Елена Арсеньева - Разбитое сердце июля
Алена недоверчиво пожала плечами. Господи, куда она попала? Детский спортивный лагерь! Со времен своего далекого детства и пионервожатской юности Алена сохранила к этим заведениям самое неприязненное отношение. Впрочем, времена, говорят, меняются… В любом случае, береженого Бог бережет, двери открытыми она не намерена оставлять.
Между тем уборщица повернулась к Алене спиной и принялась запихивать орудия своего производства в стенной шкаф. Давно Алене не приходилось видеть такого изобилия дороженных моющих и чистящих средств. Просто-таки витрина хозяйственного магазина где-нибудь на рю де Фобур-Монмартр в Париже. Вон и пылесос «Tefal» уютно свернулся внизу… Странно, конечно, что при таком арсенале в ход идут вульгарные швабра, ведро и тряпка. О родимый совок, ты неискореним!
– Вы, наверное, стучали? Извините, я убиралась и не слышала, и еще у меня телевизор в холле был включен на полную катушку, – продолжала свое уборщица, низко наклонившись и пытаясь пристроить в шкафу ведро, которое там почему-то упорно не желало помещаться. При этом она повернулась к Алене пятой точкой, и наша героиня вдруг обнаружила странную вещь: джинсы-то на уборщице надеты наизнанку. Футболка, кстати, тоже. Так вот чем объяснялся их неприглядный, как бы линялый цвет!
Выше поднимать брови было уже просто некуда, не то Алена это непременно сделала бы.
Оч-чень интересно. Эта особа, такое ощущение, вообще не имеет сменной одежды и, чтобы не испачкаться в процессе уборки, надевает свои вещи наизнанку? А потом, закончив работу, опять их выворачивает? Чудны дела твои, Господи, чего только не повидаешь на свете!
А, кстати, уборщица-то врушка. Насчет телевизора – врет определенно. Алена, стоя под дверью, прислушивалась очень внимательно: тишина в коттедже стояла полная – ни звука, ни шороха. Ах, ладно, на моральный облик уборщицы ей должно быть наплевать с такой же высокой башни, как и на физический.
Между тем уборщица окончила борьбу с ведром, закрыла дверцы шкафа (за ними немедленно что-то громыхнуло, словно обрушилось, но она не обратила на это внимания), мельком окинула Алену взглядом, запнулась, словно хотела что-то сказать, но не решилась и ринулась к двери, даже не простившись.
– Всего доброго! – послала ей вслед пожелание вежливая Алена, но ответа не дождалась: девица уже свернула за угол дома. Вот дурища, а? Она что, так и выйдет на люди в одежде наизнанку?! Плохая, между прочим, примета. Бить будут… А, ладно, ее проблемы.
Морщась от влажной духоты, Алена перетащила через порог сумку и, стараясь не наступать на мокрые пятна, прошла из холла в коридор, разделявший две двери. Здесь был вход в пресловутые люксы, перед каждым из которых имелся еще и собственный холл. Роскошь-то, роскошь… Ну что ж, хотя бы подобие уединения писательнице обеспечено. Однако которая из этих двух дверей ее?
Нашарила на стене выключатель и зажгла свет. Вот налево – цифра «один», направо – цифра «два». Алена бросила неприязненный взгляд на левую дверь, которая, вообще говоря, должна была вести в ее апартаменты, а теперь ведет в чужие, – и вдруг заметила на сыром полу нечто странное. Это был след – отпечаток узкой и длинной (не меньше сорок четвертого – сорок пятого размера!) мужской ступни.
Ну, тут оставалось только головой покачать или руками развести. Кому что больше нравится. Дедушка-то Крылов в очередной раз оказался прав! Ларчик просто открывался: никто не спал в этом коттедже мертвым сном, никто не включал и телевизор «на полную катушку». Перед тем как Алена начала биться и колотиться в дверь, здесь происходил самый обычный и привычный пансионный, санаторный, летний, отпускной разврат. Видимо, постоялец из первого номера испытывал тягу к хорошеньким уборщицам (вроде бы особа со шваброй была и впрямь ничего себе, в меру тощая, в меру фигуристая, правда, ни лица ее, ни волос Алена толком не разглядела, но отметила яркие карие глаза, и довольно молодая, не сильно за тридцать), а хорошенькая уборщица, в свою очередь, испытывала тягу к богатым постояльцам. Однако барин горничную в свой номерок не допустил – поимел ее, судя по всему, на коричневом вельветовом диванчике, который стоит в холле, а потом, поняв, что может попасться на месте преступления, спешно ретировался – босый и, надо полагать, голый. Пассия же его еле-еле успела одеться, и то кое-как.
Собственно, Алене-то какая забота? Она никого не осуждает, боже упаси, радости плоти – вообще святое, в ее понимании, дело. Более того – она почувствовала себя неловко, что переполошила любовников. Из-за ее несвоевременного появления неторопливый, взаимно приятный секс превратился в пошлый перепихон. Можно себе представить, какие у нее теперь сложатся отношения с соседом, которому она испортила удовольствие!
А не плевать ли ей на эти отношения и на самого соседа? Кто он ей – брат, сват, друг, любовник? Нетушки, она приехала сюда работать, а не «дружить» с каким-то там…
Хотя, между прочим, почему бы и нет? Вот только после уборщицы… Классовые противоречия довольно-таки крепко обосновались в душе нашей героини. Если спать, то не с соседом, нет. Но с кем-то другим – да! При первой же возможности! Довольно она уже упустила в жизни этих приятных возможностей за то время, пока у нее был один лишь свет в окошке – Игорь Владимирович Туманов! Жила, словно бы по некоему тоннелю шла, ничего не видя, кроме черных солнц его глаз, сияющих впереди. И куда пришла? Как та старуха – к разбитому корыту. Но Игорь и Жанна еще не знают, кого обидели, какого дракона раздразнили, какого джинна из бутылки выпустили! Вот как сделает их Алена персонажами своего очередного детектива, причем самыми отталкивающими персонажами, – узнают тогда!
Хорошая, между прочим, мысль… Месть – самое лучшее лекарство для раненого самолюбия и разбитого сердца! Правда, мудрые восточные люди утверждают, будто это блюдо лучше всего есть остывшим, однако Восток – дело тонкое, а некоторые любят погорячее. Например, писательница Дмитриева. Сейчас она войдет в свой номер, примет душ (волоча по местным ухабам чемодан и бегая под окошками, она несколько, пардон, взопрела) и немедленно включит ноутбук. И польется, потечет новый романчик о том, что от безрассудной любви до ненависти – только шаг…
Господи, как же она его любила, как самозабвенно, неистово… Так же неистово, как ненавидит теперь.
Все, хватит, хватит об этом! Довольно!
Внезапно вырвавшись из мира своих мстительных грез, Алена обнаружила себя стоящей посреди просторной комнаты с телевизором чуть не в полстены (какой кошмар!), с огромным письменным столом, журнальным столиком перед затейливо изогнутым и явно не слишком удобным диваном, парочкой таких же неусидчивых кресел и вдобавок ко всему с кроватью, упрятанной в некоем подобии алькова. Нет, это была даже не двуспальная кровать, а истинный сексодром, мечта преступных любовников или новобрачных. Кстати, у Алены в ее собственной спальне стояло нечто подобное, и она в компании со своим преступным любовником по имени Игорь в бурные ночки расшатала ложе до такой степени, что на нем теперь даже невинно повернуться с боку на бок нельзя, не перебудив скрипом полдома. А впрочем, Игорю больше нравилось заниматься любовью на ковре, так что…
