Джеки Коллинз - Мир полон разведенных женщин
— Да, — сказал Майк, — это полезно для новой пластинки. Все рассчитано правильно.
— Хотел удостовериться, что поедешь, прежде чем дать делу ход. Очень важно лично проследить за всем.
Майк кивнул головой.
— Нет ничего такого, что бы я не мог отложить. Когда?
— Чем скорее, тем лучше. О дате договоримся сегодня, но чуть позже.
— Хорошо.
Майк первым открыл талант Маленького Марти Перла.
— Нам надо завоевать рынок для малолеток, — инструктировал Б.Б. своих служащих в прошлом году. Майк занялся поисками и нашел Маленького Марти. Он заметил его во время телевизионной рекламы, внешность парня ему понравилась. Майк с радостью обнаружил, что у мальчишки был голосок, который очень нравился маленьким девочкам. В принципе голос значения не имел. Самое важное — внешность, а Марти выглядел прекрасно. Среднего роста, с влажными карими глазами, веснушками, светлыми волосами и отличными зубами. Они объявили, что Маленькому Марти Перлу шестнадцать, хотя на самом деле ему шел девятнадцатый год, что, конечно, держалось в строгом секрете. Марти удалось записать несколько ставших популярными пластинок, и в Америке его считали звездой. Диски Марти еще не вышли на европейский рынок, но в «Хэмптон рэкордс» надеялись, что новый альбом «Только для подростков» завоюет его.
Майк улыбнулся. Ему будет легче убедить Клео вернуться, когда он неожиданно появится в Лондоне.
Глава тринадцатая
— Мы всего добились, Мафф, — прокричал над ухом спящей Маффин Джон, размахивая контрактом. — Это пришло утром, и тебе нужно только подписать.
Маффин зевнула и протерла глаза. А Джон уже искал ручку.
— Я знал, что нас наймут, как только увидел этого Клауса, разглядывающего твои фотографии. Я все рассчитал точно. Снимки, чуть позже появляешься ты. Все четко! Подпиши здесь.
— Мне надо в туалет, — сказала Маффин ноющим голосом, не обращая внимания на бумаги, которые подал ей Джон. Она вылезла из кровати и пошла в ванную.
Джон сидел и опять рассматривал контракт. Какой он молодец!
В ванной Маффин ополоснула лицо холодной водой и посмотрела на себя в зеркало. Это тело рекламировало тысячи вещей! Она показала язык. «Без косметики я ужасно похожа на свою сестру», — подумала Маффин.
— Давай, Маффин, — позвал Джон, — мне нужно отослать контракт.
Маффин вышла из ванной.
— Джон, — ласково сказала она, — а как с разводом?
— С чем? — переспросил он.
— С разводом, — медленно, нарочито отчетливо произнесла Маффин.
— Ты же знаешь о наших проблемах.
— Да. Деньги, не так ли?
— Конечно. Почему ты спрашиваешь?
— Зачем беспокоиться о деньгах? Их будет много, если я подпишу это.
— Верно.
— Ну так вот, разберись с Джейн и дай ей все, что она захочет.
Джон вскипел.
— Ты же знаешь, что это невозможно. Она просит пятьдесят фунтов в неделю, дом плюс оплату расходов на школу, врачей и так далее.
— Если я подпишу, мы можем себе это позволить.
— Да, на пару месяцев. А развод — на всю жизнь. Никто не знает, сколько я смогу заработать в следующем году.
У Маффин сузились глаза.
— Я устала ждать. Так не может больше продолжаться. Я хочу, чтобы ты разобрался с ней. Постарайся все уладить. Мы должны пожениться. Ты обещал, что мы поженимся. Я ничего не подпишу, пока ты не решишь вопрос с Джейн.
— Послушай, Мафф, перестань упрямиться, это глупо.
Маффин опять забралась в постель.
— Я не шучу. И меня больше не надуешь. Пока ты не принесешь бумаги от юриста, я ничего не подпишу.
Джон нахмурился. Она поймала его и прекрасно понимала это.
— Послушай, Мафф… — начал он.
Не желая выслушивать его отговорки, она спрятала голову под простыней.
Джон знал, что проиграл.
Глава четырнадцатая
Батч Кауфман был первым, у кого Клео собиралась взять интервью. Блондин с голубыми глазами, он олицетворял американский сексуальный символ и добился славы, сыграв главную роль в большом телевизионном сериале.
— Как будто провел шесть лет в тюрьме, — говорил он об этом фильме.
В двадцать шесть лет он уже сыграл в шести популярнейших фильмах. За это время Батч разошелся с двумя женами. «Никогда не женитесь на актрисах», — не уставал повторять он.
Сейчас Кауфман снимался в Англии, и Клео встретилась с ним в студии в день приезда в Лондон.
