Сандра Браун - Дорога к дому
Додж одарил ее самой очаровательной из своих улыбок.
– Мне нравится ваша прическа, – сказал он.
Медсестра сердито ударила внушительных размеров кулаком по своему огромному бедру.
Додж тут же сменил тактику и попытался изобразить раскаяние.
– Возможно, я пропустил табличку…
– Хм-м, – мрачно произнесла медсестра, давая понять, что ей уже сотни раз приходилось слышать такие вот неубедительные оправдания.
Она ввалилась в палату и посмотрела на хрупкую женскую фигуру на кровати.
– И как мы себя чувствуем? – проворковала медсестра. – Хотим сесть и поговорить с этим мужчиной?
Она с явной симпатией и сочувствием погладила пациентку по коротко стриженным седым волосам. Женщина, давшая жизнь Орену Старксу, не проявляла никаких признаков понимания, хотя глаза ее были широко открыты.
– Она всегда такая, Гленда? – участливо спросил Додж, прочитав имя медсестры на бейджике, висевшем у той на груди.
Гленда смерила его взглядом с головы до ног.
– Вы родственник?
– Друг семьи.
– Вы знали ее сына, которого застрелили? Мы видели в новостях сегодня утром.
– На самом деле он сам застрелился. Не имел несчастья быть с ним знаком. Но хорошо наслышан о нем. Он совершил много плохого. – Додж, почувствовавший вдруг странное желание рассказать этой женщине правду, продолжал: – Я был одним из тех, кто участвовал в его поимке.
– Хм, – Гленда снова внимательно посмотрела на Доджа. – Ты похож на копа. А пушка у тебя есть?
Додж повернулся к ней спиной и поднял полу пиджака.
– С оружием сюда тоже не положено, – тут же проявила строгость Гленда.
– Наверное, табличку, где об этом сообщалось, я тоже пропустил.
Медсестра зацокала языком и покачала головой, словно говоря, что его случай безнадежный, затем снова повернулась к пациентке.
– Что-то не вижу, чтобы смерть сына сильно затронула ее. И давно она такая?
– В это состояние, знаешь ли, больные впадают постепенно. Но она ни на что не реагирует уже около года. Кое-кто из ленивого местного персонала предпочитает просто не обращать на бедняжку внимания. Никогда не разговаривает с ней. Но я-то забочусь о ней хорошо. Захожу поболтать. – Взяв из коробки на тумбочке рядом с кроватью бумажную салфетку, Гленда вытерла струйку слюны, стекавшую изо рта миссис Старкс. – Правда, дорогая? Меня-то ты можешь позвать всегда, когда захочешь.
– Ты святая, Гленда!
– А ты – мешок с дерьмом.
– Нет, я действительно так думаю.
– Я тоже.
– Виновен! – рассмеялся Додж.
– И что же ты тут делаешь, мистер коп?
– Я не знаю.
– Не знаешь?
– Нет. Я говорю честно. – Он задумчиво посмотрел на миссис Старкс. – Я надеялся, что она кое в чем меня просветит.
– Например?
– Например, расскажет мне об Орене что-то такое, чтобы я понял, почему он слетел с катушек, убил женщину, шестнадцатилетнего парня и старика. А потом даже на смертном одре желал смерти еще одному человеку.
– Боже правый! – Медсестра покачала головой, и бусинки в ее волосах печально зазвенели. – Мне очень жаль, сэр. Но она ничем не может вам помочь. Последние несколько раз, когда Орен приходил к ней, она его не узнавала. Даже не понимала, что он пришел.
Додж спросил, как часто навещал Орен Старкс свою мать и когда он был здесь последний раз.
– Довольно давно, – сказала Гленда. – Прошло уже несколько месяцев. И, между нами говоря… я не стала бы этого говорить, если бы бедняжка хоть что-то понимала…
– На моих губах печать.
Гленда наклонилась к Доджу и заговорила театральным шепотом:
– Я его не любила.
– Его никто не любил. Я даже не знал мерзавца, но он мне чертовски не нравится.
– Если ты спросишь меня, я отвечу: у парня явно было не все в порядке с головой. Даже разговаривая с ним, я чувствовала себя некомфортно. Понимаешь, о чем я?
Додж кивнул.
– Я никогда не была рада его приходу, но всегда была счастлива, когда он уходил. – Огромная ручища Гленды неожиданно нежно погладила руку пациентки. – Бедная женщина. Никому не пожелаю оказаться в ее состоянии. Но я даже рада, что она не сможет понять, во что впутался ее сынок. После всех остальных печальных событий она не заслужила еще и этого.
Сердце Доджа екнуло, а волосы на загривке встали дыбом.
– Гленда, дорогая…
– Хм-м.
– О каких еще печальных событиях ты говоришь?
– Тебе обязательно уходить? – спросила Берри, после того как Скай поцеловал ее на прощание у задней двери дома на озере.
– Служба зовет. Мне нужно сделать официальное заявление прессе. Расставить точки над «и».
– Ты вернешься к ужину? Мне кажется, мама лучше чувствует себя, когда ты с нами. – Она прижалась к Скаю. – А уж я точно чувствую себя гораздо лучше.
Скай потерся щекой о ее ухо.
– Лучше просто невозможно.
Рассмеявшись, Берри с иронией произнесла, что ведет себя чудовищно легкомысленно.
– И хорошо, что не пришлось долго за тобой ухаживать, – рассмеялся Скай, находя губами ее губы. – Пожалуйста, сохрани мое место.
Берри долго махала ему рукой, наблюдая, словно покинутый хозяином щенок, как скрывается за поворотом полицейский джип. Затем она поднялась на второй этаж и отправилась в гостевую спальню, где обитала с пятницы.
Войдя в комнату, Берри увидела на кровати мешочек с подарками Орена. При виде его Берри пробрала дрожь. Она вынула его сегодня утром из гардероба в своей спальне, где до вчерашнего дня спал Додж. После того как позвонил Скай и сообщил, что Орен приходит в сознание, они быстро уехали, а мешочек и его содержимое остались на столе в кухне.
Так кто же принес его в комнату? Ей противно было на него смотреть, но еще противнее – прикасаться, поэтому Берри оставила его пока на прежнем месте. Ей вдруг захотелось стереть из памяти чудовищные воспоминания о последних минутах Орена Старкса, почувствовав на лице солнце и окунувшись в прохладные объятия озера.
Быстро переодевшись в купальник, Берри побежала вниз, в спальню матери. Она хотела спросить ее о мешочке. Но, когда заглянула внутрь, увидела, что Кэролайн лежит, свернувшись клубочком, и обнимает подушку, на которой, видимо, спал накануне Додж. Наверное, она плакала, пока не уснула. Берри решила оставить мать в покое.
Девушка дошла до конца пирса и нырнула в озеро. Проплыла под водой, пока могла задерживать дыхание, потом всплыла на поверхность и начала быстро плавать кролем. Напряжение мускулов сменилось приятным покалыванием.
Устав, Берри перевернулась на спину и поплыла, вкладывая в свои движения лишь столько энергии, сколько было необходимо, чтобы держаться на поверхности воды. Глядя на плывущие над головой белые облака, Берри думала о всех тех странных событиях, которые произошли в ее жизни с тех пор, как она плавала вот так последний раз.
