома, потом провел несколько часов в офисе, принимая посетителей. – Он достал тоненькую записную книжку. – Перечислить, кого именно?
– Лучше направьте мне список.
– Будет сделано. К семи я вернулся домой. Ужинал дома, с представителями моей японской компании. Мы сели за стол в восемь. Хотите, пришлю меню?
– Перестаньте язвить, Рорк!
– Это простая дисциплинированность, лейтенант. Ужин закончился рано. В одиннадцать я снова был один, если не считать книжки и стакана бренди. В семь утра я выпил первую чашечку кофе. Кстати, хотите еще?
Ева чувствовала, что способна на убийство ради этого восхитительного кофе, но превозмогла себя и помотала головой.
– Восемь часов одиночества, Рорк! Вы за это время хоть с кем-нибудь говорили, кого-то видели?
