Аманда Дойл - Верь мне !
В семь часов дверь распахнулась и мужчины шумной гурьбой вошли и уселись за стол. Блю и Расти, два работника станции, оказались пожилыми людьми с худыми лицами, загубленной жарким австралийским солнцем кожей, глазами, исчезавшими в сетке морщинок, когда они улыбались: глазами, которые привыкли смотреть далеко в подернутые жарким маревом пространства. Кстати, очень добрыми. Эндрю и Бант были два джакеру, чьи комнаты, как она обнаружила во время своей первой робкой инспекции, были расположены рядом с ее собственной. Им было не больше девятнадцати-двадцати, и обоим предстояло провести в Ридли Хиллз несколько лет, чтобы приобрести необходимый опыт, прежде чем занять более ответственные посты на других станциях. У них были румяные загорелые, гладкие лица, а влажные волосы были тщательно приглажены над не тронутыми морщинами лбами. Их глаза тоже смотрели доброжелательно, когда они перевели их с жирных кусков мяса самых причудливых размеров и форм, расползшегося картофеля и подгоревших лепешек на испуганное разрумянившееся лицо новой поварихи. Они быстро поели в смущенном молчании, явно проголодавшись: у мальчиков был неутолимый аппетит, свойственный всем юнцам, двое старших обладали философской терпимостью тех, кому случалось видеть еду и похуже этой.
Лу, осторожно наблюдавшая за ними, унося и подавая тарелки и наконец принеся им чашки, полные дымящегося черного чая, была благодарна им за их тактичность. Она так измучилась в мясном чулане, пытаясь нарезать отбивные с полутуши овцы, которая там висела! Сначала она положила ее на большую деревянную колоду и пыталась разрезать ножом, потом отчаянно ее пилила и, наконец, безоглядно стала рубить большим мясным резаком, удары которого никак не приходились на одно и то же место. Унося истерзанную, полную костей кучу мяса на кухню, она почти отчаялась приготовить ее вовремя, к семи. А вот теперь худшее было почти позади.
Ее руки дрожали, когда она заканчивала собирать поднос для Стива Брайента. Она выбрала самые приличные отбивные, просмотрела почерневшие лепешки, чтобы выбрать менее пригоревшие. Картофель весь был водянистый, так что тут выбирать было не из чего. О, Боже, думала она. Что он сделает? Что он скажет? По крайней мере поднос, кажется, выглядит красиво! Лу потратила на это немало усилий. Серебро сияло. Салфетка была белоснежной. Она выбрала самую красивую посуду и поставила в углу подноса крошечную вазочку с зимними цветами и апельсиновыми листьями. Лу успокоила руки, подняла поднос и отнесла его по переходу к веранде туда, где из-под двери кабинета вырывалась тоненькая полоска света. Она робко постучала, дождалась приглушенного, рассеянного приглашения войти, уравновесила поднос на поднятом колене и повернула ручку двери.
Стивен Брайент сидел за большим письменным столом, перед ним лежал раскрытый гроссбух, а кругом были разложены аккуратные стопки бумаг. Настольная лампа над его головой отбрасывала свет на жесткие темные волосы, иссиня-черные там, где их намочил недавно принятый им душ. Лу почувствовала, что сердце ее чуть дрогнуло при виде этого сурового, красивого профиля, упорного подбородка, сильных загорелых рук и спокойной силы крупного мужского тела, небрежно откинувшегося в вертящемся кресле. Он выглядел так, подумала она, как будто ничто и никогда его не испугает и не заставит сдаться. Ему никогда не понять, что значит чувствовать себя испуганной, затравленной ланью, не уверенной в себе, одинокой и лишенной доверия.
- Поставьте его там на стол.., спасибо, мисс Стейси, - сказал он рассеянно. Он не поднял глаз, не увидел красивой посуды, свежей салфетки, сверкающего прибора, миленького букетика на фоне темных блестящих листьев. Не увидел он и непривлекательного главного блюда! Лу рада была убежать.
Вымыв посуду после трапезы мужчин и приготовив их стол для завтрака, Лу долго медлила, прежде чем отправиться обратно, чтобы забрать поднос. Когда наконец в кухне не осталось ни одного дела, которое она могла себе придумать, она неохотно вернулась в кабинет. Сейчас начнется! - мрачно думала она. И, правда, началось.
Стивен Брайент повернул свое кресло.
- Садитесь, мисс Стейси, - скомандовал он, указывая на коричневое кожаное кресло по другую сторону стола. Лу послушалась, смиренно сложила руки на коленях и уставилась на них, как будто они могли как по волшебству перенести ее за тридевять земель или по крайней мере сделать невидимой для этого холодного серого взгляда.
- Вы ведь англичанка, да? - начался допрос.
- Да.
- Что вы делали в Сиднее?
