Француаза Бурден - Хрустальное счастье
— Отвези меня сначала домой. Пожалуйста…
— Нет.
Он притянул ее к себе, чтобы она смогла плакать у него на плече.
— Мне нужно успокаивающее, — она начала икать. — Или стакан…
— Подожди немного. Я хочу знать, что произошло. Синяк у нее на виске мог быть вызван только ударом кулака, она явно не ударилась о дверь.
— И к тому же я хочу, чтобы ты мне сказала о ком идет речь.
Он открыл бардачок, нашел там бумажные носовые платки и протянул их ей. Она стала мять их. Потом воскликнула:
— Я ему всегда платила за лекарства, которые он мне доставал! Ему это просто, ему надо только взять их, он работает в аптеке. Ах да, хорошо, я с ним иногда кокетничала, ну так, чтобы ублажить его… Я обращаюсь к нему, когда нахожусь в затруднении, а тогда я на самом деле была без гроша, мой врач тупица, он никогда не хочет ничего мне выписывать, я уверена, что это Винсен надоумил его! Ну и этот тип, на самом деле его зовут Рене, короче, я думала, что… Я ему позвонила сегодня, и он назначил мне встречу у него дома.
Она говорила так быстро, что он не все понимал, но боялся прерывать ее.
— Я знаю, мне следовало бы быть осторожной, требовать, чтобы мы встретились в баре, как обычно, но я не подумала, я так нервничала! И потом такие ребята, как он… Как он себе это представлял? У меня были деньги, чтобы заплатить ему, конечно, только он хотел другого.
За последней фразой последовала долгая пауза. Она больше не плакала, и Ален вздохнул.
— Да, — сказал он, — когда на тебя смотрят, хотят не денег. Ты напрасно пытаешься себя разрушить, ты слишком красива. Что произошло потом?
Вместо ответа она распахнула свою джинсовую куртку, чтобы показать разорванную в клочья рубашку.
— Скотина, свинья! Я стала визжать в полный голос, и это его жутко испугало. Пощечина, это был рефлекс, я уверена, что он не хотел этого делать. Потом он меня вытолкнул на улицу, но оставил мою сумку этот мерзавец. Мое счастье, что у меня была мелочь в карманах…
Ярость переполняла Алена, и ему пришлось сделать усилие, чтобы остаться невозмутимым.
Она взялась за ручку и прибавила:
— Теперь он знает кто я, потому что у него есть мои документы. Ты думаешь, он мне их вернет?
— Да. Я в этом уверен, — ухмыльнулся он.
Она тут же поняла, что он собирался сделать, и вскрикнула:
— Я не хочу, чтобы Винсен узнал!
— Извини, Магали, но когда ты делаешь такие глупости, ты должна сначала подумать.
— Мне нужны эти лекарства! Если их у меня не будет, клянусь, я сойду с ума.
— Тебе также нужно, чтобы кто‑то серьезно занялся твоим здоровьем. Ты права, твой врач — шарлатан.
Она все еще держалась за него, и он почувствовал, что она дрожит, как осиновый лист. За неимением транквилизаторов ей надо было дать что‑то выпить, иначе у нее случился бы припадок.
— Так. Мы возвращаемся. Но сначала…
Она отодвинулась немного, чтобы дать ему снять машину с ручного тормоза.
— Скажи мне как к нему ехать, надо забрать твою сумку.
— Это правда? Ты поедешь туда?
Она только хотела, чтобы об этом не узнал Винсен. Мысль о том, что он может сказать, если узнает правду, ужасала ее заранее. Их дети, мораль, достоинство, имя Морван‑Мейер. Она хорошо представляла себе, какого рода аргументы он будет использовать против нее, с упреком и грустью, которые окончательно доведут ее. Не колеблясь, она указала Алену адрес Рене, и машина тронулась.
— У тебя были деньги? Чековая книжка?
— Наличными, да… Они всегда у меня в кошельке, я…
Ей не надо было заканчивать фразу, он прекрасно знал, что она много тратила, чтобы удовлетворить свои потребности в алкоголе и таблетках. Через несколько минут они очутились возле здания, которое она покинула два часа назад.
— Это здесь? — поинтересовался Ален. — Какой этаж?
— Четвертый, направо.
Когда он собирался открыть дверцу, она попыталась его удержать.
— Я не хочу, чтобы с тобой что‑либо произошло, — сказала она, цепляясь за его руку.
Он так нежно ей улыбнулся, что у нее снова возникло желание заплакать.
— Я уже большой мальчик, Магали. Со мной все будет в порядке. Жди меня спокойно, я не долго, но обещай, что и шагу не сделаешь из этой машины.
Их лица были так близко, что она чувствовала, как он дышит.
— Клянусь, — пробормотала она.
На мгновение она подумала, не собирался ли он ее поцеловать, но он уже вышел из машины. Не колеблясь, он вошел в невысокое здание, ветхое и грязное, взбежал на четвертый этаж. На дверях не было имен, и он коротко позвонил в правую дверь. Почти сразу ему открыл мужчина.
— Вы Рене? — спросил Ален, изучая его с ног до головы.
Мужчина, казалось, был удивлен, но спокоен. Он был высокий, массивный, в очках с черепаховой оправой, широко распахнутая рубашка открывала его волосатую грудь.
— Да… А вы кто?
Вместо ответа Ален сделал шаг вперед, вынуждая мужчину отступить, потом решительно вошел.
— Эй! Куда это вы так идете? Что вы себе позволяете?
Руки Рене легли на плечи Алена, но тот быстро их скинул. В два шага он очутился в центре единственной комнаты, которая, казалось, составляла всю квартиру. На столе для бриджа, в углу, расстегнутая сумка Магали лежала среди разбросанных предметов: пудреница, чековая книжка, зеркальце, удостоверение личности.
— Я пришел за этим, — холодно сообщил Ален.
Рене резко остановился и ответил:
— Я отдам ее хозяйке, ей только надо прийти и попросить самой!
Он был уверен в себе. Ален казался ему слишком тощим, чтобы быть грозным противником, и он не хотел упускать свою добычу.
— Вы один из ее дружков по выпивке, а? — ухмыльнулся он. — Тогда скажите ей, что я жду ее здесь. Потому что я не воровал ее сумку! Нет, она пришла ко мне сама, довольная… И думаю, ей не понравится, если я доставлю это прямо ее мужу, некому…
Он приблизился к столу, чтобы взглянуть на открытую чековую книжку, но Ален его опередил.
— Винсену Морван‑Мейеру. Это я.
Рене недоверчиво оглядел Алена, нахмурив брови.
— Вы?
— Да. И шантаж не удался.
Представиться мужем было умной ложью, которая на самом деле быстро отрезала все угрозы. Но использование имени Винсена в качестве своего, вызвало у Алена очень странное чувство. Рене продолжал смотреть на него в оцепенении и с недоверием, пытаясь воспроизвести в памяти откровения Магали по поводу мужа. Он помнил, что речь шла о судье. Молодой человек не был на него похож со своей загорелой кожей, потертыми джинсами и лицом цыгана. Но у Рене не было времени размышлять, так как Ален уже добавил:
— У меня к вам одно дело. Вы не только воспользовались ситуацией, но вы ее ударили…
