Кристи Доэрти - Ночная школа
С этими словами он отошел от нее, громко стуча каблуками по каменному полу затихшего зала. Элли уставилась в свою тарелку, чувствуя на себе взгляды обедающих. Щеки у нее вспыхнули от злости. Подумаешь, опоздала немного. Этот тип не имел никакого права так на нее наезжать.
Да уж, невесело. Только что приехала — и вот, пожалуйста: попала в историю.
Обозрев исподтишка комнату, она заметила смотревшую на нее Джу. Когда их глаза на короткое время встретились, Джу улыбнулась и снова подмигнула ей, после чего вернулась к разговору, который как ни в чем не бывало вела со своими соседями за столом. Элли еще немного понаблюдала за Джу и заметила, как сидевший рядом с ней парень взял девушку за руку, а та, смеясь над тем, что он ей сказал, на мгновение положила голову ему на плечо.
Элли испытала некоторое облегчение, но одновременно ей стало еще хуже.
Сидевшие с ней за одним столом ученики болтали о чем-то своем, будто намеренно игнорируя ее. За исключением Сильвиана, который, напустив на лицо озабоченное выражение, время от времени поглядывал на девушку.
— Кто это был? — спросила у него Элли, сворачивая и разворачивая свою льняную салфетку. Она говорила нарочито небрежным тоном, старательно делая вид, что случившееся не произвело на нее большого впечатления.
— Мистер Желязны, — ответил Сильвиан. — Учитель истории и любитель формальностей, в чем ты только что имела возможность убедиться. Насколько я знаю, он, помимо всего прочего, считает себя главным школьным авторитетом в плане действий, требующих физической силы. Скажу тебе про него следующее: бояться его не нужно, но остерегаться стоит, поскольку если ты ему не понравишься, он может здорово усложнить тебе жизнь. На твоем месте последующие несколько дней я приходил бы в обеденный зал как можно раньше. Запомни: некоторое время он будет за тобой следить.
— Очень мило, — сказала Элли, тяжело вздохнув.
«Ну не везет мне — что тут будешь делать?»
Тем временем ученики начали вставать из-за столов и выходить из обеденного зала. Элли заметила, что свои стаканы и тарелки они оставляли на столе.
— Разве мы не должны помогать убирать со стола? — удивленно спросила она.
Окружавшие Кэти девицы захихикали.
Кэти же озадаченно на нее посмотрела.
— Конечно нет. Это забота прислуги.
Элли повернулась к Сильвиану, но его стул оказался пустым. Она и не заметила, как он ушел. Между тем приглушенные смешки и хихиканье на ее счет продолжались. Элли решила, что с нее всего этого на сегодня хватит, молча поднялась с места и присоединилась к выходившим из столовой.
Она чувствовала себя усталой и разбитой, причем как в прямом, так и переносном смысле. Чего бы только она сейчас не дала, чтобы снова оказаться в своей комнате в Лондоне, слушать музыку и болтать по телефону с Марком и Хэрри, рассказывая со смехом о странных людях, с которыми сегодня познакомилась. К сожалению, ее дом находился слишком далеко от Киммерийской академии — этого допотопного мира, где все новейшие технологии находились под запретом, а обитатели считали себя слишком значительными личностями, чтобы взять со стола и отнести на кухню собственную тарелку.
Выйдя в холл, она заметила, что ученики академии разбредаются стайками в разные стороны. Некоторые собирались на прогулку, другие направлялись в комнату отдыха или библиотеку. Одиночек, кроме нее, не было. Здесь все, казалось, ходили группами или компаниями, о чем-то беседовали, шутили или смеялись.
Элли в полном одиночестве стала подниматься по лестнице, чтобы попасть на второй этаж, где находились спальни для девочек.
Двадцать четыре шага до первого этажа, двадцать четыре шага до второго, а потом еще семнадцать шагов по коридору до дверей ее комнаты.
Оказавшись в своей спальне, она заметила, что пока ходила на обед, в ее скромных владениях кто-то побывал. Окно было закрыто, хотя ставни по-прежнему болтались на петлях. Что интересно, ее кровать была аккуратно застелена чистыми белыми простынями, поверх которых лежало такое же чистое и белое пуховое одеяло. В ногах лежало аккуратно свернутое темно-синее покрывало, а одежда, которую она разбросала по всей комнате, когда собиралась в столовую, волшебным образом исчезла — по всей видимости, перекочевала в шкаф. На полу рядом с кроватью стояла пара мягких белых домашних туфель, на спинке стула висели два полотенца, а на прикроватной тумбочке лежала мыльница с куском душистого мыла. Бумаги, которые она просматривала перед уходом, чья-то заботливая рука сложила в аккуратную стопку и поместила на край стола.
«Кто, интересно знать, у нас здесь такой чистюля?»
Сбросив туфли и прихватив со стола бумаги, Элли плюхнулась на кровать, и приступила к изучению основополагающих правил школы. Она находилась где-то посередине стопки листов с разного рода инструкциями, когда заметила, что летний вечерний свет за окном начал гаснуть.
Зевнув, отложила листочки с расписанием уроков, сунула ноги в домашние туфли без задников и, прихватив зубную щетку и пасту, прошлепала в ванную комнату. Дверь открывала осторожно, с опаской, но комната оказалась совершенно пустой. Почистив зубы и ополоснув лицо, глянула на себя в зеркало. На секунду ей показалось, что она выглядит не столь юно, как прежде. Так ли это? По крайней мере, ее не оставляло ощущение, что она определенно стала старше.
Вернулась в спальню, закрыла ставни, забралась в постель. Но когда выключила стоявшую на тумбочке лампу, комната погрузилась в такую непроглядную темень, что ей стало страшно. Сбив в темноте неловким жестом с тумбочки часы-будильник, поторопилась снова зажечь свет, вскочила с постели, рысью пробежала к окну и опять распахнула ставни. Последние лучи закатного летнего солнца окрасили комнату в мягкие золотисто-малиновые тона.
«Так-то лучше». Выключив лампу, она некоторое время лежала в постели и смотрела в окно, наблюдая за тем, как тает закатный свет и темнеет небосвод, на котором начинают проступать бледные еще звезды. Потом принялась привычно считать собственные вдохи и выдохи, насчитала сто сорок семь и провалилась в сон.
– Элли, беги!
Крик донесся откуда-то из темноты впереди нее. Элли не знала, зачем кому-то понадобилось кричать — она и так уже бежала со всех ног, не разбирая дороги, и ветел раздувал летевшие волосы. Хотя деревьев она не видела — лишь едва заметные расплывчатые силуэты, — зато прекрасно чувствовала, как толстые ветки цепляются за ее одежду, а острые и тонкие ранят и царапают кожу. Земля в лесу, по которому Элли бежала, была неровная, и она знала, что рано или поздно споткнется или зацепится ногой за какую-нибудь корягу и упадет. Нельзя нестись во всю прыть в кромешной тьме ночного леса, ничего не видя вокруг себя. Это просто невозможно.
