Нэнси Бартоломью - Стриптиз в кино
Я въехала на нашу стоянку, где совсем недавно случился весь этот ужас, и поставила машину на обычное место. В ярком свете фонарей увидела — так мне, во всяком случае, показалось — следы засохшей крови на асфальте. Кровь Винус. Задрожала всем телом… Перед глазами вновь возникло вчерашнее, выросли и пришли в движение тени. Вот здесь упала Винус, здесь была я… Там — Бруно, Марла… Кто еще?.. Посетители, продолжавшие подходить, подъезжать к входу в клуб, показались мне нереальными, существующими как бы в другом измерении…
Когда я приблизилась к служебному входу, дверь внезапно открылась с треском, ударившись о кирпичную стенку. Я с криком отскочила. В дверном проеме показался Бруно, рука на поясе, на рукоятке пистолета.
— Не стреляй! — заорала я уже не от страха, а так, шутки ради.
— А ты не подкрадывайся к дверям, — пробурчал он. — Кто это?
— Не видишь, что ли, кретин? Уже не узнаешь меня? Он расплылся в улыбке:
— Кьяра! Это ты, детка?
Я простила охраннику эту вольность.
— Ну да. А ты думал, Джордж Вашингтон?
Он сделал несколько шагов от двери, оглядываясь по сторонам, словно опасаясь, что за каждым кустом притаился убийца-снайпер.
— Зачем приехала? Ты ведь ранена. Езжай домой. Хозяин, думаю, не вычтет у тебя за прогул.
Я приблизилась к нему, положила руку на рукав.
— Ты так уверен в нашем боссе, Бруно?
Он засмеялся:
— Этот сукин сын пожалеет хлебную крошку для таракана!.. Слушай, но ты ведь здорово хромаешь. Чего ради притащилась? Неужели будешь танцевать?
— Буду, только не сегодня. Что там за публика? Он пожал плечами:
— Обычная. Как вчера и позавчера. Не знаю, был при тебе этот итальянский бык-производитель?
— Какой? Парень в шикарном костюме?
— Ага. Я заприметил его, когда он положил глаз на Шарлотту.
Шарлоттой звали временную подружку Бруно. Временную потому, что, во-первых, ничто в этом мире не вечно, а во-вторых, насколько я знала, женщины довольно быстро бросали Бруно. Так же, как Рика. Хотя Бруно, на мой взгляд, славный парень. Впрочем, женщины бросают и славных парней, и в основном по двум причинам, первая из которых, пожалуй, имеет финансовую подоплеку. О второй говорить не буду: не дай Бог ни Бруно, ни кому бы то ни было из мужчин испытать такое!
— Этот гребаный Рик Растяжка тоже здесь, — зачем-то сообщил охранник. — Сказал мне сегодня, что хочет бросить реслинг. Говорит, хреновина, а не настоящая борьба. Да что он понимает? Для него настоящее — только трахаться. Так он по крайней мере воображает. А сам не может небось больше одного раза в неделю. Извини, Кьяра, если не так сказал… Что до реслинга, это же старейший американский спорт, и нечего таким, как Рик, судить о нем!
Я разделила благородное негодование Бруно, сказав, что не надо слушать Рика: у него мозгов не больше, чем у копченой селедки.
— А кое-что еще меньше, чем у селедки, — уверенно заметил Бруно и пояснил: — Я сам использовал эти дерьмовые стероиды. Только вовремя поумнел, когда в газете про них прочел. Там сказано: будешь колоть, станешь слабак слабаком.
Я не была уверена, что Бруно вовремя прекратил их колоть, но в голову пришло другое: может, Винус как-то оскорбила Рика в этом смысле — язычок у нее был что надо, и тот решил отомстить… Но тут же отбросила мысль как совершенно идиотскую и подумала, что Нейлор, наверное, прав, что хочет держать меня за тысячу миль от расследования.
Мы вошли в помещение, и все наши полуголые девчонки увидели, как я хромаю, держась за могучую руку Бруно, и все жалели меня, а некоторые даже плакали. Конечно, те, кто рассчитывал в мое отсутствие выбиться в примы или поближе к вершине, не слишком радовались моему появлению, но умело скрывали разочарование. Самой умелой из них наверняка была Марла.
