Аугусту Боал - Джейн Спитфайр. Шпионка и чувственная женщина
Старик знал, что его недомолвки распаляют любопытство Джейн, готовой все отдать за формулу. И он провокационно сменил тему:
– Я живу здесь один, в компании собак и гурий. Женщинам запрещено говорить, и это облегчает мои мучения…
Говоря это, мистер Кристофер поглаживал двух-трех собак (по головам) и четыре-пять женщин (по бедрам). Джейн чувствовала себя не в своей тарелке, ибо не могла применить свои навыки обольстительницы.
– Я живу здесь один, у меня большие владения. Пятнадцать километров одних пляжей. Три миллиона эвкалиптов, еще больше пиний. Примерно сто работников с семьями, которые заботятся о моих угодьях, несколько десятков разбойников, которые их опустошают. С этого командного поста я управляю всеми фабриками, умножаю мое богатство…
– Но зачем? – невинно спросила Джейн.
– Деньги, милая моя, это как гликоз. Знаете такую болезнь? Если вы не едите сладкого, то вам и не хочется. Но стоит съесть одну конфетку, как вы готовы опустошить целый кондитерский магазин. Или как алкоголизм. В этом смысле я – законченный алкоголик. Все время хочу еще больше! И еще!
Мажордом объявил, что обед будет готов по первому требованию.
– Вы предпочитаете до обеда или после, моя прелестница? – спросил магнат.
– Предпочитаю что?
– Знаете, милая моя… не думайте, что такая женщина, как вы, покинет этот замок нетронутой, – любезно и улыбчиво сообщил Холлиг-Френик.
– Я так и подозревала, что эта история закончится в постели. В какую комнату направимся?
Они пересекли холл и вошли в роскошную спальню, где разделись сразу же, но без спешки. Старик уже не был способен на слишком смелые упражнения. Оба уже начали, когда Джейн издала вопль: в постели среди бесчисленных одеял и простыней, находились еще как минимум две женщины, тоже раздетые. Поняв смущение новенькой, они быстро скользнули на пол и замерли там, наблюдая за парочкой. Молчание.
– Они так и будут смотреть на нас? – спросила ошеломленная Джейн.
– А что, это важно? Это важно?
– Нет, не очень. Но продолжим наш разговор…
Мистер Кристофер годился Джейн в деды, чем она и воспользовалась:
– Да-да, дедушка. Сделаю все, что хочешь. Скажи только Формулу. Формулу!!!
Все прошло очень нежно, без всяких извращений: чувственно и небыстро. Представители старых имущих классов знали толк в жизни! Аравийские ароматы опьяняли и одуряли. В любви старик не мог предложить ничего нового: сплошная классика, как делали папа и мама. Он мог делать лишь самые необходимые телодвижения. Зато это компенсировалось наличием многочисленных сексуальных стимулов вокруг постели: немые женщины, собаки, порнофильмы на большом экране. Да, я ведь забыл сказать: во время соития демонстрировались короткометражки, показывающие Холлиг-Френика в молодые годы – совокупления с женщинами на Гавайях, на Бали, на Таити, в Майами, Ницце, Сен-Тропезе, Лондоне, Париже, Риме и других местах.
В промежутках между беглыми поцелуйчиками магнат сообщил, что предложил Старому Мессии план выхода из кризиса: он два года не будет вывозить капитал в Соединенные Штаты, а за это цены на производимые его фабриками товары должны быть отпущены.
– А в чем смысл этого плана? – спросила Джейн, двигая бедрами.
– Я обещаю скупить за это время мелкие предприятия, которые каждый день разоряются. Мне это выгодно с экономической точки зрения, а правительству – с пропагандистской. Понятно? Ай!
Так они болтали и занимались любовью. Старик совсем ей не нравился, но что было делать? Джейн спрашивала все настойчивее:
– А магическая формула? Где она? Скажи мне! Скажи!
Джейн не тратила слишком много усилий, глядела на потолок и на девиц, разлегшихся на ковре. Наконец старый развратник достиг экстаза, издав львиный рык. Девицы, привыкшие к этому, даже не шевельнулись. Собаки даже не посмотрели в его сторону. Джейн, однако, не на шутку перепугалась и попыталась стряхнуть старика с себя: она никогда не слышала таких криков при подобных обстоятельствах. А ведь у нее был богатый опыт! Испуг Джейн возрос еще больше, когда дверь отворилась и вошли два высоченных – не меньше двух двадцати – негра, мускулистых и страшно уродливых. Джейн инстинктивно спрыгнула с кровати, вырвала из сумочки пистолет и выстрелила. Точное попадание, два трупа. Негры, как выяснилось, несли скатерть и закуску.
– Что это? Заговор? Убийство? Вторжение? – прокричала Джейн, стреляя.
– Ничего подобного. Это мои лучшие слуги…
Только тогда Джейн осознала, какую оплошность она допустила. Он предложила взамен целый грузовик черных, мулатов и бразильских метисов. Но старик не выглядел слишком озабоченным. Он объяснил, что в его распоряжении – подлинный питомник негров-ватузи, самых высоких людей на планете, который расположен на Кюрасао. Почему именно там? Потому что там говорят на смеси испанского, английского, французского и голландского, а слуги не должны понимать друг друга. Ватузи смотрятся очень импозантно.
– Да, но формула? Формула?
– Сначала обед.
Старик сказал затем, что пилот и окоченевший Джелли будут обедать с собаками, а не со слугами, поскольку собачья еда не в пример вкуснее и разнообразнее людской. Обедать с ними – это большая честь. Джелли и пилот, ознакомившись с обеими меню, тоже высказались за собачье. Единственной неприятностью было то, что обедать пришлось снаружи. И это оказалось спасением для Джейн.
Джейн и мистер Крис (он позволил называть себя уменьшительным именем) уселись на разных концах огромного стола. В горшках с цветами были спрятаны микрофоны, так что общаться можно было без помех. Мешало только эхо.
– Главное, дорогая моя, собрать богатство в руках немногих. Одинокий человек есть человек разумный. Но умный человек среди толпы – это настоящее животное. Демократия чудовищна, она заменяет человека числом. Голос Эйнштейна значит столько же, сколько голос его кухарки. Вот в чем ужас! Вы – один голос, я – один, все эти женщины – 57 голосов. Это противоестественно. И лживо к тому же.
– Ну и…
– Ну и следовательно, нужно натянуть вожжи. Деньги – это власть. А обладая властью, я смогу навязать свою волю. Миллион стоит миллион, тысяча миллионов стоит в тысячу раз больше. Я установлю свой новый порядок, и в этой стране наконец восторжествует прогресс, а не демагогия!
И магнат заключил:
– НО САМАЯ БОЛЬШАЯ ОПАСНОСТЬ – ЭТО ЭКОНОМИСТЫ!
Мистер Кристофер забыл сказать, что он-то сам не был ни Эйнштейном, ни Ван Гогом. Все же речь его была совсем неплоха, вы не находите?
– Эта иранская черная икра прелестна, – похвалила Джейн.
– Это прелести капитализма, моя дорогая…
– А этот стейк просто бесподобен.
