Николай Новиков - Опасная любовь
— Закрой дверь, — приказал Нигилист.
Бандит протянул левую руку, щелкнул замком. В правой он держал пистолет с глушителем.
— Убери пистолет, — бесстрастно сказал Нигилист. — Он меня раздражает.
— Петр Яковлевич… — начал Валет, но Нигилист перебил его:
— Я сказал — убери пистолет, — более жестко приказал он. — Я давно уже Петр Яковлевич, и никогда не был Петькой.
На нем было длинное черное пальто, белый шарф небрежно висел на шее, отличный костюм, галстук — новый русский, бизнесмен! Он резко повернулся, холодно посмотрел на Валета близко посаженными водянистыми глазами. Этот взгляд даже Валет не мог выдержать. Отвел глаза, нехотя сунул пистолет за пояс под куртку.
Нигилист широким шагом двинулся по коридору.
— Петр Яковлевич, — подал голос Валет, догоняя его. — Все должно быть по-честному, я хочу сказать, что…
— Я знаю, — не оглядываясь, бросил Нигилист. — Ты хочешь гарантий своей безопасности и моей честности. Они есть — это я.
Он вошел в кабинет Барсукова, снова недовольно дернул носом. Глава кинокомпании «Барс» лежал на ковре рядом со своим столом. Вокруг его груди ковер был пропитан кровью.
Кровь, повсюду кровь, слишком много крови! Много? Ровно столько, сколько стоят его прошлогодние мучения, его унижение, боль, страшная тоска. Никто не может оскорблять Нигилиста!
— Все верно, — Петр Яковлевич одобрительно кивнул. — Времени у нас мало, к делу. Кассета?
Валет вытащил из кармана куртки пять кассет, положил их на стол, не сводя напряженного взгляда с Нигилиста. Петр Яковлевич, не обращая на него внимания, стал перебирать кассеты.
— Таня Буланова, София Ротару… Что ты мне принес?
— Все, что было в той квартире, Петр Яковлевич. Я думаю, нужная вам запись где-то здесь, нужно прослушать все кассеты, но у меня времени на это не было.
— Да, — кивнул Нигилист. — Разумеется, никто не будет писать: а здесь монолог испуганного Радика Назимова. Хорошо. — Он открыл «дипломат» с цифровым замком, бросил туда кассеты, вытащил две толстые пачки американских денег, перехваченные желтыми резинками, похоже, плотными колечками от отечественных презервативов. — Давай посчитаем, что у нас получилось.
Валет с жадностью уставился на деньги.
— Как договаривались, Петр Яковлевич, — пробормотал он. — Пять кусков за душу. Считая и первого, которого убрали без меня. Вы сами сказали, что…
— Помню, — прервал его Нигилист. — Да, именно так мы и договаривались. Считай души… душегуб. — Он пристально посмотрел на Валета.
Валет тряхнул головой. Этот чертов Петр Яковлевич не умел улыбаться! Хоть бы хмыкнул, показывая, что «душегуб» — шутка, легче стало б. Но он смотрел совершенно серьезно, и слово «душегуб» прозвучало как обвинение.
— Первый, — облизнув губы, сказал Валет. — Потом — артист, потом ваш телохранитель… Это — три. И здесь два — пять. Еще жена другого артиста, пока живая. И — кассета. — Он не стал говорить об убийстве Андрея, кто его знает, как отнесется к этому босс.
— Здесь не два, один.
— А тот, что в коридоре?
— О нем речи не было.
— Но если не убрать его, нельзя убрать и этого. — Валет пнул ногой тело хозяина кабинета.
— Технические трудности, — жестко сказал Нигилист. — Итак, четыре. Здесь двадцать тысяч. Пять за кассету получишь, когда я услышу нужный голос. Пять за жену артиста… Что с ней?
— Пока ничего, — пожал плечами Валет. — Вы же сами сказали, не трогать до особого распоряжения.
— Считай, что ты его получил. А деньги получишь, когда все будет сделано. Итак — сейчас двадцать, завтра — еще десять. Твои подручные где?
— С ними я сам разберусь, Петр Яковлевич. — Валет по-прежнему жадно смотрел на деньги. — Согласен. А это не «куклы»?
— Считай.
Валет взял в руки одну пачку, сдернул резинку, зашелестел стодолларовыми купюрами.
— Не надо считать, — сказал Нигилист.
Валет поднял глаза. На него в упор смотрело черное дуло пистолета. Валет швырнул деньги на стол, сунул руку под куртку. Нигилист хладнокровно подождал, пока он выдернет из-за пояса свой пистолет, и лишь после этого выстрелил два раза.
Валет все еще держал в руке пистолет, но уже не мог поднять его. Взгляд бандита потерял свою жесткость, теперь его глаза смотрели на Нигилиста с изумлением и детской обидой. Потом они помутнели, и Валет повалился ничком на ковер рядом с телом хозяина кабинета.
