Рози Томас - Скверные девчонки. Книга 2
Да, Мэтти и Митч умерли, но жизнь продолжается, а ее собственные возможности еще не реализованы. По лицу Джулии блуждала неопределенная улыбка, а глаза загадочно блестели из-под вуалетки.
Вдруг кто-то преградил ей путь, отрезав от толпы. Она подняла глаза и увидела Джоша. Слегка приподняв вуалетку, она подставила ему лицо, и он поцеловал уголки ее губ коротким дружеским поцелуем.
— Джош, что ты здесь делаешь?
Он был таким же, как прежде, только в его волосах уже появились серебряные нити. Она вспомнила, что именно она любила в нем, и безнадежно.
— Я был в Англии. И конечно же, узнал о смерти Мэтти. Прими мои соболезнования. — Он весьма официально выразил свое сочувствие, и Джулия кивнула. — Я увидел в газете заметку о поминовении и захотел прийти. Гарри Гильберт, если ты его помнишь, тоже хотел прийти, но он сейчас в госпитале. С ним худо. Он смотрел все фильмы с участием Мэтти, хотя не думаю, чтобы он когда-нибудь признался мне, почему. Он даже приезжал раз или два посмотреть на нее в Вест-Энд.
Джулия опять кивнула, вспомнив об идее Гарри Гильберта писать с Мэтти икону. Но сегодня это не казалось странным или нелепым.
— Я не знал, где тебя найти, — сказал Джош, — но подумал, что сегодня утром ты будешь здесь.
Она подняла на него глаза.
— Неужели ты все еще хотел найти меня, после всего?
— Хотел.
Она вспомнила дух одиночества в его горной хижине, промелькнули фрагменты их встреч. Но ничего не изменилось за двадцать лет. Джош был все такой же притягательный. Джулия прикоснулась рукой к его локтю.
— Посмотри, — сказала она, — это Лили. Ты бы догадался, что это моя дочь?
Лили была восхитительна своей способностью перевоплощаться. В этот день ее волосы были собраны в массивный узел. Кайма бледно-малинового льняного платья прикрывала колени, и она впервые надела жемчужные серьги матери.
— Я бы не догадался, — ответил Джош. — Но теперь вижу сходство. — По-дружески разглядывая Лили, он протянул ей руку. Она подала свою, и они обменялись рукопожатием.
— Вы — летчик, — сказала она, глядя на него широко открытыми глазами.
— Ваша мать и Мэтти называли меня так много лет тому назад.
А Александр называл его «герой твоих бульварных романов».
— Джош, а вот и Феликс. А это его лучший друг, Вильям Паджет.
Последовали рукопожатия, сопровождаемые добродушными приветствиями друзей, молча сознающих свое счастье присутствия здесь и переживающих горькое сожаление о тех, кого уже нет.
Джулия заслонилась рукой от солнца, которое било ей прямо в глаза.
— А это Александр Блисс. Александр, это Джош Флад.
Александр посмотрел на стройного загорелого мужчину с открытым, добродушно-насмешливым лицом. Он казался симпатичным, но Александр никогда бы не выделил его из толпы как героя. «Все совсем не так, — подумал он, — когда легенда обретает реальные формы». И все же Джулия оставила его ради этого мужчины… Упорное стремление и цепкость ее любви к нему вызывали чувство неловкости.
Когда-то Александру так хотелось избить его. Но теперь у него к этому человеку не осталось ничего, кроме любопытства.
Джулия наблюдала за ними. Он почувствовал ее беспокойство, и это было трогательно. Он любил ее и был теперь почти уверен в ответном чувстве. Появление Джоша лишь убедило его в том, что сейчас наконец он может ей верить.
Он протянул руку Джошу.
— Привет, Джош.
Джош взял ее обеими руками и тепло потряс.
— Рад познакомиться с вами, Александр.
Так они стояли молча у церкви, а у их ног топтались и ворковали голуби. Они поговорили немного о церемонии, но ни звуком не обмолвились о Мэтти. Мало-помалу тема беседы иссякла, и все в нерешительности оглядывались, не зная, что делать дальше.
Первым нашелся Феликс.
— Не отправиться ли нам на ланч на Итон-сквер? Это будет маленькая вечеринка в тесном кругу друзей перед тем, как отправиться на общий вечер.
Джулия улыбнулась ему.
— Мэтти с удовольствием присоединилась бы к нам.
— Да, я знаю, — тихо сказал Феликс.
Джулия видела, что они оба вспомнили о том, что Мэтти любила прокуренные комнаты, наполненные стаканы, дружеский смех и маленькие тайны дружбы. Пальцы Александра коснулись Джулии.
Они расселись по машинам и поехали в квартиру Феликса. Там, в уютной гостиной, Вильям налил вино в бокалы, и Джулия первой подняла свой.
— За Мэтти, — решительно сказала она.
— За Мэтти, — эхом отозвались остальные.
