Олег Бажанов - Музыка страха
– А с чего начиналась эта история, приведшая вас в камеру, Василий Борисович?
Подумав, Гаршенин произнёс:
– Первый раз меня разыграли очень просто. Несколько лет назад налоговая полиция вызвала меня и сообщила, что проплаченные за мой завод годовые налоги одной известной фирмой, мне в зачёт не приняты. Хозяева фирмы – люди в городе тоже известные, серьёзные, сотрудничавшие с налоговой инспекцией, полицией и милицией, – дали мне как бы кредит в порядке уплаты за меня налогов. Но именно эти проплаты мне в зачёт и не пошли.
До этого и мы, и эти «фирмачи» получили документы из налоговой инспекции, что всё зачтено. А между мной и этими серьёзными ребятами существовала устная договорённость, что в случае, если налоговая даст подтверждение, что всё зачтено, я приобретаю у них в рассрочку вексели именно на сумму налогов. Итак, я получаю из налоговой инспекции подтверждение, что всё зачтено и проведено. Я думаю, уверен, что всё зачтено – сегодня они приносят мне письма о том, что всё зачтено и проведено – и через месяц заключаю с фирмой-кредитором договор на приобретение у неё векселей на сумму 16 225 000 рублей. В этом договоре указано, что я обязуюсь выплатить такую сумму в течение года. Перед этим я еще раз запрашиваю налоговую инспекцию о зачтении налогов в мой адрес и получаю очередное подтверждение.
И как я уже говорил, через полгода в декабре меня вызывают представители городской налоговой полиции и сообщают, что я плачу бандитам, в связи с чем сделка по векселям в ближайшее время будет признана незаконной. Я тогда пишу письмо прокурору области, руководителю налоговой полиции, налоговой инспекции с просьбой уточнить, куда платить по условиям договора? Объясняю свои сомнения. Но через три месяца после этого в феврале следующего года приходит повестка в суд… Оказывается это уже второе заседание. Первое они провели без меня. Якобы меня известили, прислав чистый листок. Главное, в качестве доказательства был предъявлен конверт со штампом, на котором стояла дата вручения его моему секретарю. Этот конверт был представлен в суд в качестве доказательства, что я на первое заседание не явился, демонстрируя своё пренебрежительное отношение к Закону. Суд, естественно, был проплачен заинтересованными лицами. И на первом же заседании нас – мой завод – объявили банкротами. Хотя мы должны оставались по условиям договора всего 300 000 рублей.
– 300 000 рублей? Разве этого мало?
– Вы не поняли. В суд на меня подали те ребята, которые получили справку и оплатили все налоги за меня. Подали за то, что я в последние месяцы придержал выплаты. А я их придержал потому, что налоговая полиция предупредила меня, что мой завод платит не туда и незаконно. Я задержал выплаты за два месяца. 300 000 всего-то. Для нашего завода эта сумма не являлась банкротящей, так как в месяц себестоимость продукции, выпускаемой заводом, составляла более 15 миллионов рублей. И 300 тысяч… Суммы не сопоставимые. И вот когда я увидел, что суд они выиграли, то есть их фирма работает на законных основаниях, я им предложил оплатить недостающие по условиям договора 300 тысяч рублей. Они отказались, сославшись на решение арбитражного суда. И начали выставлять мою заводскую собственность на торги. Всё это, видимо, было оговорено в налоговой инспекции, налоговой полиции, милиции. И мои письма в прокуратуру не дали никаких результатов. Я обращался и в ФСБ. Все копии писем у меня сохранились в надёжном месте. Тогда, не имея другого выхода, я через других бандитов договариваюсь со своими кредиторами и начинаю этой всей братве проплачивать, лишь бы не трогали предприятие, дали нам работать. Меня вызывают в налоговую инспекцию и предупреждают, что я снова плачу бандитам. А раз так, то должен заплатить налоги за прошлый год в сумме уже 16 миллионов 225 тысяч рублей. Я показываю документы, справки с печатями, что эта сумма уже зачтена мне. Они говорят, что не признают этот зачёт, как не законный. И обращаются, с другой стороны, с иском в суд на меня. А у меня ещё по первому суду не рассмотрена апелляция: эти арбитражные суды длятся очень долго. С одной стороны, исковое заявление подала братва, с другой, – налоговая инспекция. Я – посередине. Вскоре бандиты пошли на мировое соглашение за 5 миллионов вместо 300 тысяч. Деньги мной были перечислены официально безналичным расчётом по решению суда. А другим бандитам мне пришлось заплатить за содействие наличкой чуть меньшую сумму. В налоговой инспекции я попытался объяснить, что с 5 миллионов перечисленной мной официально суммы бандиты не заплатят налогов ни гроша. Но там махнули на это рукой. Деньги, скорее всего, были выведены и поделены. Эти ребята на государственной службе особо и не пытались скрывать такого рода факты в разговорах со мной.