— Вот теперь все, — дернув носом, сказал Нигилист.
Он положил пистолет на стол и, размахнувшись, с силой ударил себя кулаком в левый глаз. Замотал головой, поморщился, чувствуя, как наливается болью кожа вокруг глаза. После этого он прислонился плечом к стене, дернулся вперед, сдирая фотообои и оставляя на черном пальто серый след штукатурки. Придирчиво оглядел пальто, удовлетворенно кивнул и сел за стол, придвинув к себе телефон.
— Але, Стас? Это Нигилист. Бери с собой людей, которым полностью доверяешь, и приезжай. Проспект Мира… Меня чуть не убили, здесь несколько трупов. Лучше будет, если вначале оставишь своих людей за дверью, я тебе кое-что объясню.
Генерал Посувайло не скрывал своего изумления. На полу лежат два трупа — в коридоре еще один, всего три! — а за столом с невозмутимым видом сидит Петя Нигилист. Вид, правда, хоть невозмутимый, но далеко не безупречный: под глазом лиловый синяк, пальто в штукатурке, белая рубашка разорвана, галстук помят. На столе перед Нигилистом лежали пачки долларов, одна перевязанная желтой резинкой, другая рассыпалась веером.
— Кровь и деньги, — мрачно усмехнулся Посувайло. — Ты хоть понимаешь, Петя, что на этот раз влип основательно? Даже я ничего не могу сделать для тебя.
— Ничего делать и не надо, — спокойно сказал Нигилист. — Я убил бандита, который до этого застрелил охранника и директора кинокомпании господина Барсукова. Он ворвался в тот момент, когда я принес Барсукову двадцать тысяч долларов на съемки нового фильма.
— Это еще надо доказать, — покачал головой генерал.
— Мой пистолет на столе. Его — в руке. Парафиновый тест и баллистическая экспертиза все подтвердят. Я стрелял только в бандита, это был единственный выход. Ты видишь, как он со мной разговаривал.
— Двадцать тысяч! — усмехнулся Посувайло. — Большие деньги.
— Десять, Стас. — Нигилист поднялся, взял со стола пачку банкнот, перетянутую желтой резинкой, вложил в руку генерала. — Я передавал десять тысяч, они лежат на столе. Других денег здесь не было.
Посувайло задумался, потом решительно сунул пачку в карман генеральских брюк.
— Что ты хотел мне сказать, Петя?
— Ничего, Стас. Зови своих сыщиков. Больше секретов у меня нет. Все, что я сказал тебе, — правда.
— Но…
— Похоже, я разобрался с этим маньяком. Не копай глубоко. И вообще, поручи это дело самому тупому сыщику, да еще намекни, мол, бизнесмены хреновы друг друга убивают, и правильно делают, меньше всяких негодяев в России останется. Не копай, Стас, все равно ничего не найдешь. А мне не хочется дергаться по пустякам. Кстати, этот маньяк, — Нигилист ткнул пальцем в Валета, — угрожал господину Назимову незадолго до убийства. Он и меня давно достает, похоже, за ним не одно заказное убийство.
Пока в коридоре и кабинете Барсукова работали криминалисты, Посувайло и Нигилист уединились в соседнем кабинете. Петр Яковлевич прихватил бутылку виски из бара директора кинокомпании.
— Два часа под дулом пистолета, Стас, — мрачно говорил он, отхлебывая прямо из горлышка. — Думал — все, конец. Но потом понял, он не хочет меня убивать. Ему нужны деньги. Много денег, вот он, подлец, и обрабатывал меня.
— У тебя же телохранитель был, — сказал генерал.
— Он последнюю неделю работал на меня. Решил жениться, открыть свое дело. Снял квартиру где-то в Крылатском и днем уехал на пару часов, нужно было обустроить жилье. И не вернулся. Я бы позвонил вечером тебе, если бы не эта заваруха.
— Где в Крылатском? — нахмурился Посувайло.
— Не знаю. Обещал пригласить на свадьбу и на новоселье. А пока я не интересовался. Какое мне дело, где Олег снял квартиру. Следить за ним я не собирался.
— Сегодня во второй половине дня рвануло в новой квартире в Крылатском. Хозяева сдали ее Олегу Ратковскому, похоже, он и погиб от взрыва самодельной бомбы в холодильнике. Твой?
— Кошмар… — прошептал Нигилист, снова прикладываясь к бутылке. — Бедный Олег…
— Придется тебе ехать на опознание, Петя. И еще. Пока не готово заключение экспертов, я должен взять у тебя подписку о невыезде.
— Товарищ генерал, — высокий, костлявый капитан заглянул в кабинет, протягивая радиотелефон. — Вам срочное сообщение.
Посувайло взял аппарат. Он слушал молча, изредка кивая, а потом бросил:
— Да. Завтра с утра ко мне с докладом. Положил радиотелефон на стол, пристально посмотрел на Нигилиста.