Я имею право так предположить, потому что, когда вошла в гримерную, Марла как раз сидела в моем кресле и наводила красоту моей косметикой. Она выскочила из кресла, чуть не оставив там ползадницы.
— Оттягиваешься по полной в мое отсутствие? — съязвила я.
Она покраснела и со злостью тряхнула головой.
— О чем ты, Кьяра? — обиженно сказала она. — Просто посмотрела в твое увеличительное зеркало. У меня что-то с ресницами.
— Так я тебе и поверила! Спорим, ты уже уговорила Винсента написать твое имя самым крупным шрифтом на афише у входа?
Все в комнате замерли в предвкушении словесной или, чем черт не шутит, настоящей битвы, но поединок не состоялся. У меня не было ни сил, ни настроения, а Марла, наверное, вспомнила о решетке, которая ей угрожала, и о надеждах, связанных со мной. Она молча смотрела на меня, и молчание длилось довольно долго.
— Ну, ты права, — наконец сказала она. — Его написали. А что такого? Я только хотела помочь клубу в трудные дни. Ведь в любом шоу нужен лидер. Разве нет? Хотя бы на время. А ты обещала пока что заняться делом нашей бедной Винус. Сама говорила. Я не права?
— Ох, оставь! — оборвала я.
— Но ведь ты не можешь выйти на сцену, Кьяра? Только хуже себе сделаешь. Чего доброго, рана опять откроется.
— Да заткнись ты!..
Видит Бог, я и думать не думала выступать сегодня, но эта сучка Марла просто завела меня. Спровоцировала…
Что ж, если так — не спасую… Не желаю выходить из игры!..
Глава 7
Перед началом представления я, как обычно, глянула в зал через щелку в занавесе. Меня всегда интересовала публика — я мысленно определяла, кто есть кто: вот эти — постоянные посетители, эта парочка — похоже, с большими деньгами, а вон те — определенно новички и нуждаются в некоторой опеке, чтобы почувствовать себя свободнее. Сегодня у меня была дополнительная задача: попытаться разговорить Рика — быть может, узнаю что-нибудь новенькое, а еще — познакомиться с тем лощеным типом, который так пристально изучал бедную Винус.
Рик уже находился на своем обычном месте, у второго столика в центре зала. Другого не было ни в самом зале, ни возле бара… А, вон он где — в затемненной боковой кабинке, откуда можно увидеть и сцену, и входную дверь.
Думаю, я не ошиблась: этот человек точно подходил под описание, сделанное Бруно, и казался то ли переодетым копом, то ли просто прожигателем жизни. В любом случае он тертый калач и весьма опасный тип. Поразмыслив, я склонилась ко второму варианту. Уж слишком холеным он выглядел для полицейского: на руках маникюр, зализанные темные волосы, огромное кольцо на безымянном пальце. И вполне понятное вздутие под правой полой пиджака. Это меня несколько удивило: одной из обязанностей Бруно было проверять, есть ли у посетителей оружие, и выпроваживать вооруженных.
Я увидела, как Марла с несколькими подружками направляется в сторону Рика. Наверняка уже разболтала им всем, как этот коп стоеросовый, мой дружок Джон Нейлор, надумал повесить на нее убийство Винус и как она уговорила меня заступиться — не ради самой Марлы, конечно, а чтобы этот олух не попал впросак, ухватившись не за ту рукоятку. Но мне было не до нее: я уже завелась и твердо решила выйти сегодня на сцену, о чем сказала нашему молодому рыжеволосому режиссеру по прозвищу Рыжик. Он отговаривал, однако я сумела его убедить: доводы были, в общем, очень простыми, но вескими — публика привыкла меня видеть и будет ждать моего выхода. Зачем же разочаровывать клиентов, если это тем более может отразиться на доходах заведения? Только дайте немножко больше дыма сегодня на сцену, другими словами, напустите туману, попросила я Рыжика. И тот обещал.
