Джулия Фэнтон - «Голубые Орхидеи»
Михаил с изумлением уставился на агента ФБР, когда тот обрисовал ему его задачу. Он хорошо знал такой тип людей по КГБ — амбициозных и жадных до признания. Они рассматривали деятельность разведывательных служб как своего рода испытание, и им ничего не стоило рискнуть человеческой жизнью.
— Вы хотите использовать меня как приманку?
— По правде говоря, да. Ради безопасности Соединенных Штатов мы должны обезвредить убийцу, и мой приказ, если возможно, взять его живым. Это жизненно важно. И я не вижу другого пути, кроме как быть там, на острие событий.
Михаил глубоко вздохнул.
— Моя сестра участвует в постановке, и женщина, которую я люблю.
— Я же сказал — нам нужен тот убийца, и мы намерены поймать его. Сейчас я объясню, как это произойдет. Ты наденешь парик и белый костюм, как у сенатора. Защищен будешь хорошо: пуленепробиваемый жилет, различные приспособления и большая охрана.
— Нет!
— Уиллингем будет в безопасности, он даже не придет в театр, а твоей сестре и другим актерам тоже ничего не грозит, я даю слово.
— Ничего не грозит! А что, если он начнет палить во все стороны без разбору? Что, если будет стрелять не только в свою цель?
— Мы схватим его, прежде чем он успеет сделать все это, — заверил Каннелл. — Сейчас все сводится к одному — согласишься ли ты принять участие. Если — да, золотой ключик твой. Мы не только примем тебя, но и обеспечим документами, домом, предоставим защиту, все необходимое, чтобы начать новую жизнь.
— А если нет?
Каннелл ухмыльнулся, но в глазах его не было веселья.
— Мы найдем кого-нибудь другого, кто выполнит роль приманки, но все равно осуществим свой план. Он реализуется независимо от твоего участия или неучастия в нем. Тебя же бросят в федеральную тюрьму, приятель, без всякого ключика.
Михаил смотрел прямо перед собой. Здесь все точно так же, как в КГБ. Зачем им рисковать своими сотрудниками в опасной операции, когда есть он, который вполне сгодится на роль пушечного мяса?
— Ну? — спросил Каннелл.
— Я сделаю это, — согласился он.
Нью-ЙоркТри недели спустя сенатор Уиллингем и Джина лежали в постели в ее маленькой квартирке в Виллидже.
— Чарли, разотри мне, пожалуйста, спину. Кажется, я растянула мышцы. Танцы — это просто ад.
Джина сбросила простыни, представив на обозрение свое обнаженное пропорциональное тело. Чарли, почувствовав, как напряженно звучит ее голос, понял, что нервы любимой напряжены до предела.
— Я сделаю намного больше, чем просто массаж, — пробормотал Уиллингем, с наслаждением прикасаясь к ее шелковистой коже. — У меня есть рецепт против стресса.
Джина перевернулась и посмотрела на него. Глаза ее блестели в полутьме.
— Чарли… завтра премьера.
— Я буду там, только не на своем обычном месте, вот и все. Видишь ли, вопрос безопасности, — небрежно бросил он.
— Безопасности? О Чарли…
— Т-с-с, — прошептал он, прижав руку к ее губам. — Возможно, ты услышишь, что я сижу в первом ряду, но это не так — я сяду где-нибудь в другом месте.
— Я не понимаю.
— Это все ерунда, связанная со службой безопасности. Они собираются какого-то парня нарядить, чтобы он выглядел, как я, а мне велели не приходить, но я приду. Ты только никому не говори, что я буду там, среди публики, хорошо? Это большая тайна, — объяснил он. — Даже мои сотрудники не знают об этом, и мне хочется, чтобы все так и осталось. Обещаю, дорогая, что у меня будет хорошее место, самое лучшее. Ни за что на свете не откажусь посмотреть, как танцует моя прекрасная Джина.
— Иногда я беспокоюсь о тебе, Чарли, — вздохнула она. — Ты, наверное, считаешь себя неуязвимым, но таких людей нет. Мне бы только хотелось…
— Успокойся и поцелуй меня.
Отперев четыре замка, Орхидея стремительно вошла в свою квартиру, скинула шубку из искусственного меха, швырнула шляпку на спинку заваленной вещами кушетки.
Она достала из сумочки маленькую ювелирную коробочку и положила ее на кофейный столик, затем села и стала, не отрываясь, смотреть на нее затуманенными глазами. Она подарит брошь Вэл завтра вечером. В день премьеры!
Из вестибюля прозвучал звонок, и она поспешила к переговорному устройству.
— Мисс Ледерер, к вам мистер Михаил Сандовский.
Михаил.
— Пропустите его, — радостно зазвенел ее голос.
Она бросилась к двери и с нетерпением ждала его появления, затем бросилась к нему на шею, как ребенок;
— Михаил! Мики!
— Орхидея, — он заключил ее в объятия и крепко прижал к груди.
— Не могу поверить, что ты здесь. Где ты был? Я звонила и звонила, но ты не отвечал. О Михаил, так много всего произошло. Я совершила нечто невероятное…
Он походил на человека, только что вернувшегося с фронта. Скорбные морщины пролегли в уголках рта, прорезали лоб. Под глазами — тени, а горящий взор испытующе обращен на нее. Впервые она заметила у него на висках седые волосы.
— Мики? — с тревогой спросила она. — С тобой все в порядке? Ничего не случилось?
Он покачал головой. Улыбка его была печальной и нежной, точно такой же, как у Валентины.
— Я был в Вашингтоне. Меня допрашивали. По многу часов каждый день одни и те же вопросы снова и снова. И это еще не конец, — устало добавил он. — Я так рад, что я здесь, в твоей квартире, душенька. Ты представить себе не можешь, как я рад видеть тебя.
Ока улыбнулась, когда он произнес нежное слово по-русски, затем потянула его за руку в гостиную, где сначала расчистила место, сдвинув разбросанную в беспорядке одежду, затем толкнула его на кушетку и устроилась к нему на колени.
— И я т-а-а-а-к рада видеть тебя, Мики, я собираюсь помириться с Валентиной! Правда, правда. Мы снова станем настоящими сестрами. Я боюсь, по-настоящему боюсь, но собираюсь сделать это. Если она позволит.
— Расскажи мне об этом, — прошептал он, — пока я буду показывать тебе, как я люблю тебя.
Потом они заказали еду в «Тай» и открыли бутылку «Шабли», Затем, когда они расположились со своими тарелками на полу, она рассказала ему о ночном клубе.
— Это прекрасное место! Конечно, оно нуждается в ремонте, но я сделаю из него игрушку. Если все получится так, как я хочу, то не будет отбоя от посетителей, они будут стоять в очередь к нам. И самое главное — папа Эдгар готов вложить необходимую сумму под процент с прибыли. Он считает, что это потрясающе удачное место для маленького интимного клуба. Мы уже предложили цену, и теперь я жду не дождусь, чтобы услышать, что она принята! Я тебе говорила, что хочу назвать его «Орхидеи»?
