Юлия Снегова - Научи меня любить
Я был в настоящем шоке, когда получил от Марины то письмо. Поверить не мог. Я-то думал, приеду за ней, в Москву ее заберу. Но судьба иначе распорядилась. Так мы с ней больше и не увиделись. Я ведь тоже по молодости гордый был. Написал ей еще, ответа не получил, а нет, чтобы поехать и все самому выяснить. Выжег ее из своего сердца. Как говорил один мой друг, если не любовь убивает человека, то человек убивает свою любовь. Вот и я, так больше никого полюбить и не смог. В работе забывался, спортом занялся…
— Да, вот так история. Не повезло людям, — произнес Николай, выслушав Лизин рассказ, — а чем он сейчас занимается?
— О, он большой ученый. Биолог, профессор. У него очень много книг вышло за границей. Я так толком и не поняла, но вроде бы он специалист в какой-то, очень узкой области. А еще у него куча увлечений. Он нас с тобой в гости звал. Говорит, нам с ним надо наверстывать упущенные годы.
— Конечно, пойдем, — сказал Николай, — тем более что у нас в Москве пока одни деловые знакомства. Так хочется иногда посидеть среди людей, которые не ждут от тебя выгодного контракта.
Как-то в выходной отец пригласил Лизу с мужем на лыжную прогулку. Николай довольно опрометчиво согласился, а Лиза с нетерпением ожидала увидеть потрясающее зрелище — своего выросшего в тропиках мужа на лыжах. Николай потащил Лизу в спортивный магазин, где они выбрали себе по паре легких пластиковых лыж, красно-белые ботинки и спортивные куртки кричаще-ярких цветов.
— Вы просто как две новогодние елки, — рассмеялся Александр Васильевич, глядя на них, — ну, сейчас увидим, как вы стоите на лыжах.
Лиза каталась прекрасно. Она еще не забыла, как во времена даниловской юности совершала многокилометровые походы по зимнему, звенящему лесу. Она не боялась ни заблудиться, ни замерзнуть, больше всего ей нравилось кататься одной, чтобы стеклянная зимняя тишина не нарушалась криками и смехом.
Вот и сейчас, встав на лыжи, она сразу же почувствовала себя уверенно, как будто не было перерыва в несколько лет и она не уезжала в страну, где снег такая же экзотика, как в России пальмы.
Николай доставил им много веселых минут. Конечно, в своем фирменном спортивном наряде, с лыжами в руках он выглядел просто великолепно. Даже стоя на лыжах, он смотрелся неплохо. Но стоило ему сделать первые шаги по сверкающей накатанной лыжне, его ноги разъезжались сами собой, и он начинал выделывать такие номера, что невозможно было удержаться от смеха.
— Ну, Коля, ты лыжник, единственный в своем роде, — Александр Васильевич смотрел на Николая с неподдельным восхищением.
— Что вы от меня хотите! — оправдывался тот. — У нас же там снега никогда не бывает. Конечно, некоторые ездят в Швейцарию или в Канаду кататься на лыжах. Но этот вид развлечений как-то прошел мимо меня.
— Ничего, научишься, — успокоил его Лизин отец, — сейчас мы пойдем потихонечку. Одеты вы тепло, так что не замерзнем.
Поставив Николая первым, медленно, словно за маленьким ребенком, они брели за ним по лесу. Николай шаг за шагом познавал премудрость лыжной ходьбы. Но больше его поразило великолепие зимнего леса.
— Никогда не думал, что это может быть так красиво, — признался он на привале, когда они с наслаждением пили очень горячий кофе из термоса, — как будто я оказался в заколдованном царстве.
2
Егор зачастил в гости к неожиданно появившимся родственникам, благо что расстояние между их домами не занимало больше пятнадцати минут. Лизин братец оказался довольно эксцентричным молодым человеком, готовым в любой момент на самую неожиданную выходку. Как настоящий представитель московской богемы он мог явиться к ним домой в полночь, в каких-нибудь немыслимых зеркальных очках и с наклеенной рыжей бородой.
— Новые русские! Подъем! — кричал он с порога и каждый раз доставал из кожаного рюкзака бутылку чего-нибудь весьма крепкого.
Сначала Лизу радовали и развлекали эти визиты, они вносили яркое разнообразие в ее семейную жизнь. Но вскоре Лизу насторожил энтузиазм, с которым Николай приветствовал появление Егора. Он мог тут же забыть, что завтра ему рано вставать, что его ждут важные переговоры. Полночи он просиживал с Егором за разговорами, которые Лизе казались набором бессвязных фраз. Слушая их пространные рассуждения об упадке культуры, о трансцендентном начале процесса игры, Лиза злилась, отчаянно зевала и уходила спать.
