Николай Новиков - Опасная любовь
— Сука! — с ненавистью сказал Олег, повторяя своего босса. — В машине были люди Радика, а может, просто включенный магнитофон, но — для них. Пусть попыхтит, доказательств никаких нет, Петр Яковлевич. Люди Радика разговаривали с Наташей, она подтвердила ваши сведения. У них ничего нет против нас.
— Слова Посувайло достаточно, чтобы начать охоту на нас, — мрачно сказал Нигилист. — А вывести под удар Валета мы сейчас не можем. Все замораживается. Олег, я сегодня сам поведу машину, а ты, пожалуйста, возьми свой «жигуль» и приведи запасную квартиру в нормальный вид. Холодильник должен быть полон. Еда, вода, книги, аппаратура, чтобы не скучать. И тебя никто не должен видеть.
— Думаете, придется «лечь на дно»?
— Не исключено. События стали развиваться не по нашему сценарию. Страшного ничего нет. Если они всерьез объявят сезон охоты, мы отсидимся месяц-другой и спокойно махнем куда-нибудь на острова. Но для этого нужно подготовить квартиру.
— Все понял, Петр Яковлевич. Будет сделано.
— Займись этим немедленно. Вечером расскажешь, что удалось сделать. А я, наверное, более-менее разберусь в обстановке. Деньги на всякие мелочи у тебя есть. Мои вкусы ты знаешь, свои тоже. Давай, Олег.
— А ну, валите на хрен отсюда! — заорал Валет, сжимая в руке радиотелефон. — Чтобы и близко к кухне никто не подходил, пока я буду говорить с боссом!
— Можно к бабе зайти? — поинтересовался Шпиндель-Станок. — У меня с нею хорошие отношения чуть было не начались.
— На лестничную площадку! — рявкнул Валет. — Позову, когда можно будет. Проверь засов на ванной. Меньше будете знать, дольше проживете!
— Как дали эту долбаную игрушку, так и заважничал, — пробормотал Керосин-Буфет, открывая дверь квартиры. — Прямо такой босс, бога душу мать…
— Потерпим, — подтолкнул его в спину Станок. — Сказал, сегодня все дела закончим, бабки в лапы и — гуляй, рванина! Он прав, на хрена нам влезать во все дырки? Главное, дело сделали — отдай бабки, и все. А еще мне — артисточку.
— Почему тебе?
— На меня она смотрит уже нормально. Думаю, не станет возражать. Ох, Сундук, повеселюсь я тут с нею сегодня ночью!
— Сам ты Сундук! Сколько раз повторять — Буфет! Мы еще посмотрим, кто с ней веселиться будет. Дверь закрой, не то опять орать начнет наш босс.
Убедившись, что поблизости никого нет, Валет нажал кнопку и тихо сказал:
— Я слушаю, Петр Яковлевич.
— Никогда больше не упоминай это имя, — услышал он резкий голос. — По запасной квартире — начинай сейчас действовать. Максимум через три часа все должно быть так, как я сказал.
— Понял.
— Еще одна проблема. Квартиру, где живет этот ублюдок… которого вы в прошлом году ограбить пытались… Черт! Муж Наташи, помнишь эту квартиру?
— Помню.
— Его помнишь?
— Еще бы! До сих пор удивляюсь, почему не рассчитался за грубое отношение ко мне. Сперва Садовников запретил, а потом… Наташа стала его женой.
— У него в квартире должна быть аудиокассета. Наташина. Особая. Он должен об этом знать. Мне нужна эта кассета, понял?
— Что на ней? Музыка?
— Голос того, кто умер в парке. Сегодня вечером кассета должна быть у меня. Поговори с ним, как ты можешь, думаю, он сам отдаст.
— А Барсуков? Мы же должны вечером встретиться у него, рассчитаться.
— Время помнишь? Двадцать два ноль-ноль. К этому часу ты должен ждать меня с кассетой у Барсукова. Все дела сделаны — полный расчет.
— Понял. Я вот еще что хотел спросить. Бабу, артистку, куда девать?
— Куда хочешь.
— А попользоваться ею можно?
— Только после того, как все кончится. Дело сделаем — она ваша. Но помни, она вас знает в лицо. Свидетели тебе вряд ли нужны.
— Забудет, она у меня все забудет, — довольно ухмыльнулся Валет, уже представляя, какая чудесная ночка ждет его сегодня.
— Все. Жду доклада. Код звонка знаешь. Меня интересует одно слово, или «да», или «нет». Отбой.
