Мор Йокаи - Золотой человек
Внезапно Тимару пришло в голову, что хорошо бы забрать Ноэми и Доди с острова, сесть с ними на морской корабль и отправиться в кругосветное путешествие. Увидеть мир, неведомые края…
Да, но как быть с Тимеей? Одно воспоминание об этом имени было бы для него равносильно кораблекрушению.
Теплое течение в океане устремляется из тропиков к полярным широтам. Айсберги же из Арктики и Антарктиды течением заносит порой чуть ли не к экватору. Разве не безумец тот, кто пытается вместить в своей груди целый океан!
Тимару не спалось. Его карманные часы показывали полночь. До рассвета оставалось еще немало времени, а тяжелые думы не давали Тимару покоя.
Наконец он решился зажечь свечу. Существует одно средство против душевного волнения, куда более действенное, чем опий или настой наперстянки. Человеку просто нужно заняться прозаическими делами. Тому, кто очень занят, некогда предаваться личным переживаниям. Коммерсанты редко кончают самоубийством из-за любовной тоски. Деловые заботы подобны целебной ванне.
Тимар вынул из-под бронзового пресса в форме дракона лежавшие там письма. Обычно старший управляющий складывал туда все деловые бумаги, с которыми Тимару необходимо было ознакомиться и отдать какие-то распоряжения. Иные из этих писем в поисках адресата успели побывать и в Байе, и в Леветинце, и в Вене, и в Триесте, во всех имениях, факториях и на предприятиях Тимара и вернулись обратно в Комаром, в главную резиденцию хозяина, свидетельствуя тем самым, что за последние полгода он не наведывался ни в одно из своих многочисленных владений. К счастью, Тимара окружали одни порядочные люди, — а то бы его не раз уже обворовали. На некоторых деловых письмах имелись пометки Тимеи; это означало, что ею приняты какие-то меры.
И снова перед Тимаром встал образ Тимеи!..
Он распечатал и прочел несколько деловых посланий. Все они содержали благоприятные известия. Тимару невольно вспомнился Поликрат, которому так везло во всем, что он в конце концов начал страшиться своей необычайной удачливости.
Богатства Тимара неуклонно росли. Баснословные суммы лежали теперь мертвым капиталом в сейфах. Щедрые пожертвования на благотворительные цели не могли истощить его огромные, сверх всяких ожиданий, доходы.
Все, за что бы он ни брался, удавалось. Любое связанное с его именем начинание оборачивалось чистым золотом, клочок простой бумаги с его фирменным знаком — банкнотой.
Чему он обязан своими неслыханными успехами? Лишь ему одному известна эта тайна. Рассыпанные в темной каюте сокровища Али Чорбаджи видел только он, Тимар. Да еще луна. А это надежная сообщница, — что только не пришлось повидать ей на своем веку.
Много преступлений совершается в этом мире, но не все удается раскрыть. А бывает, что неразоблаченный преступник, снискав всеобщее уважение, добивается известности и слывет добродетельным.
Ирония судьбы!
Природа наделила Тимара чуткой душой, ясным, глубоким умом. Он понимал, что счастье не вечно и крах рано или поздно неизбежен. Такова уж логика вещей в этом мире! Поэтому он бы даже обрадовался, узнав, что потерял добрую половину своего состояния, а за уверенность в том, что счеты его с судьбой покончены, не задумываясь пожертвовал бы всеми своими сокровищами. Но внутренний голос подсказывал Тимару, что и несметное богатство, и могущество, и слава, и видимость семейного счастья — все это лишь жестокая ирония судьбы, ниспославшей ему наказание. Да, он заживо погребен под этим тяжким грузом и не в силах выбраться из-под него, чтобы посвятить свою жизнь Ноэми и малютке Доди. Когда умер его первенец, Тимар понял, как дорог был ему этот ребенок. Теперь Ноэми дала жизнь второму Доди, к которому он еще больше привязался. А между тем он лишен права быть вместе с этими близкими ему существами. Его придавила тяжесть золота, и ее не сбросишь. Кошмар тифозного бреда стал явью. Он заживо погребен в склепе, где до потолка громоздятся груды золота, на мраморном надгробии увековечены его великие деяния, а на постаменте неподвижно стоит мраморная статуя — Тимея. Но вот к могиле подходит нищая с ребенком на руках И тянется сорвать веточку душистого чабреца. Заживо погребенный, напрягая голосовые связки, пытается крикнуть:
«Протяни мне руку, Ноэми! Вытащи меня из этой золотой ямы!» — но тщетно…
Просматривая корреспонденцию, Тимар наткнулся на письмо своего бразильского агента. Тот писал, что замыслы Тимара увенчались блестящим успехом. Венгерская мука завоевала заморские рынки, имя Тимара окружено всеобщим почетом, состояние его значительно возросло.
