Эва Хансен - Цвет боли. Красный
— Что?
Пришлось рассказать о своем «запое». Выражение глаз Анны трудно передать.
— Тебе можно только позавидовать. Если бы ты сразу призналась, что у вас любовь…
Она уже налила снова.
— Нет, я больше не буду, мне еще с Ларсом разговаривать.
— Тем более, пей для храбрости. Хорошее же вино. Я тебе меньше половины бокала налила.
— У меня уже голова кружится.
— Ты не беременна случайно?
— А? Нет, нет, все в порядке.
— Уверена?
От вина не просто кружилась голова, а клонило в сон. Ну что за организм, и бокала вина выпить нельзя!
— Ладно, я вижу, тебя действительно разморило. Я пойду. Ты только не разболтай Ларсу ничего о нас всех.
— Нет-нет, я ничего не скажу… Сейчас, я закрою за вами дверь…
— Лежи уж, я сама. Дверь закрывать не буду, а то как Ларс войдет?
— У него… ключ…
Я провалилась в сон. Но сон очень тяжелый.
Даже не сон, а какие-то кошмарные видения. С детства таких не видела, было лишь когда чуть не погибла из-за тонзиллита, мне вскрывали нарывы в горле уже в бессознательном состоянии. Тогда казалось, что меня душит какой-то змей. А теперь словно кто-то связывает и тоже душит. Веревки, узлы… не стоило смотреть столько картинок об этом… и удушье…
Сквозь сон шлепанье по щекам и голос Ларса:
— Дыши, Линн, дыши, черт возьми!
Вдох и снова провал…
Снова голос Ларса, что-то требующий… потом его губы… но он не целует, а зачем-то дышит мне в рот…
Мелькает мысль, что он хочет меня задушить за то, что обманула. А, может, он увидел Анну или бокалы на столе? Ведь Ларс же говорил, что если увидит меня с кем-то, то убьет. Убьет…
— Не убивай…
— Линн, вдохни!
Я умираю? Но я так и не сказала о своем подозрении, что Паула может стать следующей жертвой. Ларс любил ее, а может, любит и сейчас, он должен знать…
Пытаюсь что-то сказать о следующей жертве, но его голос требует:
— Дыши!
КРОВАВЫЙ
Очнулась в больнице. Не сразу поняла, где и что со мной. Сильно болело горло и почему-то локтевые суставы. Попытка согнуть руку и дотянуться до лица не удалась. Руки зафиксированы в локтях.
— Где я?
— Вы в своей палате. Пока не разговаривайте, вас практически вынули из петли, еще чуть и вы бы задохнулись, — медсестра смотрит сочувственно. — Руки туго забинтованы, чтобы зафиксировать суставы, у вас вывих. Не разговаривайте… Я сейчас позову…
Из петли? Из какой петли? Но спрашивать не у кого, медсестра вышла.
Я пытаюсь вспомнить, что произошло. Мы, вернее, я выпила и после того, как ушла Анна, заснула. Сон был страшный, я слышала только голос Ларса и чувствовала боль и удушье. Больше ничего…
Ларс успел приехать? Наверное, если это был его голос. Ларс мучил меня сонную? Почему, зачем? Внутри росла паника, кого пошла звать медсестра? Я уже понимала кого… Да, я же сказала ему по телефону про алиби, то есть, дала понять, что знаю, что мне что-то известно.
Когда Ларс вошел в мою палату и плотно прикрыл за собой дверь, в ужасе сжалась. Пришел добивать? Как ему сказать, что я никому не расскажу ничего из того, что о нем знаю или подозреваю?
— Как ты? Пришла в себя, говорить можешь?
Я кивнула:
— Да, я…
— У нас мало времени. Я буду задавать вопросы, а ты отвечать! И не смей соврать хоть в малом, если ты не скажешь правду или скажешь не всю правду, я тебе просто отверну голову! Все равно пустая голова ни к чему. Ты меня поняла?!
Несмотря на шутку, в серых глазах не было ни искорки смешинки, это просто расплавленная сталь, залитая в радужную оболочку, к тому же способная мгновенно обрести форму клинка и снести мою многострадальную голову.
— Ты меня поняла?! Подай голос.
— Да.
— Хорошо, если говорить не получается, просто шепчи, но только без вранья и дурацких выдумок, я их наслушался за месяц достаточно. Кто тебя связал?
— Связал? — Значит, не привиделось во сне. Значит, меня действительно связывали? — Я сама…
— Я просил не врать! Эти сказки можешь оставить для полиции. Сама ты такие узлы сделать не смогла бы. Ты вообще не умеешь связываться. К тому же в твоей связке есть узел, которому я не учил никого, это смертельный узел. Кто?
— Я… не знаю… Я, правда, не знаю…
Он прав, связаться я бы не сумела. Но что я могла ответить, если все было не просто в тумане, но словно в аду?
— Тебя связали в бессознательном состоянии?
Он проверяет, помню я или не помню? Но тогда зачем ему меня из петли вытаскивать, можно бы просто оставить.
— Да.
Пусть думает, что я ничего не помню. Но я действительно не помню, только боль и ужас…
— Кто у тебя был до меня?
Ну уж нет, об Анне я ничего не скажу, иначе она меня не отругает, а просто убьет.
— Никого…
— Врешь! Смотри мне в глаза. Линн, тот, кто попытался убить тебя, может это повторить. Отвечай, кто у тебя был до меня?
— Анна…
— Кто она?
— Это моя начальница, я у Анны работаю.
— Кем? Чем ты занимаешься?
— Я… я журналист.
— Это я уже слышал, когда ты появилась в моей жизни. Отвечай на вопросы четко: какую работу ты выполняла для Анны? Во что ты такое влезла и что узнала, что тебя следовало убить?
Я ужаснулась от понимания, что он прав. Захотелось просто спрятаться под одеяло в темноту, как ребенок от страха прячет лицо ладошками, но Ларс не отрывал глаз.
— Я… следила за тобой…
— За мной?!
В голове, словно мыши, застигнутые котом на кухне, метались мысли. Если он не заподозрил, что я за ним следила, значит, это не он пытался меня убить? Тогда кто? Неужели?.. Нет-нет! Не может быть Анна, что я ей-то сделала? Велика важность — сорвала задание, не убивать же за это? Да, сенсации с разоблачением Ларса не будет, но разве моя жизнь может быть расплатой за сорванное журналистское задание?
— Зачем? Зачем ты следила за мной?
— Анна подозревала тебя в повешении девушек.
— Каких еще девушек?
— Повесились Кайса Стринберг и Бригитта Ларсен. Самосвязыванием, как я.
— Да, по поводу их гибели меня допрашивали… — голос Ларса задумчив. — Убивать тебя из-за этого? Нет, здесь что-то не так… Скажи-ка мне другое…
От ужаса я плохо соображаю. Значит, убивал меня не Ларс? И не Паула, а я оказалась следующей? Но почему? Что меня связывает с теми двумя?
Ларс словно подслушал мои мысли:
— Скажи-ка мне, почему, когда я вытащил тебя из петли, ты бормотала, что знаешь, кто будет следующей? — Заметив мое сомнение, предупреждает: — Только не ври, прошу тебя. Ты играешь не просто с огнем, у тебя в руках граната без чеки, и я должен знать, как ее обезвредить. Отвечай честно.
