Деннис Робинс - Невеста рока. Книга вторая
— Ради Бога, смените это унылое платье на что-нибудь повеселее и воспользуйтесь какой-нибудь косметикой. А то у вас все лицо оплыло, — громко и грубо проговорил он. — Вы выглядите неподобающим образом.
Шарлотта нервным движением достала кружевной носовой платочек.
— Меня не волнует, какое впечатление я на вас произвожу. Однако должна заметить здесь и прямо сейчас, что я не намерена больше терпеть вашу жестокость. Почему вы не разрешаете мне находиться рядом с Элеонорой?
Он с усмешкой посмотрел на кончик своей сигары.
— А я вот не соглашусь с вами, мадам. Мои приказы должны выполняться.
Ее лицо стало пунцовым.
— Значит, вы не смягчитесь и все же не позволите мне свободно общаться с моим ребенком, не так ли, Вивиан? Это же чудовищно и отвратительно — бросать мне ваши возмутительные приказания в присутствии этой женщины, которая ненавидит меня и радуется, когда видит мое унижение. Или в присутствии Вольпо, который тоже ненавидит меня, насколько мне известно. Вивиан, я плохо себя чувствую. Я беременна. А вы пригласили в Клуни целую толпу людей, которых я обязана развлекать. Я физически и морально не могу больше терпеть подобное положение дел. Вы должны прислушаться к моим словам и с большей добротой относиться ко мне и Элеоноре.
Молчание. Тогда Шарлотта зарыдала. Мужчина, развалившийся в кресле, молча покручивал ус, делая вид, что все это его крайне утомляет, хотя внутренне он обеспокоился, наблюдая за каждым ее движением и прислушиваясь к каждому ее слову. Он любил доводить Шарлотту до слез. Наконец он произнес:
— Дорогая, вы слишком перевозбудились и нервничаете. Разумеется, это результат вашего нынешнего состояния. Я человек понятливый и могу войти в ваше положение, посему прошу прощения за веселое пиршество, устроенное вечером. Вам необходимо отправиться в постель и как следует отдохнуть.
Она пыталась взять себя в руки и успокоиться.
— Предупреждаю, — наконец дрожащим голосом проговорила она, — вы зашли слишком далеко.
— Не смейте делать мне предупреждения! Да вообще что с вами говорить? Вы считаете, что сможете что-то сделать? — С этими словами он улыбнулся, а затем рассмеялся, как сумасшедший.
— Я пойду к Элеоноре и останусь с ней, иначе… — начала она, затем запнулась.
— Иначе что? — насмешливо осведомился он.
— Иначе я уйду от вас, — дрожащим голосом ответила она.
Его глаза зловеще сузились. И он расхохотался.
— Уйдете от меня? Ха-ха! Это уже занятно, весьма занятно! Очень интересно, мадам! Значит, у вас есть какие-то деньги, о которых мне неизвестно? Кстати, вы пришли в мой дом без пенса в кармане, полным ничтожеством.
— Я никогда не забуду об этом, равно как никогда не перестану сожалеть о нашем браке, — с сердцем проговорила она. — Но это старая история. Вам прекрасно известно, какой молодой и неопытной я была, когда позволила уговорить себя связать свою судьбу с вами.
— Ну, ну, продолжайте! А может, вам хотелось бы, чтобы ваша драгоценная Элеонора была рождена во грехе, незаконнорожденной?
На такую жестокость и грубость Шарлотта закричала:
— Да, да, хотелось бы! Если бы я могла повернуть все вспять, я бы предпочла родить мою бедную девочку в позоре и грехе, нежели жить под одной крышей с таким чудовищем, как вы!
Она замолчала, переводя дыхание. Ее лицо стало пепельно-серым, в глазах сверкало отчаяние. Вивиан отшвырнул сигару, встал и подошел к Шарлотте вплотную.
— Итак, вы закончили?! — спросил он с яростью.
— Нет, это еще не все. Я все равно покину этот дом, пусть мне придется голодать, зарабатывать на жизнь, нанявшись служанкой или еще кем-нибудь, — все лучше, чем подвергаться и далее вашим жестокостям. — Она замолчала и, закрыв лицо ладонями, горько заплакала. Никогда еще Шарлотта не осмеливалась говорить с ним так. Но теперь эти слова вырвались у нее из самой глубины измученной души.
Вивиан повернулся к камину. На каминной доске стояли изящные дорогие севрские часы. И, словно его совершенно не взволновали слова жены, он спокойно извлек ключик и начал заводить их, что-то тихонько насвистывая при этом.
Шарлотта смотрела на его ненавистную спину. Несколько секунд, прерывисто дыша, она наблюдала, как он занимается часами. Его равнодушие к ее страданиям вызвало у нее приступ внезапного гнева. Она решительно подошла к нему и изо всех сил заколотила кулачками в его спину, приговаривая:
— Животное, чудовище, дьявол! — с рыданиями выкрикивала она. — Неужели вы не слышали, что я сказала вам?!
