Фэй Уэлдон - Род-Айленд блюз
— Ничего у нее с ногой не случилось! — закричала она. — Просто хотела заманить вас сюда и добилась-таки своего.
Приморский городок Мистик (население 3216 человек) расположен чуть севернее того места, где река Коннектикут разделяется на рукава и впадает в Атлантический океан у самой границы между штатами Коннектикут и Род-Айленд. Летом там полно отдыхающих и туристов, это не такой фешенебельный и дорогой курорт, как Кейп-Код или южная оконечность Лонг-Айленда, но здесь хорошие дома, чистейшие пляжи, привлекает внимание построенный в 1860 году деревянный мост, который до сих пор разводят, чтобы пропустить идущие по реке суда. Так, по крайней мере, написано в рекламных брошюрах, и так все и оказалось на самом деле. Джой заявила, что непременно поедет с нами на разведку, и мы все уселись в ее новый и потому пока еще без вмятин “мерседес”, машину купил ей ее зять Джек, занимавшийся раньше продажей автомобилей, и мне позволили сесть за руль.
Видимо, людей преклонного возраста и в самом деле тянет поселиться в окрестностях Мистика: в тамошнем бизнес-центре нас снабдили брошюрами в изобилии. Я понимаю обаяние этого слова — Мистик, оно искушает надеждой, которая нам так нужна, когда жизнь приближается к неизбежному концу, что есть в мире что-то еще, скрытое от постороннего глаза. Близость к природе, возможность размышлять, наблюдая, как садится солнце и бушует море, все глубже ощущать свое единство со вселенной, растворять в этом единстве, пусть ненадолго, мучительное сознание краткости нашего бытия на этой земле. Более ласковую, более милосердную природу в Соединенных Штатах трудно найти. Ни ураганов, ни землетрясений, ни резких перепадов холода и жары, от которых так болят старые кости, только олений клещ, на которого никто не обращает внимания, хотя вызываемая его укусом болезнь очень серьезна и может унести немало стариков и людей со слабым здоровьем. Возможно, еще больше Мистик привлекает тем, что находится на таком удобном расстоянии от Нью-Йорка: не слишком близко, так что никто не станет навещать престарелых родственников каждый день, но и не настолько далеко, чтобы не посетить их разок-другой в месяц. А может быть, сейчас большой спрос на пансионы для престарелых, их открывают все кому не лень, ведь Америка — страна торговцев, как назвал ее один английский адмирал, узнав, что поселенцы Новой Англии ведут оживленную торговлю с его матросами во время Войны за независимость. Уж не знаю по какой причине, только среди этих озер и лесов, на океанском берегу, вдали от берега понастроили столько домов для стариков, что оставалось лишь дивиться.
Я спросила Фелисити, что именно мы ищем, и она ответила:
— Местность с положительными вибрациями.
Джой фыркнула и заявила, что, на ее взгляд, чистота, квалифицированный персонал, хорошая еда и выгодные условия договора куда важнее.
Положительные вибрации! Вряд ли Фелисити найдет их в Новой Англии. Пейзаж может быть сколь угодно идилличен и красив, но злая энергия его кровавого прошлого никогда не исчезнет, здесь почти нет мест, не отравленных ею. Трудно подавить желание красть и мародерствовать, убить врага, завоевать доверие лживыми улыбками, а потом всадить нож в спину; мы не чувствуем этого желания сейчас, но оно просачивается к нам из прошлого. Это все опасные края — первый кусок берега, который был колонизирован в Новом Свете три с половиной века назад. Долго, нескончаемо долго здесь происходили страшные события. Людей вырезали, они умирали от голода, однажды за зиму целиком исчезло одно из первых поселений, — когда весной к берегу медленно подошли суда, моряки не нашли там ни щепки. Никто не знает, что произошло. Мы все ждем Великого Дознания, когда все тайное станет явным, ждем Страшного суда, но Страшный суд никогда не настанет.
Позднее плантаторы с юга сделали это побережье своим летним курортом, вслед за плантаторами пришли чикагские гангстеры, потом крестные отцы мафии. Да и могло ли быть иначе. Подобное притягивает подобное. Яркие краски старых обоев проступили сквозь новые, им только нужно было время, и эти краски понравились новым владельцам. Они вселяли тревогу, что может случиться что-то непредсказуемое, возможно, уже случилось. Ведь отдыхать порой так скучно.