Наговорившись и уничтожив содержимое бутылки, Егор возвращался к себе глубокой ночью, а утром Лиза со злорадством наблюдала за муками Николая. С мутными глазами и осунувшимся лицом собирался в офис, всеми силами изображая бодрость и прилив энергии.
— Коля, такой режим не для тебя, — она попыталась убедить мужа. — Егор у нас так называемая творческая личность. Он может спать до вечера или даже играть слегка в подпитии. Ему это не мешает. Но не тебе! Взгляни на себя в зеркало. Ты выглядишь просто кошмарно, не понимаю, почему тебя тянет выпить? В Венесуэле ты таким не был.
— Не знаю, — Николай глушил похмельную жажду огромным количеством минеральной воды, — этот Егор такой раскрепощенный, свободный. Рядом с ним я чувствую себя неуверенно. А когда выпью, у меня тоже язык развязывается и мысли такие интересные в голову приходят. И вообще, если бы ты знала, как я устаю на работе. Никогда не думал, что в России все делается с таким огромным трудом. Иногда у меня бывает ощущение, что я плыву сквозь плотный слой песка…
Лиза пыталась понять и не могла.
— Я понимаю, как тебе трудно. Но мне казалось, что у тебя достаточно здравого смысла, чтобы не искать в алкоголе возможности расслабиться.
— Вот именно — здравого смысла. Я весь уже состою из здравого смысла, ничего бессмысленного я не могу себе позволить. Ты это хочешь сказать, да?
— Коля, успокойся, пожалуйста. Если ты хочешь, как все русские мужики, стать алкоголиком, то пожалуйста. Но хороша же цена той свободе, которую тебе дает бутылка. — Лиза накрылась с головой одеялом, оставив, таким образом, последнее слово за собой.
Лиза решила сменить тактику и поговорить с братом. Она пришла к нему домой около двух часов дня, зная, что Егор в это время уже встал. Появление заспанного Егора в махровом халате заставило Лизу усомниться в правильности своих расчетов.
— Пошли на кухню, в комнаты зайти страшно, вчера у меня собиралась наша труппа. Обсуждали концепцию нового спектакля.
— Ну и как, хорошо обсудили? — не без иронии спросила Лиза.
— Нормально, — усмехнулся Егор.
Пока они через какие-то коробки, сваленные в коридоре, пробирались на кухню, Лиза успела краем глаза заметить, как из спальни в ванную проскользнула женская фигура, завернутая в простыню. Мать Егора, с которой Лиза, к своей радости, так и не познакомилась, в очередной раз вышла замуж за владельца преуспевающей туристической фирмы. И теперь она, если не отдыхала где-нибудь на тропических берегах, грелась около камина в подмосковном коттедже своего нового супруга. А Егор постепенно превращал доставшуюся ему трехкомнатную квартиру в модный салон.
— Будь другом, свари мне кофе, только покрепче, — с очаровательной улыбкой попросил сестру Егор, — голова раскалывается.
— Заметно, — не глядя на него, с вызовом произнесла Лиза.
Она насыпала четыре полные ложки кофе в закопченную медную джезву с обуглившейся деревянной ручкой.
— Может быть, тебе и нужно для творческой деятельности подстегивать себя выпивкой, но вот зачем спаивать моего мужа — не понимаю. — Лиза поставила перед братом чашку ароматного кофе.
— Так вот зачем ты пришла! А я-то, дурак, думал, что сестренка соскучилась по братику. Что у меня за судьба такая? Вчера жена одного нашего актера чуть ли не со слезами умоляла меня не пить с ее мужем. Как будто я заставляю их напиваться. Прямо змей-искуситель какой-то! Если взрослый мужик хочет выпить, то это его личное дело. Насильно я никого не спаиваю. А что касается твоего Николая, то сама подумай, какая у него жизнь…
— Что ты имеешь в виду? — не поняла Лиза.
— Дом, фирма, шикарная квартира, красавица жена, — Егор сделал легкий поклон в сторону Лизы, — машина с шофером, рестораны, экскурсии, изредка можно сходить на музыкальных знаменитостей в консерваторию, вот и все…
— По-твоему, этого мало?
— Наверное, мало, если он с пионерской готовностью хватается за бутылку.
— Но не все же могут так напряженно заниматься творчеством, как ты.
— Да пойми же ты! — Егор выскочил из-за стола и забегал по кухне. — Творческое начало есть в каждом человеке, надо только дать ему возможность выйти наружу. А Николай этого боится, и я не могу понять, почему. Например, он же архитектор, да? А значит, умеет рисовать. Я предложил ему сделать для нас эскизы декораций и композицию сцены для нового спектакля по пьесе Теннесси Уильямса. Это же безумно интересно! А он отказался совершенно категорически, с каким-то даже испугом. Он вообще не желает обсуждать со мной эту тему, и на спектакли его не заманишь. Все это очень странно…
