Нора Робертс - Прощай, прощай, черный дрозд!
— Я думаю, он постарается оказать помощь следствию. И сделает это инстинктивно — из подсознательного желания совершить хороший поступок. Ведь он ни на секунду не верит, что его сын — убийца. Считает, что это не в его стиле. Да, мальчику трудно, да, ему нужно помочь. Но он — не хладнокровный душегуб. Но если Стив как следует задумается… Я не представляю себе, чем это может кончиться.
— Тогда нам нужно загрузить его делами, чтобы у него не было времени задуматься.
Ева вызвала Бакстера и Трухарта и приказала им проводить Стива Уиттьера в офис, где тот держал часть своей коллекции.
— Дождетесь возвращения его жены, — сказала она Бакстеру. — Возьмете ее с собой. Я не хочу, чтобы кто-нибудь из них получил возможность связаться с сыном. Пусть занимаются поисками как можно дольше. Если повезет, мы перехватим Тревора еще до того, как он узнает, что его ищут.
— И сколько времени мы должны его мурыжить?
— Часа два, не меньше. За это время я постараюсь получить ордер на обыск квартиры Уиттьера-младшего, съездить к Чаду Диксу и послать пару копов на Лонг-Айленд, где живет мать Стивена. Просто на вся кий случай.
— Ладно, постараемся. Может быть, он даст нам поиграть с пожарной машиной.
— И почему это все мужчины так любят машинки?
— А почему все женщины любят кукол и чаепития? — Ева так взглянула на него, что другой человек на месте Бакстера превратился бы в золу. — О'кей, может быть, и не все.
Тревор терпеть не мог посещать бабку. Мысль о старости и болезнях всегда казалась ему отвратительной. В конце концов, существуют же способы борьбы со старением. Пластические операции, омолаживание с помощью специальных препаратов, пересадка органов… По его мнению, стариками выглядели только лентяи и бедняки. И то и другое было для него неприемлемо.
А болезней следовало избегать любой ценой. Большинство из них носило временный характер и легко излечивалось. Просто требовалось применять нужные лекарства. Однако душевные болезни бросали тень на всех членов семьи пациента, и это выводило его из себя.
Тревор считал бабушку избалованной маразматичкой. Если бы отец не тратил столько времени и денег на то, чтобы старухе уютно жилось в ее воображаемом мирке, она бы, возможно, давно поправилась. Тревор прекрасно знал, какая часть его будущего наследства тратилась на содержание бабки в золотой клетке, на ее питание, уход, лечение и медикаменты. Эта чокнутая старая карга могла прожить еще сорок лет, проматывая денежки, которые по праву принадлежали ему!
Эта мысль тоже выводила Тревора из себя. Так же, как сентиментальность отца. Старуху можно было держать в частной клинике подешевле. Или отправить в государственный приют. В конце концов, такие учреждения содержатся за счет налогоплательщиков. Глупо не пользоваться тем, за что ты уже заплатил.
Проклятие, она бы и не заметила разницы! Ну, ни чего. Когда семейная касса перейдет к нему, бабка быстро расстанется со своей золотой клеткой.
Заехав на подземную стоянку, Тревор вынул из багажника белую коробку. Игра продолжалась. Он привез бабуле розы. Хотя вряд ли стоило тратить время и деньги на цветы, о которых старуха забудет через десять минут. Едва ли она что-нибудь знает. А если и знает, то не вспомнит. Разве что свершится чудо.
Но игра стоила свеч. Похоже, отец действительно ни о чем понятия не имел. Оставалось надеяться только на память полоумной старухи.
Тревор вошел в лифт, внутренне готовясь к представлению. Из кабины вышел любезный и слегка смущенный красивый молодой человек, пришедший от дать дань любви и уважения старой больной родственнице.
Он подошел к регистратуре и положил коробку на стойку так, чтобы все могли видеть название лучшего цветочного магазина в городе.
— Я бы хотел увидеться с бабушкой. Ее зовут Дженин Уиттьер. А меня Тревор. Я не позвонил предварительно, потому что это был экспромт. Проезжал мимо цветочного магазина, подумал о бабушке и о том, что ' она любит розовые розы. Тут же купил дюжину и поехал сюда. Это ничего?
— Конечно! — широко улыбнулась молодая регистраторша. — Просто чудесно. Я уверена, что она обрадуется розам, а еще больше — возможности увидеть любимого внука. Я только выясню, где она сейчас.
— Я знаю, что у нее бывают улучшения и ухудшения. Надеюсь, сегодня удачный день.
— В данный момент она находится в общей гости ной второго этажа. Это добрый знак. Сейчас вас про пустят; общая гостиная по коридору налево. Можете поговорить с дежурной сестрой. Я сообщу ей.
— Спасибо. Я вижу, у вас образцовый порядок. Приятно знать, что о бабушке так заботятся.
Он поднимался по лестнице и видел других посетиелей с цветами и нарядно упакованными подарками. Никаких ограничений здесь не было, пациенты передвигались по всему зданию, как одни, так и с провожатыми. Из широких окон открывался вид на обширный парк с извилистыми дорожками, по которым бродили другие пациенты, их гости и сопровождающие.
Тревор не переставал удивляться тому, что люди могут работать в таком ужасном месте. Даже за очень большие деньги. И что те, кому вообще не платят за визиты, могут постоянно приходить сюда по доброй воле. Сам он не был здесь около года и искренне надеялся, что это посещение будет последним в его жизни.
Глядя на лица тех, мимо кого проходил, Тревор вдруг испугался, что не узнает бабушку. Перед приездом сюда следовало освежить память. Посмотреть на фотографии. Все старики выглядели на одно лицо. Все были чокнутыми. А главное, совершенно бесполезны ми.
Женщина, сидевшая в кресле на колесиках, внезапно протянула руку, похожую на птичью лапу, и вцепилась в ленточку, которой была перевязана коробка.
— Я обожаю цветы! Я обожаю цветы! — фальцетом пропела старуха. Ее морщинистое лицо напомнило Тревору печеное яблоко. — Спасибо, Джонни! Я люблю тебя, Джонни!
— Полно, Тиффани. — Провожатая, бойкая молодая брюнетка, перегнулась через спинку кресла и похлопала ее по руке. — Этот красивый молодой человек — во все не ваш Джонни. Ваш Джонни был здесь только вчера. Неужели забыли?
— Я хочу цветы!
Старуха подняла глаза и с надеждой посмотрела на Тревора, продолжая цепляться за ленточку. Он чуть не вздрогнул и слегка отодвинулся, боясь, что эта старческая рука, испещренная страшными темными пятнами, прикоснется к нему.
— Это для моей бабушки. Но… — Чувствуя, что брюнетка смотрит на него с одобрением, Тревор открыл коробку и достал оттуда розовый бутон. — Я думаю, бабушка не обидится, если один цветок я подарю вам.
— Вы очень добры, — сказала ему провожатая. — Н что, милая Тиффани, теперь вы довольны? Красива роза от красивого молодого человека.