- Ну, я.., я... - Почему она должна перед ним в чем-то оправдываться? внезапно взбунтовалась Лу. Не его это дело, чем я там занималась. Я ему ничем не обязана - наоборот, это меня постоянно подставляли и обманывали, а я никогда не смогу рассказать о Дике и всем этом ужасном деле.
- Ну, мисс Стейси, - сурово напомнил он ей. - Должны же вы были как-то зарабатывать на жизнь, и явно делали это не в качестве поварихи, презрительно добавил он.
Молчание.
- У вас есть рекомендации от ваших прежних нанимателей?
Лу отрицательно помотала головой.
- Тогда, может, вы работали именно в качестве поварихи? - предположил он лениво-насмешливо.
Ох, это было невыносимо! Бессердечно! Жестоко! Он сидел тут и посмеивался над ней, а она так старалась - так долго мучалась с этими мерзкими отбивными, сражалась с каменными лепешками, сервировала такой красивый поднос! От ярости у нее слезы навернулись на глазах. Она вскочила и безоглядно взорвалась:
- Вы совершенно невыносимы! Признаю, что готовила как умела, но вспомните-ка: в вашем объявлении ничего не говорилось о готовке! Вы привезли меня сюда под ложным предлогом, а теперь считаете, что можете оправдать свой произвол, оскорбляя меня подозрениями. Не то чтобы я ждала хороших манер от такого, как вы! Уж если на то пошло, вы не упоминали готовку, пока мы не подъехали к последним воротам. Зачем вы привезли меня сюда, если знали, что я не подхожу?
Он медленно поднялся и стоял, глядя на нее сверху вниз с каким-то непонятным выражением лица. Это не могло быть сочувствием. В уголке его рта дергался мускул. Она продолжала бушевать:
- Я не останусь здесь ни на секунду дольше, чем это необходимо! Будьте уверены! Я воспользуюсь первой же возможностью, чтобы уехать отсюда: все равно, куда и чем я буду впредь заниматься. Я не собираюсь - я не могу остаться здесь.
Лу задохнулась. Ничего не видя перед собой, она повернулась к двери и ушла бы, если бы стальные руки не сжали ее запястья как в тисках. Короткие мгновения она сопротивлялась почти обезумев.
- Отпустите меня, вы.., вы.., похититель! - Голос ее сорвался.
Она почувствовала, что ее бесцеремонно поворачивают, руки держали ее теперь чуть выше локтей, и она моргала мокрыми от слез глазами, глядя на белое поле рубашки прямо перед собой.
- Успокойтесь, мисс Стейси. - Низкий голос звучал ровно, безлично. И он-таки подействовал на мисс Стейси успокаивающе. Она прерывисто, шумно вздохнула. - Все не так уж и плохо, как вам представляется, но вы заставляете меня снова напомнить вам, что вы приехали в Ридли Хиллз благодаря собственному настоянию. Я не думаю, чтобы у вас был большой выбор, а? - Он проницательно посмотрел на ее бледное, расстроенное лицо. - Эта жизнь, это место покажутся вам поначалу странными, но вы скоро привыкнете. Может быть, вам даже тут понравится, и вообще, вы же понимаете, что нам действительно нужна ваша помощь, как бы неохотно вы ее ни оказывали. Но скоро вернется Марни. Если мои манеры не отвечают вашим строгим понятиям, то, возможно, потому, что я простой деревенский житель - хотя эти места и не столь уж удалены от побережья. Если вы когда-нибудь бывали в глубине континента, вы бы это знали. Там равнины, коричневые сожженные пустыни, где только изредка попадаются солончаковые кусты, колючки, да редкие эвкалипты, где дождя не бывает по несколько лет, где "вороны летят хвостом вперед, чтобы им в глаза не попал песок". Это большая, суровая страна, и человек должен быть твердым, чтобы здесь выжить. Здесь не место и не время для капризов и причуд, для нерешительности и слабости. Это жесткая, безжалостная земля, и единственное, что она уважает, это ответную жесткость и безжалостность. - Его неумолимый тон неожиданно сменился на удивительно мягкий:
- День у вас был очень тяжелый, мисс, правда? Я думаю, вам следует пораньше лечь спать.
Лу безмолвно повернулась к двери и уже было закрыла ее за собой, когда услышала, как он добавил, немного с озорством:
- Кстати, мисс Стейси. Вы завариваете прекрасный крепкий чай. Лучшего и местный житель не сделает.
Только умиротворенно упав на подушку в успокоительной темноте, Лу вспомнила, что так и не унесла поднос с его стола...
Глава 3
Лу разбудило теплое прикосновение луча яркого солнца. В первое мгновение, когда она поняла, где находится, и взглянула на часы, она от ужаса не могла даже пошевелиться. Потом ее взгляд привлек блеск термоса на столике у кровати и записка, лежавшая под ним. "Спите", - приказывала она несколько нелогично решительным почерком с резким наклоном, который мог принадлежать только Стивену Брайенту. "Мы все вернемся не раньше шести. Джим вам поможет".
