Ник Коулридж - Смертельные друзья
Мы очень часто видимся с Полом и Салли. Моя подружка и бывшая жена, когда вместе ухаживали за Кэзи, очень сблизились. Иногда мы все вместе, конечно, с Кэзи, путешествуем по окрестностям.
Пол – компанейский парень, и с Салли они отлично ладят. У нее даже характер изменился, помягчел. Наверное, деньги сыграли тут не последнюю роль. Когда-то кто-то сказал мне, сколько Пол зарабатывает в год, я чуть не сел. Но сам он никогда не хвастает – настоящий англичанин, скрытный и даже застенчивый.
Что касается Салли, то я почти – почти! – простил ее за то, что она сдала меня полиции тогда в больнице. Мы никогда не вспоминаем об этом. Вообще, полиция – это то, о чем не хочется вспоминать. Старший инспектор Баррет отнюдь не похвалил меня за то, что я вытянул из Барни признание в убийстве. Он сказал, что я навел полицию на ложный след и что я едва не спугнул Барни. Оказывается, они отрабатывали несколько версий и уже две недели вели наблюдение за Барни. Они намеревались арестовать его при попытке выехать из страны и ужасно разозлились на нас с Сузи, когда мы прикатили к самолету в его лимузине. Они нарочно тормозили предоставление самолету воздушного коридора – дожидались получения ордера на арест Барни.
Сузи, которая до конца предана мне, не верит в эту версию и говорит, что арест Барни – всецело моя заслуга. Но мне кажется, старший инспектор Баррет все же не врет.
Несмотря на стойкое желание покончить с прошлым, я все же время от времени невольно слышу новости со своей прежней работы. Говард Тренч продержался в должности восемь месяцев и вынужден был уйти по желанию Фулгера, который выплатил ему через Гомбрича трехмесячное жалованье. Дело было обставлено как выход на пенсию. Говард стал внештатным консультантом. Заседает во всяких комиссиях, сидит бревно бревном, как ненужная мебель.
Кей Андерсон работает управляющим в «Фулгер пабликейшнз» – первая из женщин на такой должности и первая американка в истории компании. Журналы, когда попадаются мне в руки, выглядят вполне прилично. Словом, она прекрасно справляется со своей работой. Первым делом она уволила Пьера Ру. Пьер нашел себе работу в отделе маркетинга компании «Бритиш Эруэйз».
Барни Уайсс, которому было предъявлено обвинение в убийстве Анны Грант, был приговорен к пожизненному заключению. Последнее, что я о нем слышал, – что он все еще находится в лондонской тюрьме «Уормвуд скрабз», но его должны перевести в тюрьму «Уайтмур» в графстве Кембридж. Нас с Сузи вызывали для дачи показаний на суде, который привлек огромное внимание прессы. «Дейли мейл» раззвонила, что я был неофициально помолвлен с Сузи, и нам приходилось отбиваться от непрошеных поздравлений.
Ребята Барни, которые охотились за мной на крыше квартиры Анны, получили каждый соответственно восемнадцать и тридцать месяцев тюремного заключения. Больший срок получил тот, кто наехал на Кэзи. Когда приговоры были оглашены, в прессе кричали об их странной мягкости. Даже министр внутренних дел, отвечая на парламентский запрос, выразил сожаление по этому поводу.
Второй пункт обвинения против Барни – убийство Питера Гранта – был снят за недостатком улик. Он до самого конца утверждал, что не имеет касательства к этому делу, хотя в самолете он мне в этом признался. Меня очень раздражала выбранная им линия защиты. Но Бриджет Грант, которая наблюдала за разбирательством дела с галереи для публики, восприняла все стоически. «Мы знаем, что случилось на самом деле, – говорила она. – И он это знает. И господь бог это знает, он все знает. А остальное – не все ли равно?»
Прах Питера был доставлен на родину и захоронен рядом с могилой сестры на кладбище «Голдерс Грин» в северном Лондоне.
Я потерял счет завтракам, обедам и ужинам, во время которых мы с Сузи разжевывали то, что с нами произошло. Слава богу, теперь мы благополучно зализали раны и уладили все дела.
Люди, которые следили за моей квартирой, оказались наемниками Бруно Фулгера. Когда они вломились в квартиру Анны и выкрали ее бумаги, то искали интервью Анастасии. И, очевидно, нашли его. Неудивительно, что Гомбрич вел себя так нахально; он прекрасно знал, что главная улика надежно заперта в его сейфе.
Барни вернулся в квартиру Анны через сорок пять минут после того, как мы с ней поговорили по телефону. Видимо, полмили от казино «Клуб Конноссер» до ее дома он прошел пешком, чтобы никакой шофер такси не смог его впоследствии опознать. Потом он просто позвонил в дверь, Анна впустила его. Мне не хочется раздумывать над тем, почему она сделала это с такой легкостью. Итак, он вошел в комнату, схватил ее за горло и задушил. Все это заняло не больше десяти минут.
Потом Барни прихватил ее компьютер, в котором, как он думал, находится информация по «Мушетт». Кстати, этот компьютер так и не нашли. Скорее всего Барни просто расколотил его и выбросил в мусорный бак неподалеку от дома Анны.
Вернувшись в Чикаго, Барни запаниковал. Он решил, что забыл про дискеты или письма, которые могли остаться в квартире. Питер ведь мог что-то написать сестре. И если полиции вздумается как следует обыскать квартиру, письма могут обнаружиться.
На суде выяснилось, что каждый из громил получил по тысяче долларов за то, чтобы войти в квартиру и обыскать каждый уголок в поисках дискет и документов. Услышали мы и о реакции Барни, когда они доложили о том, что застали в квартире Анны меня. Эти парни в точности меня описали, так что он сразу догадался, что это был именно я. Когда он приглашал меня на обед в Нью-Йорке, у него уже был дополнительный мотив побыстрее избавиться от журналов; ему хотелось, чтобы я исчез с его горизонта.
Компания «Мушетт» вернулась на рынок вскоре после процесса. Готовясь к худшему, Барни решил ликвидировать свои компании. Несколько международных конгломератов проявили к ним интерес, в том числе «Проктор энд Гэмбл», но в конце концов их приобрел «Вандом», который контролирует «Картье» и «Данхилл». Бразильская база, скомпрометированная процессом, была расформирована, а штат переведен на юг Франции, в место неподалеку от виллы Марка Леноя.
Анастасия и Бруно, после целого года разводной тяжбы, вновь сошлись, потратив четыре миллиона долларов на гонорары адвокатам.
Годовщина их свадьбы в замке Фулгершлосс удостоилась репортажа на восемнадцати полосах журнала «Хелло!» и шести в «Вэнити Фэр» с фотографиями Яндо.
Эрскин был приглашен на торжество и сидел между Бианкой Джаггер и миссис Рудольф Гомбрич, которая с ходу начала ему жаловаться на меня. «Невероятно нудная особа, – сказал Эрскин. – Все рассказывала, как ты увел у них мотоцикл прямо из ангара. Как будто мне интересно».
