Павел Шорников - Брачный аферист
«Или у них плохо с женщинами? Не хватало еще пойти по руками… по столикам… Веселенький будет вечерок».
На ее вопрос, почему так мало женщин, распорядитель, похожий на «своего парня», с которым так и хотелось поделиться всеми своими печалями, удивленно ответил:
— Вы что, на самом деле опоздали?.. У нас такой ритуал. Женщина не должна приходить на свидание вовремя. Странно, что вас не проинструктировали.
Их путь лежал к столику номер одиннадцать. За ним уже скучал в одиночестве вчерашний незнакомец: если верить компьютеру — идеальная ее пара. Сообщение это вызвало легкое волнение. Она шла за распорядителем, ощущая на себе оценивающие взгляды, и сама бросала такие же взгляды на каждого из мужчин, который оказывался вдруг перед ней: он, не он?
«Да где этот одиннадцатый столик?! И чего я волнуюсь? Можно подумать, что действительно судьба решается».
А они все петляли и петляли. У Светы даже промелькнула мысль, что сейчас распорядитель сделает кружок, выведет ее за дверь, поблагодарит за оказанное клубу внимание и отпустит на все четыре стороны. Она почти поверила в вероятность такого исхода и тут увидела, как навстречу ей поднялся мужчина: спортивная фигура, открытые, но строгие черты лица и сдержанная, обезоруживающая улыбка.
Как-то вдруг Светлана оказалась прямо перед обладателем этой улыбки, остановилась в полной растерянности, не зная, что делать, что говорить… В общем, повела себя как круглая идиотка. На помощь пришел распорядитель. На то он и был поставлен здесь, чтобы избавить клиентов от неловкости в самые первые минуты знакомства.
— Друзья, — негромко, так, что за другими столиками их слышать не могли, сказал он, и в голосе его не было ни грамма фальши, — позвольте вас представить друг другу. Светлана Савельева… Николай Гладышев…
Дальше последовала коротенькая деликатная справка о каждом из них, пара ни к чему не обязывающих, но снимающих напряжение шуток и предложение открыть бутылку шампанского. Первый тост: за знакомство. Шампанское по фужерам разливал сам распорядитель, как гостеприимный хозяин. Ему потребовалось не больше трех минут, чтобы окончательно раскрепостить и ее, и его (он тоже немного волновался, и это ей понравилось), после чего они оказались предоставлены сами себе.
«Не забывайся! — первым делом напомнила себе Света. — Ты здесь не для того, чтобы найти мужика. Сбор материала для заметки — вот главное!»
— Вам здесь нравится? — спросил Гладышев. — Хотя что я спрашиваю. Если мне здесь нравится, значит, и вам. Если, конечно, нас не надули… в смысле совместимости.
— Вы девственник? — крутя колечко на пальце, задала она вопрос в лоб. Специально. Чтобы поставить Николая в неловкое положение (слишком быстро он освоился!) и чтобы перехватить инициативу.
От таких слов у Гладышева, который в этот момент приложился к своему фужеру, шампанское пошло не в то горло.
— Разве я похож? — кашлянув пару раз в салфетку, спросил он. И тут же продолжил: — У нас в школе была учительница литературы по фамилии Ладья. Так она перед каждой новой книгой, которую мы должны… просто обязаны были прочитать, всегда говорила: как я вам завидую. Кажется, только сейчас я понял ее по-настоящему. Нет, я не девственник. Но, глядя на вас, Света, честно, я завидую тем, кто не раскрывал еще эту интереснейшую из книг под названием… «Любовь».
Светлана почувствовала, как щеки ее опять залил румянец. Слава Богу, не таким ярким был в зале свет, к тому же отраженный от красного, бордового и кремового.
«Прямо все для того, чтобы облегчить жизнь стыдливым девицам вроде меня. Надо будет потом обыграть этот момент…»
— Вы стихов случайно не пишете? — Литературность речи нового знакомого сыграла на понижение его имиджа. И это было хорошо.
— Писал когда-то. Как все, наверное. Пушкин — Дельвигу, а я — соседке по даче. Дописался до того, что она согласилась стать моей женой. С этой поры вся моя жизнь превратилась в сплошное хождение по мухам. Вплоть до развода.
— Хождением по мухам? — удивилась Светлана. — Вы сказали по мухам? Может, по мукам? Алексей Толстой…
— Именно по мухам. У жены, как оказалось (если б я только знал)… как бы это помягче… был своеобразный вкус. Многие любят животных. Вот и она любила…
— Неужели мух? Она была энтомологом?
— Нет. Она была и продолжает быть бухгалтером… Жена держала двух жаб какого-то редкого вида в столитровом аквариуме. Вы бы стали держать в доме жаб и млеть при взгляде на них?
— Не знаю… — честно призналась Светлана. Она тут же представила себе, как берет в руки холодное, скользкое тельце и добавила: — Скорей всего нет. А мухи здесь при чем? Корм?
— Да. Больше обе эти твари… ничего не признавали. Вот, опять стихами заговорил.
— Довольно слабыми, — скривилась Света.
— А надо было еще слабее, чтобы соседка по даче послала меня с ними подальше.
— А так она посылала вас охотиться на мух?
— Почти угадали. Корм покупал я — в зоомагазине — сухой, заметьте. Сухой. Так вот, эти сушеные мухи были шустрее живых, честное слово. Они имели свойство распространяться по квартире неведомым способом. Где я их только не находил… И в супе тоже. А на полу так они просто-таки лежали в несколько слоев. Вот и получалось сплошное хождение по мухам. — Гладышев улыбнулся своей такой обезоруживающей улыбкой.
— Так уж и сплошное? — почувствовала подвох Светлана. — Признайтесь, вы все это придумали.
— А вы проницательны, — сказал он. — Признаюсь. Ничего подобного со мной не было. Но все это чистая правда. Есть у меня один хороший знакомый. Так это его история.
— Жена-бухгалтер тоже его?
— К сожалению, она из моей биографии. Только не спрашивайте, почему мы развелись. Иначе вам придется выслушать еще одну душераздирающую историю, которую я вполне могу опять украсть или выдумать на ходу и ни за что не признаюсь, что соврал.
Появился официант. Он поставил на столик холодные закуски (меню ужина было утверждено заранее), пожелал приятного аппетита и удалился.
— И почему вы развелись с женой? — игриво спросила Светлана. — Я обожаю душераздирающие истории. Только правду.
Николай посмотрел на нее глазами, в которых затаилась то ли грусть, то ли лукавство.
— Хорошо. Только правду и ничего кроме правды, — сказал он, помолчал немного и заговорил, ставшим вдруг глуховатым голосом: — Жена моя была заядлой автолюбительницей, да и сейчас… К тому же лихачка. Я предупреждал ее, что добром это не кончится. Может быть, накаркал… Может быть… Однажды она переехала одного неосторожного пешехода, мужчину, молодого мужчину. Ей повезло, виновата была не она. Тюрьма пролила по ней скупую слезу, всего лишь. А вот молодой человек… Он заработал себе перелом позвоночника и оказался прикован к постели… навсегда. А у него — никого, только трое детей. Что их ждало? Представляете? Вот и жена моя представила, потому и взяла на себя заботу о чужих детях… за неимением собственных. И я ее в этом поддержал… на свою голову. Очень быстро забота о детишках переросла в любовь к ним, которая еще быстрей, как пламя, перекинулась на их отца… Теперь у них дружная семья и… пятеро детей. Вот такой расклад. Что скажете?
