Людмила Толмачева - Снежное сердце
– Ну и что? Почему эти факты показались вам подозрительными? Причем настолько, что вы так долго ходили вокруг да около?
– То есть как? А что… А вам… Так вы полагаете, что это нормально?
– А что тут ненормального?
– Погодите, Дана Михайловна! Но ведь это были молодые парни. Очень смазливой, я бы сказал, наружности…
– Ах, вот вы куда клоните! Так это что получается? Мой муж… Господи, а я не сразу… Ужас! Нет, это уж ни в какие ворота! Не может быть! Я не верю!!!
– Тише, Дана, прошу вас! На нас оглядываются. Давайте лучше я провожу вас. Официант!
Леонид усадил захмелевшую клиентку в свой «Форд», а затем на предельной скорости погнал автомобиль по вечернему городу. Всю дорогу они не обмолвились и парой слов. Когда остановились возле подъезда, Дана попросила детектива проводить ее до двери квартиры, а в лифте внезапно разрыдалась на его груди.
– Леня, простите меня, – хлюпая носом, бормотала она. – Я никогда… Это впервые… Сегодня просто жуткий день…
– Ничего. Бывает, – невозмутимо успокаивал Брусника, помогая даме выйти из лифта. – Давайте ключи, я открою. А то мало ли…
– Вы зайдете? У меня потрясающий джем из абрикосов. Мы выпьем чаю… Или хотите шотландского виски? Или…
– Нам только виски сейчас не хватает. Представляю физиономию вашего мужа, когда он застукает нас: оба вдрызг, с джемом на ушах.
– Ха-ха-ха! Почему на ушах? Это у Маркеса, в «Сто лет…» есть такая сцена. Читали? Оба партнера голые, вымазанные абрикосовым джемом…
– Нет. Нам такой вариант не подходит. Я не любитель сладкого. Вы ложитесь баиньки, а я поехал домой. Счастливо!
– Счастливо?! Вы оставляете меня абсолютно одну в этом склепе, где все напоминает моего порочного мужа, и при этом желаете мне счастья? Вы иезуит. Инквизитор. Садист!
– Спасибо и на этом. Спокойно ночи, Дана Михайловна!
– Постойте! Что мне теперь делать? Как жить с таким грузом? Ведь у меня в голове не укладывается, что мой муж… Как это… Боже, я это слово ни разу не произносила вслух, только читала в каких-нибудь журналах…
– Какое слово? Би…
Дана слишком проворно для ее состояния накрыла рот Брусники ладонью.
– Тш-ш! Что вы разбибикались в моем доме? – прикрикнула она. – Не смейте так называть моего мужа! Слышите? Я не верю! Я никогда и ничему не верю, пока не убедюсь… Тьфу ты! Не удостоверюсь сама! Вам это понятно?
– Вполне. Прощайте!
– Стойте!
Она вдруг прислонилась к стене прихожей, в которой происходил этот нелепый диалог, и начала медленно сползать вниз. Очевидно, последняя тирада отняла у бедной женщины остаток сил. Леонид подхватил ее у самого пола, осторожно поставил на ноги и ласково, как ребенку, предложил:
– Пойдемте в комнату.
– Угу, – только и смогла ответить она.
Он довел ее до кровати, уложил, снял обувь, накрыл одеялом.
– Спите, а я захлопну дверь. У мужа, надеюсь, есть ключи?
– У него все есть. Кроме совести. Леня, поцелуйте меня!
– Но… Это как бы…
– Что? Слабо? Или вы тоже не натурал?
– Почему? В этом вопросе я безнадежный ретроград. Но целоваться с женщиной, которая меня не любит, не намерен.
– Вот как? А вы… Вы могли бы полюбить такую, как я?
– Почему вас это интересует?
– Мне кажется, что я ущербна. И недостойна мужской любви. Вот и вы побрезговали мной…
– А сами вы не пробовали любить?
– То есть?
– У меня сложилось впечатление, что сами вы ни разу по-настоящему не любили. И не любите. От этого все ваши беды. Простите уж меня за жестокость, но иногда она эффективнее льстивого вранья.
– Да, это холодный душ. Я даже протрезвела. Уходите, я хочу спать. Спасибо за услугу.
Она отвернулась и затихла. Брусника выключил свет и на цыпочках покинул квартиру.
* * *Олег наконец-то ушел, и Дана могла спокойно встать и заняться своими делами. Все это время, пока он собирался на работу, она притворялась спящей. Ей невмоготу было разговаривать с мужем, тем более готовить ему завтрак.
Несмотря на вчерашний хмель, сильно ударивший в голову, она все помнила. Сногсшибательная новость о муже отошла на второй план, уступив пальму первенства откровениям Брусники по поводу ее холодности. «Вы никого и никогда не любили. И не любите. От этого все ваши беды». Эта фраза так крепко засела в ней, что ни о чем другом она не могла думать.
Как робот, Дана двигалась по квартире: умывалась, варила кофе, а в голове рефреном стучало одно и то же – не любила и не любите, не любила и не любите… К этой фразе вдруг прилепилась еще одна, от Арсения: «Ни души, ни сердца».
Так вот она какая! Холодная, бессердечная, бездушная стерва!
Неудивительно, что даже Брусника отказал ей в такой малости – поцеловать на сон грядущий.
А почему собственно «даже Брусника»? Чем он не вышел для нее? Простоват, как ей почудилось вначале? Оказалось, не так уж и прост господин Брусника. Какой урок она получила от обыкновенного деревенского парня! Выходит, что все ее прежние представления о людях гроша ломаного не стоят? Да что там «о людях»! О себе, родимой, пора призадуматься. Понять, что она есть в этом мире, какова ее настоящая цена, и не слишком ли она завышена?
Из задумчивости ее вывел звонок Брусники. Леонид как ни в чем ни бывало поздоровался и заговорил о новой выставке:
– Вы обещали показать Мечникова. Смею ли я надеяться на такое чудо?
– Опять вы отнесли бедолагу-художника к отряду приматов? Ладно, шучу. Выставка завтра, так что приглашаю ровно к шести. Сможете?
– Конечно! Брошу все дела…
– Кстати, по поводу дел… Я бы хотела сама убедиться в том, что мой муж… Короче, лучше один раз увидеть. Вы понимаете?
– Безусловно. Но это не так легко, как может казаться непрофессионалу.
– Ничего, я преодолею любые трудности. Слишком многое поставлено на карту.
– Хорошо, послезавтра я возьму вас с собой. Одеться лучше во что-нибудь спортивное, неброское.
– Мы что, по-пластунски поползем?
– А вы зря смеетесь.
– Мне, как ни странно, не до смеха.
– Извините. Но детективу многое надо уметь. В том числе и по-пластунски ползать. Как у вас с физподготовкой?
– У меня первый разряд по легкой атлетике.
– Ого! Никогда бы не подумал.
– Сомнительный комплимент.
– Простите. Такие уж у меня манеры. Деревенские. Это неистребимо.
– Ладно, прощаю. И прощаюсь. До завтра!
Отключив трубку, Дана ощутила эмоциональный подъем. Разговор с детективом поднял настроение. Ей захотелось двигаться, работать, общаться с людьми.
Наскоро позавтракав, она помчалась в галерею. Марья Сергеевна, конечно, опытный сотрудник, но не мешает самой, лично, проверить готовую к показу экспозицию и внести, если потребуется, последние поправки.
