Ирина Щеглова - Роковая строфа
– Да-да…
Маша действительно еще успела постоять на службе. Она заказала молебен о здравии Бориса, написала записки, поставила свечи.
Иван скромно стоял в стороне. Маше вспомнилось, однажды он сопровождал ее в Сергиеву Лавру. Тогда Иван еще работал на ее брата. Борис только что закончил строить дом в Завидово, Маша переехала туда. Для охраны Борис выделил двух своих ребят. Они поочередно дежурили, а при необходимости, сопровождали Машу в поездках. Она училась водить машину, поэтому нуждалась в шофере. Иван сопровождал ее чаще, чем другой охранник. Это был молчаливый парень, Маше даже казалось, что она не нравится ему, но потом они все же сдружились. Иван помогал ей освоится с автомобилем, он был очень терпеливым учителем, спокойным и знающим.
Когда Маша собралась в Лавру, Иван пообещал, что она сможет сама повести машину, он только станет подстраховывать ее. Маша уже получила права к тому времени, ей нужна была практика.
Как странно, ведь она почти ничего не знала о своем охраннике: чем он интересуется, что делает после работы, есть ли у него друзья… Её жизнь проходила перед его глазами, сам же он был закрыт, а Маша почему-то не пыталась узнать его лучше.
Вот и в тот раз, когда они вместе приехали в Лавру, Иван вдруг начал рассказывать ей о храмах, истории, святых, царях… Маша слушала с удовольствием, но не удивлялась. Может быть, потому что многие ее знакомые были людьми образованными, а благодаря тете, Маша общалась в основном с людьми верующими, знающими православную историю, искусство, архитектуру.
Она даже не спросила Ивана, верит ли он в Бога. Для нее тогдашней это было само собой разумеющимся.
И вот как повернулось. Теперь Иван – студент Духовной академии. Значит, и раньше думал об этом, готовился… Только скрывал ото всех.
Вот если бы тетя была жива, уж она-то расспросила бы парня, помогла бы, чем могла. Маша вздохнула.
Когда же Иван уволился? Ну конечно, в то лето! Маша вспомнила, как Андрей впервые приехал с Борисом и дядей в Завидово. Вспомнила свою влюбленность, их встречи и долгие вечера в библиотеке… Иван как-то незаметно исчез из ее жизни. Вот куда он исчез!
После службы отец Варнава сразу подошел к Маше, благословил.
– Что-то ты осунулась, дочь моя, – посетовал священник.
– Столько всего произошло, – ответила Маша.
– Пойдем, поклонимся Сергию, – предложил отец Варнава.
В этот момент к ним робко приблизился Иван.
– Вот, и Ваня с нами пойдет, правда, Ваня? – ласково спросил священник.
– Если Мария Петровна, Маша, – быстро поправился Иван, – не против…
– Ваня, конечно, я не против, – сказала Маша.
Они покинули Трапезную, пересекли двор, и Маша снова испытала тот невыразимый трепет, что появлялся в ней, когда она приближалась к белоснежному храму, где покоились мощи Сергия Радонежского.
Древние стены, величественные и строгие, увенчанные золотыми куполами, простое каменное крыльцо, двустворчатые тяжелые двери: и вот, они уже внутри, когда благодатный сумерек, подсвеченный лишь огоньками лампад и свечей, окружает, заставляя замолкать в благоговейном трепете перед великой святыней.
В течение нескольких веков люди постоянно возносили здесь свои молитвы, и храм, словно воспринял их и теперь стоял, казалось, благодаря бесконечно возвеличенному Слову. Он перестал быть просто зданием; теперь, одухотворенный, омытый слезами благодарности и скорби, храм стал святыней, хранящей другую святыню. Он стал единым целым: Храм стал Сергием, или Сергий стал храмом, причем, не только здесь в тварном мире, но и там, в мире горнем. Одно перетекало в другое, сообщалось, множилось и продолжало свое служение.
Маша так чувствовала, так знала! Она была уверена, что каждое ее слово, каждая мысль, даже невысказанная, будут услышаны здесь. Она верила, и вера ее не оскудевала, потому что получала подтверждение.
– Борис поправляется, – тихо сообщила она отцу Варнаве, когда они вышли из храма.
– Слава Богу! – священник осенил себя крестным знамением. – Ну, дети, пойдем ко мне в гости, заодно и позавтракаем.
В келье ничего не изменилось, такая же чистая и простая обстановка, так же мерцает лампадка под образами, солнце легло широкой полосой на подоконник, с него скользнуло на пол, прильнуло ласково к вошедшим людям.
– Ну, что, молодежь, чайку попьем? – улыбнулся отец Варнава.
– Не откажемся, правда Ваня? – просила Маша.
Он только кивнул в ответ.
– Я сейчас распоряжусь, чтобы нам с вами тут позавтракать. Присядьте пока. – Он вышел, оставив Ивана и Машу вдвоем.
– Маша, вам, наверное, поговорить надо с отцом Варнавой? – спросил Иван, – может быть, мне лучше уйти? Я бы подождал вас, пока вы закончите, а потом мы могли бы немного погулять, погода замечательная…
– Останься, Ваня, – попросила Маша, – у меня нет от тебя никаких секретов. Наоборот, я приехала с огромной радостью, и мне просто необходимо поделиться ею. Так уж сложилось, что я не могу говорить о ней открыто, от этого зависит жизнь других людей, близких и дорогих мне.
– Здесь вы в безопасности, никто не сможет вам навредить. Ни вам, ни вашим близким, – уверенно сказал Иван.
– Вот-вот, ты понимаешь меня! – обрадовалась Маша. – Знаешь, бывают такие вопросы, на которые, кажется, ответов и не существует; мало того, спросить не у кого, или нельзя. Так и у меня в последнее время таких вопросов накопилось – уйма! Куда ни пойду – везде тупик. Совсем было отчаялась!
Иван покачал головой и улыбнулся. Маша взглянула на него, ахнула, всплеснула руками:
– Ах, конечно, я понимаю, унывать не стоило, это грешно и глупо, просто глупо. Вот и ты сейчас смотришь на меня и думаешь, какая я глупая…
– Что вы, Маша, – испугался Иван, – я ни минуты так не думал!
В этот момент дверь открылась, и вошел отец Варнава, а с ним молодой послушник. Он нес поднос с чашками, отец Варнава держал небольшой электрический самовар.
– А вот и чаек, – сказал священник, – ну-ка, дети, помогите мне стол накрыть.
Иван поспешно перехватил поднос у послушника, тот поклонился и мгновенно исчез. Маша помогла отцу Варнаве водрузить на стол самовар, расставила чашки. На подносе была вазочка с сухариками, варенье, мед.
– Ой, а я тоже гостинцы привезла, – спохватилась Маша и достала из своего пакета коробку конфет, фрукты и упаковку с пирожными.
– Ну, совсем пир на весь мир! – развел руки отец Варнава.
Когда чай был готов, отец Варнава начал расспрашивать Машу о ее делах. Иван слушал молча. Маша, забыв о своей чашке, восторженно рассказала своим слушателям о чудесном исцелении брата. О примирении, и о том, как она теперь счастлива.
– Мне даже совестно немного, – пожаловалась Маша, – у меня все так хорошо, так удачно; а вот, у моих друзей, у Андрея, Риты… Помните, когда я была у вас последний раз, в Москве кто-то взорвал бывшую квартиру Бориса, подложили взрывчатку в здание офиса…