Они пили вино и беседовали как старые друзья. Джош и Александр говорили о лыжных трассах и Конкорде. Джулия и Вильям — о живописи, а Феликс описывал Лили Париж — Лили осенью собиралась ехать в Париж, поработать там год и изучить французский язык. По ее настоянию Александр позволил ей бросить школу.
Среди утонченного изящества гостиной Лили сияла юностью и красотой. Она смеялась, заражая своим смехом всех. Джулия видела, как в глазах Джоша разгорался огонек восхищения. Заметила она и спокойную гордость Александра своей дочерью.
Солнце стало клониться к закату. Его длинные сверкающие лучи становились все уже и короче и вскоре исчезли во тьме совсем. Пора уже было отправляться в «Ночную фиалку».
Феликс встал и подошел к рабочему столу. Развязав тесемки синей папки, он раскрыл ее и, взяв в каждую руку по рисунку, протянул один, где были нарисованы Джулия и Мэтти, Джулии, а другой — Джошу.
Они приняли подарки, и Феликс сказал:
— Я хранил их долгие годы, а теперь хочу передать вам. Как память.
Джош протянул Лили свой рисунок, чтобы она посмотрела. Взглянув на него, она посмотрела на мать.
— Как давно это было… — пробормотал Джош и улыбнулся Феликсу. — Мне очень нравится. Я помню, мы слушали тогда Билла Хейли.
Джулия представила эту картинку приколотой к голой стене горной хижины или в казенной квартире в Вэйле. Она посмотрела на свой рисунок. Случись это несколько месяцев назад, она сложила бы этот лист и любовно упрятала в инкрустированную шкатулку Джорджа. Но теперь она старалась жить без помощи своего талисмана. Жизнь дана для того, чтобы жить, используя все ее возможности, а не покорно смиряться со случившимся, как это пыталась делать она. Она выбросила свидетельство о рождении Валери Холл, потому что оно уже было ни к чему, а книжку о Рапунцели поставила на полку в библиотеке замка. В шкатулке остались лишь два ее кольца. Если она права, если ей повезет, то она достанет их и наденет на пальцы.
А потом — она опять начала покупать украшения — она будет хранить в этой шкатулке свои новые ожерелья и серьги.
Она протянула рисунок Лили.
— Возьми, Лили, — сказала она. — Когда Феликс делал этот рисунок, нам с Мэтти было столько же лет, сколько тебе сейчас. Мы тогда считали себя такими умными, скверные девчонки.
— Зато вы стали достойными женщинами, — заметил Александр. — Обе.
Все вместе они отправились в винный погреб на вечер в честь Мэтти. Джулия отыскала своих и, проталкиваясь в толпе веселящихся людей, опять почувствовала себя в Лондоне как дома.
Рикки привел с собой новый состав «Одуванчиков», за ними следовала небольшая группа почитателей. Все они по возрасту были ближе к Лили, чем к Мэтти и Джулии. Среди них были дети Роззи. А группу Бэннеров возглавляла сама Роззи с Мэрилин и Сэмом. Фил уже была замужем и уехала жить в Канаду. Мэтти не оставила никакого завещания, но большая часть денег Митча и ее собственное значительное состояние были поделены между пятью ее братьями и сестрами.
Мэрилин бросилась на шею Джулии. Копна ее светлых волос так напоминала волосы Мэтти.
— Я бы все на свете отдала, чтобы вернуть ее, — сказала она сквозь рыдания.
— Знаю, — утешала ее Джулия, — как и каждый из нас.
Она оглядела набитый людьми бар. Вокруг раздавался шум голосов и смех, мелькали наполненные бокалы. Было уютно находиться здесь с друзьями Мэтти, которые развлекались так, как когда-то сама Мэтти. «Они также и мои друзья», — подумала Джулия, ощущая невидимые связующие их нити. Она видела Рикки, беседовавшего с группой мужчин, когда-то игравших традиционный джаз в этом же самом баре, где Мэтти пыталась танцевать под их музыку всю ночь напролет. Был здесь и Томас Три с женой, сидевший в уголке вместе с Мэрилин и ее мужем, а также двое парней, теперь уже ставших мужьями и отцами семейств, которые однажды привезли Джонни Фловера в Леди-Хилл в тот трагический вечер празднования нового десятилетия.
У одного из них, Джулия помнила это, были тогда длинные баки, она еще танцевала с ним конгу. Здесь был и Джимми Проффит, подпиравший стену и яростно споривший с Крис Фредерикс. Джимми недавно опубликовал свою автобиографию, где также описывалась история постановки пьесы «Еще один день» и блестящий успех в ней Мэтти. Джулия натолкнулась на эту книгу в каком-то книжном магазине и полистала ее, рассматривая фотографии. Там было фото Мэтти в последней сцене спектакля. Она смотрела со страницы книги как будто из вечности. Джулия положила книгу обратно в стопку глянцевых томиков и медленно побрела прочь.