Дама, которая отвечала за контакты с прессой, организовала ленч, и, конечно, в ее планы входило поучаствовать в нем, но Клео с подчеркнутой вежливостью объяснила, что во время беседы она ни в чьем присутствии не нуждается.
Дама была явно недовольна, но журнал «Имидж» слыл слишком популярным, и ей не хотелось вмешиваться. Она суетилась вокруг Батча, усаживая его в кресло, а затем с неохотой покинула их, успев прошептать ему что-то на ухо.
— Что она сказала? — спросила Клео.
— Она сказала, что вы едите киноактеров на завтрак.
— Ну, тогда вам просто повезло, что мы не встретились за завтраком, — улыбнулась Клео.
Батч засмеялся: лед тронулся.
Клео включила диктофон.
Через полтора часа они расстались друзьями.
— Сколько вы здесь пробудете? — поинтересовался Батч.
— Всего неделю.
— Может быть, поужинаем как-нибудь вечерком?
— Возможно, — кивнула Клео. Он, конечно, не супермен, но приятный малый.
В студийной машине по дороге в отель она прокрутила пленку. На ней было много интересного, этот Батч — довольно занятная личность.
Она наняла на время секретаршу и попросила ее сделать перепечатку с пленки. Когда материал будет готов, Клео выберет лучшее и напишет интервью.
— Ваш муж звонил из Америки, — сказала секретарша. — Пожалуйста, свяжитесь с международной телефонной станцией.
— Сейчас мне необходимо уйти, — ответила Клео. — Если позвонит еще раз, скажите, чтобы нашел меня завтра.
Она взяла такси и поехала к площади Итон. В четыре часа мать ждала ее к чаю.
* * *Стелла Лоренс выглядела совсем неплохо для своих сорока восьми лет. У нее были красиво причесанные короткие светлые волосы и худые стройные ноги.
Мать приветствовала Клео вежливым поцелуем в щеку.
— Рада видеть тебя, дорогая.
Когда отец Клео умер от сердечного приступа семь лет назад, Стелла очень удачно вышла замуж за греческого судовладельца. Она была рада, что ее двадцатидевятилетняя дочь уехала жить в Америку.
— Ты прекрасно выглядишь, — произнесла обязательную фразу Клео.
Стелла отчужденно улыбалась.
— Неужели, дорогуша? Я уже старушка. Сама удивляюсь, как все еще держусь.
Вдруг Клео поняла, что Стелла сделала пластическую операцию. Швов видно не было, но Клео заметила перемену.
— А как дела у Никаи? — спросила она.
— Как всегда занят. Он хотел увидеться с тобой, но вынужден был улететь в Афины.
— Как жаль. — Клео вдруг почувствовала себя непривлекательной простушкой. Так она чувствовала себя всегда в присутствии матери.
— А как Майк? — поинтересовалась Стелла. — Он приедет сюда?
Клео подумала: «Хорошо было бы иметь такую мать, которой можно все рассказывать». Но Стелла не поймет, она никогда ее не понимала. В мужчинах ей нравились только деньги и преклонение перед ней, Стеллой. Стелла никогда не интересовалась мужчинами как личностями.
— Я не думаю, что он приедет. Ты же знаешь — много работы.
Служанка в форменном платье прикатила столик с чаем.
Клео неожиданно для себя съела все бутерброды и три пирожных, в то время как Стелла просто цедила чашечку лимонного чая.
— Станешь толстой, дорогая, — равнодушно заметила Стелла.
Клео подумала, что пора уходить. Стелла вызывала у нее комплекс собственной неполноценности.
Позднее Клео написала о Батче Кауфмане. Материал ей понравился — острый и с юмором. Она решила проверить, какое впечатление он произведет на ее старую подругу Доминик Ласт, с которой она собиралась встретиться вечером. Они не виделись четыре года, и Клео хотела познакомиться с мужем Доминик Дайаном. Доминик говорила о нем как об умном и красивом мужчине. Он был израильским бизнесменом, они жили в собственном доме в Хэмпстеде и имели полуторагодовалого ребенка.
Доминик, маленькая женщина с копной рыжих вьющихся волос и полными, соблазнительными губами, как всегда, прекрасно выглядела. Они встретились в баре отеля и обнялись.
— Покажи мне фотографии ребенка, — попросила Клео.
Доминик обернулась к мужу.
— У тебя есть снимки?
Он покачал головой.
— О Господи! Как ты глуп! — воскликнула она, и Клео заметила, что они обменялись злыми взглядами.
— Я думаю, мы поужинаем в ресторане, — сказала Доминик за рюмкой аперитива. — Клео, ты чудно смотришься. Мне ужасно нравится твоя прическа.
