Владимир Колычев - Корысть на пьедестале
– Да, я понимаю, тебе нужно подумать, – невесело проговорил Валентин Юрьевич.
– Я бы все-таки продала дом… – пожала плечами Василиса.
Машина продолжала мчаться по автостраде, мимо проносились торговые центры, в которых она могла бы чувствовать себя полной хозяйкой, но не было уже ощущения полета. А хотелось бы взмыть к облакам…
– Я же не просто так… – выдавил из себя Кузьмин. – Ты, наверное, думаешь, что я с тобой играю… А я тебя замуж возьму… Я мужчина холостой, я могу…
Он замолчал, как будто не в силах продолжать разговор. Видимо, эти слова дались ему ценой больших усилий. Слишком уж серьезная тема, чтобы о ней легко и просто. Чересчур серьезная, особенно для холостого мужчины…
Василиса удивленно посмотрела на него. Богатый и холостой – редкое сочетание. Она-то видела в нем женатого мужчину, которому скучно без увлечений на стороне, не подталкивала его к этому разговору, он сам завел речь о замужестве, а раз так, то без кольца на пальце никаких отношений не будет. А если у него все-таки есть жена, Василиса продаст дом, рассчитается с Праховым и растворится в пространстве, только ее и видели…
Глава 5
Длинные изящные пальчики ловко порхали под подбородком, повязывая галстук, прикосновения легкие, волнующие, настраивающие на домашнюю романтику. Взять бы Олесю за руку, пройтись губами по ее нежному запястью, спуститься к локотку, зарыться носом в подмышку, с запахом будоражащих кровь феромонов; целовать, ласкать, обнимать, утопать в любви… Только ведьма может обладать столь совершенной и чарующей красотой, как у нее. Михаил Брюсов понял это, как только впервые увидел Олесю, глянул на нее и пропал. И возненавидел Валентина, тогда еще счастливого обладателям этого сокровища.
Однажды он, не выдержав, подошел к ней, не чувствуя под собой ног, признался в любви, она в ответ холодно улыбнулась и покачала головой. Нет в мире силы, которая заставила бы ее изменить своему мужу. Она сама выше любой силы. Она – королева красоты, моды, вкуса и обаяния. И вела себя, как королева, и была ею.
И Валентин был королем, но только в пределах своей не очень большой, но весьма доходной империи. А рядом с Олесей он и вовсе смотрелся, как жалкий паж… Он сам это понимал, возможно, потому и расстался с ней. Не царских он кровей, ему нужно что-нибудь попроще. И он сделал свой выбор, именно поэтому Михаил не мог провести сегодня вечер со своей любимой женой. Валентин звал его на мальчишник, и он не мог ему отказать. Хотя и ненавидел его в душе. К тому же он безмерно благодарен Кузьмину – за жену. Хотя и должен был наказать его за то унижение, которому тот подверг Олесю.
Может, Кузьмин и не королевской породы, в чем-то даже идиот, но казну свою бережет, поэтому и Олесю с долей от развода прокатил. За четыре года в браке она получила только дом на Минском шоссе, сотню-другую тысяч на счету, и то в качестве жеста доброй воли. Оказывается, в свое время она подписала брачный контракт, не зная об этом. Подсунули бумагу среди прочих, она, не глядя, подписала. Она королева, с ней нельзя так, а Кузьмин посмел…
Михаил женился на ней без всяких условий и создал ей королевскую жизнь. Она не стирала, не гладила, даже за тем, как работает прислуга, не следила: не царское это дело. Но повязать мужу галстук – святое дело, к этому ее приучила мать.
Она расправила узел галстука, провела пальцами по воротнику рубашки. Глаза яркие, как море в солнечную погоду, такие же глубокие и живые, улыбка у нее робкая, сдержанная, но такая же светлая, зубы как лакированные кораллы. Волнующие линии лица, точеный носик, чувственные губы, тело не просто красивое, в нем столько скрытой страсти. Михаил воздавал хвалу богам за то слабоумие, которым они наградили Кузьмина. Кто ж по своей воле отказывается от сокровища, которое не купишь за все золото мира?..
– Может, ну ее, эту рыбалку? – Он мягко взял ее за руки, приложился губами к маленькой родинке на внешней стороне кисти.
Олеся снова улыбнулась – с легкой лукавинкой во взгляде. Она только рада будет провести с ним вечер и ночь, как он скажет, так и будет… Но если он уйдет, плакать она не станет, скорее наоборот.
Олеся умела изображать чувства, но все-таки он чувствовал холод в ее душе. Не любила она мужа. Терпела его без всякого насилия над собой, но не любила. А он так боялся ее потерять…
– Не хочу никуда идти. – Михаил обнял ее за плечи, с нежностью привлек к себе. – Запарил меня Валя, честно говоря, – поморщился он, снимая с плечиков пиджак. – Как будто я холостяк какой-то по клубам ходить.
Он не скрывал от нее ничего. Кузьмин на веселую вечеринку позвал, свадьба у него на днях, но Олеся никак не реагировала, как будто и знать не знала, кто такой Кузьмин. Надо так надо, вот и весь разговор.
Кузьмин бросил ее, предал, и она его никогда не простит. Но ненавидеть будет молча. И всегда…
Брюсов поцеловал жену и спустился вниз, к машине. Весело будет в клубе, Валентин, если разойдется, оплатит любой каприз, тем более сегодня он просто не имел права жадничать. Но пусть он сам развлекается, к тому времени, как подадут горячее, Михаил уже уедет. Да, к жене, да, к ней под крылышко.
В машине он ослабил узел галстука, но снимать не стал. Как-никак, Олеся повязывала, и не удавку вокруг шеи он чувствовал, а ее нежные пальчики. Как приедет, так и снимет… Может, лучше повернуть назад? Кузьмин ему друг, но в то же время и враг. Может, ну его к черту?..
Валентин ждал его в том самом клубе, в котором они развлекались этой весной. Официантка там работала, та самая, на которой он собирался жениться. Вроде бы ничего девочка, смазливая, фигуристая, сексуальная, но выше официантки ей по своему статусу не подняться, даже если она станет женой Кузьмина. Не быть ей королевой, как Олеся. Что ж, человек волен выбирать свой уровень. Если Валя решил опуститься, это его право. Впрочем, официантка – это как раз для него…
Народ еще только собирался, но в зале уже все горит огнем – диджей за стойкой озорует, девочки в коротких юбках коленца на танцполе выкидывают. За большим столом все свои – одноклассники, сокурсники, просто друзья Кузьмина, многих из них Брюсов знал лично, только вот здороваться с ними не хотелось: далеко не все присутствующие соответствовали его статусу. Но, хочешь не хочешь, а дань вежливости отдать нужно, ни к чему портить атмосферу праздника, которую так искусно создают стриптизерши на танцполе. Клуб, насколько понял Брюсов, был закрыт на спецобслуживание. В толпе танцующих девушек он заметил Вику, которую весной обогатил почти на пять тысяч долларов. Она тоже заметила его, помахала рукой, подалась к нему, но Михаил скользнул по ней невидящим глазом, и этим удержал от глупого поступка. Не собирался он веселиться с ней.