– А где сейчас те, кто участвовал в том деле по выводу денег?
– Налоговики? Пошли с повышением. До сих пор сидят на должностях. Все, кто воровал из бюджета и душил предприятия, сделали довольно крутую карьеру. Кстати и тот, кто «крышевал» ту операцию из Москвы, до сего дня в столице работает. Тоже вырос в должности. Ну, единая команда. Это стая, а стая сильна налаженными внутренними связями и порукой… Итак, мы выкрутились из одного дела, а из налоговой инспекцией в суды иски идут. Но так как в деле проходили вексели, бандиты-кредиторы, давшие слово по мировому соглашению, придумали ещё одну – следующую схему банкротства завода. Но мои юристы нашли слабую сторону в их претензиях: оказалось, что эти вексели оформлялись «липово» у главы союза нотариусов задним числом. Мы вскрыли этот факт и предупредили этого главу о возможной уголовной ответственности. Претензии к заводу были сняты. Мы вышли из банкротства, испытав на себе в полной мере дичайшее хамство силовых органов, а со стороны администрации города и области – полнейшее равнодушее. На заводе тогда работало 3 тысячи человек. 3 тысячи семей могли оказаться на улице. На них все очень легко тогда наплевали. Господь с ними! Я бы сказал, каждый в то время, как и Гайдар, как и Чубайс в Москве, за счёт народа занимались личным обогащением. А мы умели работать и пытались честно зарабатывать. Ждали, когда придёт нормальная конкуренция с равными условиями. Надеялись, что скоро. Тогда российская пресса много писала об этом. Но не дождались.
– Да, – протянул Алексей с улыбкой, – святой вы человек – власти поверили.
– Это ещё не всё, – в ответ оживился Василий Борисович. – Как раз в этот момент у меня возникает конфликт с армянской диаспорой. Не со всей диаспорой, конечно, а с некоторыми её представителями. Я тогда выиграл тендер по одной большой организации и, заплатив налоги, инвестировал её будущее. Развитие обещало принести не плохие дивиденды. И сама организация имела давнюю историю и очень много сделала для промышленности области и России в целом. Опять же – люди: 2,5 тысячи сотрудников. Меня предупреждали, что один известный предприниматель из армянской диаспоры хотел перекупить ее, закрыть, а принадлежавшие ей здания использовать в других целях: сдавать под офисы, под разные коммерческие и учебные заведения. Я не дал ему это осуществить. И вот, через официальных лиц меня приглашают на встречу с представителями диаспоры. Я приехал. Думал, – дружить. Захожу к ним: сидят этакие пузыри, «крутые», сальные; у них обстановка там… Ну, в общем, знаете, когда из тебя вдруг прёт случайное богатство! Ну что говорить, – пустые люди, пустые глаза. Хоть и умные ребята, но вот этот доллар в каждом глазу, – он уничтожает человеческую личность. Одного из них я хорошо знал и ничего плохого сказать о нём не мог, в общем, он всегда производил на меня впечатление приличного человека. И вдруг именно от него я слышу: «Отдайте нам здания». Я отказался. Наша беседа произошла, допустим, 17 октября этого года: в тот день они мне шибко угрожали, дав время для размышления. Известный деятель армянской диаспоры – фамилия его часто звучит в СМИ – тогда, 17 октября, на встрече сказал мне: «Я жопу вытираю начальником УВД. Приходи ко мне, посмотришь, как он будет сидеть у меня на Дне рождения».
