Шахразада - Пещера невольницы-колдуньи
Капитан Сейфуллах часто перевозил животных для царского дрессировщика и даже был дважды приглашен на ужин в дом господина Фархаддина. Однажды ему удалось издали мельком увидеть дочь хозяина, когда она гуляла по саду, но вечерние тени скрывали ее лицо.
Эриния остановилась прямо перед капитаном, застав его врасплох, и сердце его заколотилось вдвое быстрее. Никакими словами невозможно было достойно описать красоту, едва скрытую полупрозрачной вуалью. Тонкие черты, небольшой, правильной формы нос, черные, изящно очерченные брови. Чем-то неуловимым она напомнила ему статую давно умершей царицы, которую он когда-то видел.
Капитан не был сентиментальным, когда дело касалось женщин, но эта была так прекрасна, что он подумал: она способна одним лишь взглядом лишить мужчину дара речи. Волосы, падавшие на лоб, были черны как смоль. Ее восхитительные глаза были подведены краской и зелены, как молодая трава, растущая по берегам Нила. Или нет, при ближайшем рассмотрении они казались бирюзовыми, как волны Серединного моря, или, может быть, как то и другое.
«Кто из богов мог подарить ей такие зеленые глаза?» — спрашивал себя капитан.
— Добро пожаловать на корабль, госпожа! Надеюсь, нам удастся сделать твое путешествие приятным.
— Спасибо, капитан. Мои животные устроены удобно? — тихо спросила она.
Грудной голос девушки звучал так мелодично, что капитан Сейфуллах мог бы слушать, как она говорит, весь день и всю ночь. Он откашлялся, прочищая горло, и попытался сосредоточиться на ее вопросе.
— Как можно лучше, госпожа. Надеюсь, тебе все понравится на борту.
И в этот момент, когда она улыбнулась и в ее глазах заплясали веселые искорки, капитан навеки стал ее покорным рабом.
— Я уверена, что все будет прекрасно. Мой отец часто рассказывал о тебе. Ведь, как ты знаешь, ты единственный лодочник, которому он доверял перевозку наших животных.
Капитан Сейфуллах низко поклонился.
— Твой отец всегда оказывал мне честь своим доверием.
Эриния кивнула и пошла дальше, оставив после себя в воздухе легкий аромат жасмина. Капитан понял, что с этого дня запах жасмина для него всегда будет связан с ней.
Внезапно он был вырван из приятной задумчивости. Один из членов команды с восхищением уставился на девушку, не подозревая, что ее телохранитель вытащил меч. Капитан Сейфуллах улыбнулся про себя, подумав, что матрос скоро получит хороший урок, который послужит ему на пользу, а также удержит остальных членов команды от совершения подобных глупых ошибок.
— Достойная госпожа, — восхищенно сказал матрос с низким поклоном, — позволь мне отдать должное твоей неземной красоте!
Как по волшебству, меч Тараджина рассек воздух, и острие его уперлось в горло бедняги.
— Отдай должное моему клинку! — проговорил Тараджин угрожающим тоном. — Потому что он перережет тебе глотку от уха до уха, если ты не уберешься с дороги! Ну! — Телохранитель оглянулся, ловя взгляды остальных матросов. — Прислушайтесь к моему совету все, кто слышит меня сейчас! Не смейте приближаться к моей госпоже, или это будет последним деянием, которое вы совершите в своей никчемной жизни!
Двое из команды быстро отошли к поручням, а остальные поспешно удалились, вернувшись с удвоенным рвением к своим обычным обязанностям.
— Господин, у меня и в мыслях не было ничего дурного! — взмолился несчастный матрос, не имея возможности двинуться, не напоровшись на лезвие. Он лихорадочно облизнул внезапно пересохшие губы. — Я… я даже не взгляну больше на госпожу, если ты смилостивишься и отпустишь меня!
— Тогда убирайся! — сказал Тараджин, вкладывая меч в ножны и дав пинка несчастному. — Если кому-то еще хочется испробовать остроту моего меча, пусть выйдет сейчас! Хотите жить, никчемные, — оставьте мою госпожу в покое.
Капитан Сейфуллах осуждающе покачал головой:
— Пусть это послужит для всех вас уроком. Госпожа Эриния — моя высокочтимая пассажирка, и для вас будет лучше не беспокоить ее и даже не смотреть в ее сторону. Если вы нарушите мой запрет, я лично вырву у вас глаза и скормлю их крокодилам или, может быть, просто позволю доброму Тараджину отрубить вам головы.
Палуба как по волшебству мгновенно очистилась, и все занялись своими делами.
— Покажи мне место, предназначенное для моей госпожи, чтобы я мог посмотреть, как она устроится, — сказал стражник, горящим взглядом обшаривая палубу, чтобы убедиться, что его приказ понят.