Читая эти приятные известия, Тимар вспомнил, что, направляясь сюда, встретил на лестнице почтальона и тот вручил ему заказной пакет с заатлантическим штемпелем. Он сунул его тогда в боковой карман нераспечатанным — не до того было. Теперь Тимар вынул письмо. Писал все тот же бразильский агент.
«Милостивый государь!
После моих последних сообщений на наше предприятие обрушился непредвиденный удар. Рекомендованный вами Тодор Кристиан нагло обманул нас и нанес нам огромный ущерб. Но мы не чувствуем за собой вины. Этот человек много лет подряд проявлял себя таким преданным, усердным и дельным служащим, что мы прониклись к нему полным доверием. Оклад его и тантьема[21] были весьма значительны, так что он мог еще и откладывать кое-какие сбережения, помещая их в наше дело под проценты. Но на поверку этот Кристиан оказался величайшим обманщиком, опаснейшим негодяем. Вкладывая в наше дело свои скромные сбережения, Кристиан одновременно самым коварным образом обкрадывал фирму, присваивал денежные переводы, совершал подлоги, подделывал чеки, выписывал фальшивые счета, выдавал от лица фирмы многочисленные векселя. Долгое время он орудовал так, и притом безнаказанно, — ведь вы сами назначили его нашим доверенным. Понесенный нами убыток достигает примерно десяти миллионов рейсов!»[22]
Десять миллионов рейсов!.. Это же около ста тысяч форинтов. Вот он, брошенный в море Поликратов перстень!
Тимар продолжал читать письмо:
«Вдобавок Тодор Кристиан причинил нам огромный ущерб, пустившись во всевозможные аферы, — читал Тимар, — последние годы он, для увеличения торгового оборота, систематически примешивал к поставляемой вами муке муку луизианскую, — более легкую и значительно худшего качества. Этот позорный прием, из тех, что практикуют разве что привыкшие к наглым махинациям янки, на многие годы подорвал доверие к импортной венгерской муке, и теперь трудно даже себе представить, каким способом удастся нам восстановить добрую репутацию нашей фирмы».
«Вот он, первый удар!» — подумал Леветинци.
Для дельца с широким размахом это было жестокое поражение. Тимар почувствовал себя уязвленным. Ведь нанесен удар делу, которым он так гордился, за которое ему пожаловали титул королевского советника. Рухнуло величественное здание, воздвигнутое Тимеей.
И снова Тимея!..
«Особенно пагубны были для вступившего на преступный путь молодого человека его связи с беспутными, продажными женщинами, — читал дальше Тимар, — в условиях нашего тропического климата этот порок для чужестранцев имеет весьма опасные последствия. Как только преступление раскрылось, мы обратились к властям с просьбой задержать Кристиана. Но, увы из присвоенных денег у него не осталось ни рейса. Часть он успел проиграть в картежных притонах, остальное промотал и прокутил с креолками. Возможно, однако, что злоумышленник все же успел припрятать кое-какие деньги в надежном месте, рассчитывая воспользоваться ими, как только он вырвется на свободу. Правда, ждать такого случая ему придется довольно долго, уголовный суд приговорил его к пятнадцати годам на галерах».
Не в силах продолжать чтение, Тимар бросил письмо на стол и беспокойно зашагал взад и вперед по комнате.
«Шутка сказать, пятнадцать лет каторги! — размышлял он. — Полтора десятка лет быть невольником, прикованным к галерной скамье! Не видеть вокруг ничего, кроме бескрайнего неба и безбрежного моря! Страдать без всякой надежды на спасение, изнывать от нестерпимого зноя под палящим солнцем, посреди вечно волнующегося моря! Как должен он проклинать и эти постылые волны, и неистребимую человеческую жестокость! Ведь прежде чем его отпустят на волю, он, возможно, превратится в дряхлого старика!» С какой же целью он, Тимар, отправил Кристиана за океан? Да только для того, чтобы никто не мешал ему, Михаю Тимару, предаваться, когда ему вздумается, запретным наслаждениям и любовным утехам на «Ничейном» острове. Чтобы навсегда избавиться от человека, который может обличить его, выдать Тимее тайну о Ноэми, а Ноэми тайну о Тимее. «Признавайся, Леветинци, разве не это было у тебя на уме, когда ты сплавлял Тодора в Бразилию? И разве не надеялся ты при этом, что обстановка, в какую он там попадет, поможет ему сделаться преступником? Ты погнушался уложить своего соперника на месте, как подобает настоящему мужчине. Нет, ты предпочел разыграть перед ним роль заботливого отца и удалить его на три тысячи миль от своего рая. Злорадствуй! Жертве твоей суждено в течение пятнадцати лет медленно умирать на страшной каторге! Это зрелище вечно будет теперь преследовать тебя. Ты будешь неотступно видеть его сквозь толщу земного шара, через необозримые просторы морей и океана».
