Эва Хансен - Цвет боли. Красный
— Я задержана?
Бровь инспектора изумленно приподнялась:
— Есть за что? Нет, просто у меня много вопросов. И вы тоже, пожалуйста, — это уже Ларсу. Тот кивнул.
— Мне нужно, чтобы вы ответили на ряд вопросов об Анне Свенссон.
Ларс отвел меня в сторону:
— Как ты? Заново пережить кошмар этой ночи…
Я слабо улыбнулась:
— Ничего… к тому же не вся ночь была кошмарной. Мне кажется, что ты переживаешь даже сильней.
— Линн, у меня чувство вины, если бы ты не связалась со мной, ничего этого не было бы.
— Я думаю иначе: если бы ничего этого не было, мы с тобой не познакомились.
— Ты действительно так думаешь или это попытка успокоить мою совесть?
— Если это цена за то, чтобы быть с тобой, я не жалею, что ее заплатила.
Ларс прижал меня к себе, уткнулся носом в волосы:
— Ты не пожалеешь…
— Я уже не жалею.
У себя в участке Даг Вангер предпочел разговаривать со мной отдельно от Ларса. Мне действительно пришлось подробно рассказать о своей работе на Анну, обо всех, включая Марту и о квартире, в которой была комната боли. Этот Даг Вангер оказался вполне понимающим, он не заставил детально расписывать наши с Ларсом личные похождения.
Пока мы беседовали, пришла еще девушка чуть старше меня, симпатичная, с веселыми искорками в глазах, но стоило мне подумать, что есть на свете люди, которые не соприкасаются со всей этой гадостью, как Вангер представил:
— Это Фрида Волер. Она вместе со мной расследует все, связанное с чередой убийств. И у нее к вам много вопросов.
Фрида положила передо мной какой-то текст:
— Это показания соседей в Бюле о том, как выглядели люди, из-за которых они позвонили полицию. Посмотрите, никого не напоминают?
Еще как напоминал! Достаточно одной фразы, чтобы я воскликнула:
— Белый медведь!
— Кто?
— Улоф Микаэльссон. Второй, наверное, Оле Борг — среднего роста, крепкий.
Теперь Фрида выложила передо мной фотографии женщин:
— А эти?
— Кайса и Бригитта, фамилий не помню. Но я их не знала, только видела на старом снимке у Ларса в замке. А это Марта, — я показала на третью фотографию, вернее, фоторобот, который Фрида оставила в папке.
— Кто?
Мне показалось или у обоих инспекторов отвисли челюсти?
— Ну, вот это фоторобот Марты Бергер.
Теперь Фрида картинку из папки вынула, даже вытащила из файла и положила передо мной:
— Вы уверены?
— Да, конечно, волосы не такие, но форма лица, глаз, родинка над правой бровью…
— Так это не Анна Свенссон?
— Нет, это Марта.
— Марта знала Кайсу и Бригитту?
— Вряд ли, из нас никто не знал, ну, кроме Анны.
— Где Марта была в дни убийств девушек?
— Когда убили Кайсу — не знаю, мы встретились позже, а Бригитту… тоже не знаю. Она с этим связана?!
— Похоже, не просто связана. Фоторобот составлен со слов соседки Кайсы. Эта женщина, — Фрида кивнула на картинку, — приходила к Кайсе в вечер убийства и ее видели рядом с домом Бригитты в день гибели. Причем, видели не одну, должен быть еще мужчина. Кто это мог быть?
Мне пришлось прикрыть глаза из-за страшной мысли.
— Вы подозреваете Ларса? — буквально прошептала, потому что озвучить подозрение в полный голос не хватило сил.
Вангер покачал головой:
— Нет, он был в Женеве рядом с полицейскими, все время на виду.
Фрида подала мне бутылочку воды, я с благодарностью кивнула — вовремя. Чуть придя в себя, покачала головой:
— Тогда не знаю. Оле, Улоф, Курт…
— Нет, не то, где был Оле Борг, мы знаем, Улоф слишком приметен, Курт по комплекции не подходит.
Я вдруг вспомнила Оскара. Неприятное подозрение, но приятные вещи у меня остались только наедине с Ларсом, все остальное превратилось в сплошной кошмар.
— С бородой?
— Что?
— Мужчина был с бородкой? — я жестом показала аккуратную бородку Оскара.
— Нет, ни усов, ни бороды.
— Тогда не знаю…
— Хорошо, спасибо, если что-то вспомните — звоните.
Я встала, чтобы уйти, но не смогла, не задав страшный вопрос:
— Марта точно причастна к убийству Кайсы и Бригитты?
— Да. Кстати, вы не знаете, где она жила?
— Нет.
— Нам нужны ее отпечатки пальцев, чтобы сравнить с взятыми на месте преступления. Но в офисе Анны все затерто. Хорошо бы у Марты дома…
— У меня в квартире есть, Марта бывала у меня.
— Мы могли бы туда проехать прямо сейчас?
— Конечно.
Появляться там, где чуть не задохнулась, конечно, не слишком приятно, но пришлось.
Меня вез на своей машине Ларс. Заметив, что я сама не своя, осторожно поинтересовался:
— Может, позже?
— Нет, Ларс, сейчас. Похоже, Марта участвовала в убийстве Кайсы и Бригитты. — Меня вдруг осенило: — Какая же я дура! Это она взяла схемы из комнаты боли, Марта так рвалась туда. А я искала! Но как она плакала, когда Анна сказала, что убили Бригитту…
Отпечатки пальцев Марты нашли не сразу. В квартире явно кто-то постарался все протереть, причем, довольно неуклюже. Я вспомнила бабушкину встречу с Улофом:
— Белый медведь, бабушка видела его выходящим из дома, решила, что это Магнус. Подождите, я знаю, где могут сохраниться отпечатки! Марта в комнате Бритт брала в руки вазу, вряд ли ее протирали.
Отпечатки нашлись, я еще раз повторила все, что знала о Марте, и нас отпустили.
Оставался вопрос: как могла Анна не знать о Марте, если та на нее работала? Что она там говорила о попытке усидеть на двух стульях одновременно?
Но если Марта виновна в гибели Кайсы, то, появившись в офисе у Анны, уже все знала! Анна, которая в действительности Паула, Марта, наследившая при убийстве Кайсы и Бригитты и задушенная за информацию о траффикинге, Белый медведь Улоф… Все запуталось в тугой клубок, распутывать который вовсе не хотелось, у меня было желание разрубить его один ударом, как гордиев узел.
Обратно на остров я возвращалась в мрачном настроении. Как долго еще будет эта Анна-Паула в моей жизни? Встреча с ней одновременно испоганила мне все и дала величайшее счастье — встречу с Ларсом. Вдруг вспомнилось сожаление Марты, что она не встретилась с Оскаром, а я с Ларсом просто так, без Анны и Оле. Марта, судя по всему, была по-настоящему влюблена в Оскара. Я никак не могла поверить в то, что узнала про Марту. Но отпечатки неоспоримая штука, если те, что взяли в нашей квартире, совпадут с отпечатками с места убийств, то я ничего не понимаю в людях. Марта казалась мне искренней.
Бабушка укрылась в рубке Петера, а мы с Ларсом стояли на палубе яхты и смотрели на гребешки волн. В обнимку не холодно, прижавшись к любимому, я слышала стук его сердца, а он слышал мой. Его руки крепко обхватили меня, укрывая от всего — холодного ветра, морских брызг, чьей-то злой воли, и было не страшно, надежно и спокойно.