Положительные вибрации! Может быть, это заложено в натуре Фелисити — вечно скитаться по свету в поисках клочка земли, на котором не было бы совершено преступления. Если так, ей бы лучше перенести свои поиски с Востока на Запад, там история не так густо насыщена событиями. Джой по натуре лежачий камень, Фелисити — перекати-поле. Фелисити всегда любила слушать, узнавать новое, впитывать знания, Джой все новое отталкивала от себя. Фелисити была любознательна и легко мирилась с небольшими неудобствами и разочарованиями, Джой же боялась малейших перемен. Вот какие они были разные, хотя, видит бог, судьба привела их к одному и тому же, обе жили в одинаковых деревянных домах, обе остались вдовами, только вот Джой сегодня в вырвиглазном желтом вельвете, а на мисс Фелисити летящее кремово-зеленое платье, купленное за баснословную цену на Пятой авеню в магазине “Бергдорф Гудмен”, и в пальто, покрытом вышивкой, с большим вкусом стилизованной под фольклорную, причем покрой пальто скрывает расползающуюся талию и ссутулившиеся плечи. Впрочем, Фелисити держалась очень прямо. Сзади ее можно было принять за совсем молодую женщину. Только вот щиколотки были слишком тонкие, у молодых женщин таких не бывает.
Из Мистика мы поехали по род-айлендскому берегу реки Мистик в знаменитую резервацию Стонингтон, где стоит статуя индейца пекота с двумя большими каменными рыбинами в руках. Вокруг статуи бродили старики, родственники заботливо поддерживали их под руку, с жужжаньем двигались инвалидные коляски, сидящие в них живые мощи представляли опасность для окружающих. Они приезжают встретиться с прошлым, пока есть хоть капля сил, потому что будущего у них осталось совсем мало, выгружаются из автобусов и толпой устремляются в сувенирные магазинчики. Нам всем хочется считать прошлое нашей страны прекрасным и возвышенным, как и наше собственное прошлое. Джой, однако, отказалась выйти из машины.
— Я же не туристка, — заявила она. — Я здесь живу неподалеку. А эти краснокожие — они все только берут и ничего не дают взамен. Если на нас нападут китайцы, они еще потребуют, чтобы мы их защищали, можете мне поверить.
Фелисити вышла из “мерседеса” и хлопнула дверцей. Но Джой опустила стекло.
— Не осталось ни одного чистокровного пекота! — закричала она нам вслед. — Все переженились с черными. И держат теперь на территориях резерваций не облагаемые налогами казино. Гребут миллионы, а налогов не платят, и все потому, что их предков притесняли. Бедный мистер Трамп, говорят, индейцы выживают его из Атлантик-Сити.
— Ради бога! — умоляла Фелисити.
— Уж это твое английское чистоплюйство! Кому и говорить правду, как не нам, старикам. — Тихие, спокойные люди оборачивались и смотрели на Джой. Ее обсыпанное пудрой, с ввалившимися глазами лицо выступало белым пятном из темноты салона, подбородок она положила на низ бокового окна, и я подумала, что это довольно опасно, вдруг стекло рванет вверх? Кого-то она мне напоминала, только вот кого? И вдруг сообразила: ну конечно, Бориса Карлоффа в “Мумии”. Старые люди часто теряют признаки пола.
— Лично я ничего не имею против них! — кричала она. — Но на их месте я бы не стала называть себя американскими аборигенами. Я была воспитана в представлении, что абориген — все равно что дикарь.
Мы с Фелисити поняли, что надо отказаться от осмотра городка, это единственный способ заставить ее замолчать, и вернулись в машину. Джой победно улыбнулась.
Мы заглянули в два пансиона, но они были построены вокруг площадок для игры в гольф. Те, кто там жил, казалось, только что сошли с рекламных плакатов: крепкие, выхоленные, с мудрыми благожелательными улыбками, волосы, если они еще остались, причесаны с гелем — кстати, волосы тут у многих, и у мужчин и у женщин, были просто роскошные, хотя не обязательно свои. На мужчинах были яркие тенниски, на женщинах — юбки, водолазки и жилеты. Рядом с ними Фелисити почувствовала себя хилой и немощной. Потом мы по ошибке заехали в дом престарелых, где старики сидели все вместе, со своими ходунками, спиной к стене, и с ненавистью глядели на всех, кто осмеливался к ним войти. Здесь царила такая тихая, безнадежная тоска, что я словно бы перенеслась в родную Англию. Легкие наполнил запах дешевого освежителя воздуха. Фелисити была потрясена. Джой отказалась войти в комнату, которую нам с такой гордостью показали.
— Да я скорее умру! — надрывалась она. — Почему они просто не покончат с собой?!
Если сидящие в комнате и слышали ее, то виду не подали. Руководство слышало, и нас поспешно выпроводили из заведения, однако успели всучить свой прейскурант.