— Слышал, слышал и должен сказать, вы весьма утомили меня, — манерно процедил он сквозь зубы.
Обычно мягкая и покорная, Шарлотта пришла в бешенство. В порыве яростного возмущения она выхватила из его рук бесценные часы и швырнула их в камин. Они разбились там на мелкие кусочки, раздался скрежет сломанных пружинок, щелчок, а потом — тишина.
Лицо Вивиана побагровело. Сначала он посмотрел на разбитые часы, затем перевел взгляд на окаменевшее лицо Шарлотты. И, размахнувшись, ударил ее по щеке.
— Тварь! — произнес он.
— Больше вы никогда не ударите меня и не назовете этим отвратительным словом! — пронзительно вскричала она. — Я порываю с вами и ухожу из этого дома!
— Ах, вот как? Значит, вы мне угрожаете? Что ж, убирайтесь… и будьте прокляты!
Молодой слуга, подслушивающий и подсматривающий за ними в замочную скважину, сделал гримасу, отошел от двери и поманил к себе Гертруду, служанку ее светлости, которая проходила через холл.
— Черт побери… там такое происходит между ними… — глупо захихикал он!
Внезапно двери библиотеки распахнулись, и оттуда выбежала Шарлотта с посеревшим лицом и с растрепанными волосами, неистово крича:
— Вы не отнимете у меня Элеонору! Не отнимете! Она уйдет со мной, вы, бесчеловечное чудовище!
Гертруда и слуга поспешили скрыться в полумраке холла, где, переглядываясь, в полном недоумении и ужасе прислушивались к разворачивающейся поблизости сцене.
Вслед за женой из библиотеки пулей вылетел лорд Чейс.
— Вы можете покинуть мой дом, но Элеонора останется здесь! — орал он. — Вы слышите? Я еще покажу вам, кто хозяин в Клуни!
Но Шарлотта уже не боялась подобных угроз. Лопнуло ее последнее терпение. Подобрав подол длинного платья, она, тяжело дыша, устремилась по лестнице наверх. За ней мчался разгневанный Вивиан, выкрикивая вслед непристойные ругательства. Шарлотта в отчаянии закричала:
— Элеонора! Элеонора! Иди, иди же к маме!
Верная и любящая хозяйку Гертруда тоже поспешила к лестнице. Ей лучше, чем кому бы то ни было в доме, было известно, что приходилось выносить Шарлотте. Она также знала о беременности миледи и понимала, что именно сейчас ей особенно вредны подобные ужасные эмоциональные встряски. У Гертруды перехватило от страха дыхание, когда она увидела, как его светлость настиг Шарлотту и схватил ее за руку.
— Вы даже близко не подойдете к вашей дочери! — рявкнул он.
— Отпустите меня! — неистово вырываясь, кричала Шарлотта.
Он стал бороться с ней, почувствовав в ней внезапный прилив сил, явно вызванный ее бунтарским настроением. Служанка наблюдала за этой безобразной сценой. Она увидела, как Шарлотте удалось вырвать руку и ударить Вивиана по лицу, по этому отвратительному, искаженному злобой лицу. Затем Гертруда увидела, как его светлость снова попытался овладеть рукой жены. Делая это, он развернул Шарлотту так, что она оказалась стоящей спиной к лестнице и едва удерживала равновесие, находясь на самом краю ступени.
А затем случилось это. Шарлотта подвернула ногу и поскользнулась. Она сделала последнее усилие, пытаясь высвободиться, но ее отшвырнуло назад, она упала и покатилась вниз по ступенькам. Не будь лестница покрыта толстым ковром, Шарлотта неизбежно разбила бы голову о мрамор, и тогда ее падение оказалось бы смертельным. Толстый ковер спас ей жизнь. Она докатилась до конца лестницы и так и осталась лежать внизу с распростертыми руками, словно подстреленная в полете птица.
Глава 29
Вивиан кинулся вниз. Гертруда подбежала к лежащей хозяйке и опустилась рядом с ней на колени.
— Миледи… о миледи! — восклицала она.
Вивиан стоял и молча смотрел на распростертое тело Шарлотты. Ее волосы разметались по плечам. Из уголка рта вытекал тонкий ручеек крови — результат того, что Вивиан ударил ее по лицу. На какую-то секунду в нем пробудилась совесть. Воспоминания вернули его в то раннее утро в этом же самом доме, когда он в бешенстве накинулся на свою молодую жену и его мать, увидев такое, упала замертво.
С пепельно-серым лицом он пристально смотрел на Шарлотту. Он не мог говорить, только прерывисто дышал.