Эриния благодарила богов, что Тараджин сопровождает ее в этом путешествии к новой жизни. Хотя ей было жаль молодого матроса, наказанного и опозоренного перед всей командой, ей стало легче, когда мужчины перестали на нее пялиться.
Капитан сделал ей знак следовать за собой и повел их по палубе.
— «Белый коршун» не пассажирское судно, и я не могу предоставить достойных тебя удобств, госпожа Эриния. Как видишь, я отгородил занавесками пространство вот здесь, возле переборки, так ты можешь хоть слегка уединиться. Гепард и твоя кошка вон там, всего в двух шагах о тебя, — как мне и было приказано. Твой сокол тоже здесь. — Он указал на маленькую клетку. — А твои сундуки сложены под палубой.
— Ты очень любезен, капитан Сейфуллах. Все выполнено так, как распорядился мой отец. Если бы он сам мог увидеть это, он бы остался доволен.
Капитан выглядел польщенным.
— Скажи мне, если тебе что-нибудь понадобится. Мы сейчас же отправляемся в путь.
Когда капитан ушел, Эриния нагнулась к клетке Нюкты и осмотрела задвижку, сделанную из крепкого металла, заметив вслух:
— Это должно отучить тебя от попыток улизнуть.
Девушка также проверила запор на клетке гепарда и удовлетворенно кивнула, уверившись, что он не подведет. Она просунула руку в клетку Нюкты и погладила шелковистый мех, но кошка только сердито шевельнула хвостом, угрюмо положив голову на лапы.
Глубоко вздохнув, Эриния подошла к борту и, взявшись за поручни, стала смотреть, как пристань постепенно исчезает вдали — лодка, поймав ветер, направилась к середине Нила. Хотя стояло утро, жара была едва выносима. С интересом наблюдала Эриния, как мимо проплывает флотилия барж, груженных бесценным алебастром из карьеров Хатнула. Если бы не печальные обстоятельства, девушка смотрела бы на свое путешествие как на приключение. Сейчас же будущее было полно неопределенности.
— Уйди с этой жары, — увещевала ее Абдаль. — Видишь, я приготовила тебе мягкую постель, можешь отдохнуть.
— Я просто задумалась, Абдаль, — с болью ответила Эриния. — Я не могу себе представить, куда занесет меня судьба. — Внезапный порыв прохладного ветра пошевелил ее вуаль, и она горестно опустила голову. — У меня не осталось надежды.
Абдаль только покачала головой. У нее не было слов, чтобы утешить свою госпожу.
Обратив лицо к небу, Эриния почувствовала, что жар солнца высушил ее слезы. Взгляд ее скользнул вниз, к мутным водам Нила, и она попыталась освободиться от печали, которая одолевала ее.
— Я всегда презирала Баррака за то, что он низкий человек, но теперь я ненавижу его, потому что он вынудил меня покинуть отца и родной дом.
— Не вспоминай об этом человеке. Под присмотром Урии ты будешь в безопасности, и тебе никогда больше не придется беспокоиться из-за Баррака.
Эриния почувствовала, как лодка дернулась и быстро заскользила вперед — поднятые паруса наконец наполнились ветром.
— Сейчас Баррак скорее всего уже прибыл в поместье и, если он остался верен себе, принялся осматривать владения. — Она беспомощно всплеснула руками. — Раз я ничего не могу сделать, чтобы остановить его, мне приходится оставить дом моего отца в его полное распоряжение.
— Похоже, так оно и есть, — печально согласилась Абдаль.
Эриния взглянула через палубу «Белого коршуна» на своего сокола в клетке, издававшего пронзительные крики. Девушка понимала, что он хочет на волю. Гепард привык к более просторному обиталищу, но, видимо, удобно устроился. Нюкта все еще сердилась и повернулась к Эринии спиной, надменно помахивая хвостом.
Капитан приказал гребцам спустить весла на воду, и Эриния наблюдала, как он направил судно вниз по реке. Капитан Сейфуллах был коренастым мужчиной со свирепыми чертами лица, с большим искривленным носом, видимо, сломанным несколько раз. Глаза его были почти так же черны, как его шевелюра. Длинный глубокий шрам пересекал левую сторону смуглого лица, а кожа его была такой же темной, как старый сапог. Но девушка не боялась его — отец ему доверял, и этого было довольно.
На закате капитан поставил судно на якорь прямо посреди реки. Из-за часто встречавшихся коварных отмелей и перекатов было слишком опасно плыть по Нилу в полной темноте. Эриния улеглась на мягкий, набитый душистой соломой матрас, и Абдаль, опустив легкую прозрачную ткань, предназначенную для защиты от насекомых, улеглась у ног хозяйки. Тараджин сидел, прислонившись спиной к переборке, насторожившись, держа руку на рукояти меча. Эриния всю ночь металась в постели. Мысли об отце не давали ей покоя — она скучала о нем и хотела быть рядом с ним. К утру она наконец уснула, убаюканная слабым покачиванием судна.