Валет выключил чудо-технику, позволяющую связываться без АТС, положил аппарат на обшарпанный кухонный стол, задумался. Все нормально получается, Петр Яковлевич, все будет сделано как надо. Бабки дали, а достать нужную технику Валету — раз плюнуть. Но если вы, Петр Яковлевич, решите поиграть с Валетом, можете не сомневаться — ни хрена у вас не получится. Валет не дурак, он знает, как позаботиться о своей жизни. А в этих делах речь идет только о человеческих жизнях. Он вытащил из кармана фиолетовых штанов листок бумаги, исписанный мелким, аккуратным почерком. Куда бы его спрятать? И вдруг понял — есть такое место. Хрена с два кто догадается там искать. А Петру Яковлевичу достаточно будет намекнуть, что бумага хранится в надежных руках, если он вздумает пошутить. Все очень просто: он спрячет бумагу и отправит письмо. Если все будет о’кей, он перехватит письмо. Если нет — оно попадет в руки человеку, который найдет бумагу и отомстит за него. Проще не бывает! И — надежно.
44
То, что случилось вчера, не укладывалось в сознание Аристарха. Это была грань, за которой человек уже ничего не чувствует. Смертельная грань.
Убедившись, что Боря Котляров мертв, Аристарх в первую очередь подумал, что теперь не сможет ему отдать пятьдесят тысяч долга. Потом он старательно размазал подошвами следы своих ботинок на паласе и в прихожей, носовым платком протер ручку двери. И ушел.
До глубокой ночи Аристарх бродил по хмурой, поникшей Москве — шагал по Гоголевскому бульвару, по Новому Арбату, поднимался к Тверскому бульвару, к Тверской улице, шел по Столешникову переулку к Петровке, по Охотному ряду возвращался к Новому Арбату… Он Шел, опустив голову, никого не боясь, ничего не видя вокруг. И думал о том, что Боря Котляров сидит в кресле с закрытыми глазами, и это уже не Боря, а его тело. Бори нет, и никогда больше не будет на этом свете. Замечательного парня, шутника, балагура, талантливого актера Бори Котлярова нет, и никогда… Страшно было думать об этом. И невозможно было поверить в это — нет и никогда не будет…
Смерть Бори не потрясла Аристарха, не шокировала его. Она стала звеном в цепи страшных случайностей, к которым Аристарх начал привыкать. Только не верилось, что Боря уже никогда дурашливо не возмутится, что Шура предпочитает Аристарха, а не его, никогда не позвонит, не придет на помощь… Как это может быть? Не может!
Аристарх вернулся домой за полночь, не раздеваясь, повалился на диван и мгновенно уснул.
Проснулся он поздно, в половине одиннадцатого, и сразу вспомнил, что вчера убили Борю Котлярова. А позавчера он сам застрелил ни в чем не повинного пса и, похоже, стал причиной гибели человека, которого до этого никогда не видел. А еще раньше обиделась на него и улетела на какие-то гнусные Канары его любимая женщина, его жена Ирка. Гнусные потому, что улетела она туда с толстым старикашкой, который…
Выходит, следующим страшным событием в его жизни станет то, которое уже не причинит ему больших неудобств. Все идет к тому. Его убьют. Сопротивляться, защищаться, прятаться просто не было сил. Да, может, оно и к лучшему. Сколько можно терпеть…
Аристарх внимательно осмотрел свою комнату и недовольно скривился. На столе пустые бутылки, грязная посуда, окурки, огрызки. На полу — тоже грязь. Неуютно, неприбрано. Умирать в такой комнате не хотелось. Что же, он будет лежать мертвый среди черствых корок, серого пепла и окурков на паласе?
Нет, он, Аристарх Таранов, актер Божьей милостью, должен умереть в чистой комнате. Идиотская мысль — ему-то уже будет наплевать на все! И тем не менее… Он — актер, и должен принять смерть достойно. По крайней мере, не в грязи.
Аристарх вскочил с дивана, сбросил свитер и рубашку, сделал короткую зарядку, принял холодный душ, позавтракал яичницей и с яростью принялся за уборку.
А может, он не к смерти готовился, а пытался хоть чем-то заняться, чтобы отвлечь себя от невыносимых мыслей?
К часу дня квартира была вымыта, вычищена, проветрена. Чтобы не так грустно было умирать, Аристарх сбегал к метро, купил хлеба, бутылку водки и килограмм соленых огурцов в полиэтиленовом пакете. А в магазине «Птица» на Остоженке — батон куриной колбасы.
Все же не зря говорят: цель — ничто, движение — все. О цели, скорой встрече с убийцами, которые вот-вот ворвутся в его квартиру, Аристарх не думал, пока двигался. Но как только успокоился, налил себе рюмку водки, выпил, закусил соленым огурцом и куском колбасы, тотчас же задумался и скоро понял, что не все в ближайших событиях его устраивает. Что же, тихо войдут, убьют и удалятся? Так просто и буднично уйдет из жизни актер Аристарх Таранов? Да вот хрен вам!
Чтобы какие-то ублюдки без особых хлопот заработали на нем свои вонючие зеленые?! Захотелось сделать что-то из ряда вон выходящее, например, распахнуть дверь, рвануть на груди рубаху, крикнуть на весь дом: стреляйте, стреляйте, подонки! Аристарх Таранов не боится вас! Или что-нибудь такое, в духе комиссаров из революционных пьес…
