Рози Томас - Скверные девчонки. Книга 1
— Слишком жарко, — сказал Джош. — Давай вернемся домой.
Домой. На один день.
За домиком чаек находился маленький сад с выложенными кирпичом дорожками, увитый пыльным плющом и украшенный длинноногой алой геранью в глиняных горшках. Джош вынес два белых стула, приготовил охлажденный чай и принес на подносе два стакана. Джулия отпила из своего, а затем присела около Джоша на нагретые кирпичи и в изнеможении опустила голову ему на колени. Он отодвинул длинные пряди волос с ее лица. Вид пустых стаканов, опавших алых лепестков, ноги Джоша, закинутые одна за другую, казалось, таили в себе что-то сокровенно близкое. Прикосновения его пальцев, поглаживающих ее по лицу, были очень ласковы. «Мы так нежны друг с другом, — грустно подумала Джулия, — как будто один из нас собирается умереть».
Они сидели молча, слушая монотонный гул отдаленного уличного движения и сознавая, что их удерживает друг возле друга только безрассудство.
Джулии хотелось снова спросить его: «Ну почему ты так упорствуешь? Мы могли бы сделать друг друга счастливыми, стоит только тебе изменить свое решение…» Но она уже один раз спрашивала его, а возвращаться к этому опять ей не позволяла гордость.
Наконец, когда кусок неба над головой утратил свой раскаленно-медный цвет, подернувшись белой дымкой, Джош проворковал:
— Давай сегодня не будем выходить. Останемся здесь. Я приготовлю что-нибудь поесть.
— Хорошо, — тихо согласилась Джулия. — Спрячемся в этом игрушечном домике на последние несколько часов.
Джош ненадолго отлучился и вернулся с кульком из магазина. Он распаковал содержимое, среди которого оказались бифштексы и все необходимое для салата.
— Ты не догадывалась о том, что я умею готовить, верно?
Она наблюдала за его стряпней.
— Я ничего не знаю о тебе, Джош. Мне лишь казалось, что знаю.
Он внимательно посмотрел на нее. Это был прямой, открытый взгляд, и сердце ее отчаянно забилось. Невозможность любить его была подобна непреодолимому препятствию, преграждавшему путь всюду, куда бы она ни повернулась.
— Ты знаешь абсолютно все, что нужно, — просто сказал он. — Ничего другого нет. Ты относишься к числу тех людей, которые хотят и воображают себе больше того, что есть. Ты сложная натура.
Джулия не нашлась что ответить.
Они съели приготовленное, затем сложили тарелки и чашки, тщательно убрали на кухне, чтобы не осталось никаких следов их пребывания. «Как будто нас никогда здесь и не было», — подумала Джулия.
В чистом белом пространстве, в котором они все еще находились, Джош взял ее за руку. Он развел ее пальцы и поцеловал тонкую кожу между ними. Джулия была не в силах противиться ему. Она знала, что не смогла бы сделать это, даже если бы и захотела. Когда он привлек ее ближе и поцеловал, она почувствовала минутную нерешительность. Но не смогла не ответить на его призыв. Это развеяло его сомнения. Они вместе поднялись по лестнице в белую спальню. Джош мог заставить ее забыть, как, впрочем, умел это делать всегда, даже о завтрашнем дне.
Через некоторое время Джулия заметила, что он уснул. Она немного полежала, прислушиваясь к его дыханию, а затем осторожно выскользнула из его объятий. Казалось, их кожа расплавилась от жары и сейчас отделилась со слабым звуком, похожим на прощальный поцелуй. Джулия подошла и остановилась у окна, слегка раздвинув занавески, чтобы взглянуть на чаек. С удивлением она обнаружила, что идет дождь. Он падал темной сплошной пеленой, и крупные капли подпрыгивали и отскакивали прочь, серебрясь в свете уличных фонарей. Дождь барабанил и булькал, и дождевая завеса прикрывала Джулию, как бы отгораживая от внешнего мира.
Она содрогнулась, но кожа все еще сохраняла тепло, и она поняла, что эту дрожь вызвало чувство одиночества. Оно разрасталось по мере того, как шло время, а она неподвижно стояла там, пока ей не стало казаться, что она одна во вселенной, обреченная смотреть на стремительные потоки, омывающие булыжники двора. Джош слегка пошевелился во сне.
Джулия отпустила занавески, и они упали, закрыв от нее дождь. Она подумала о том, что преднамеренно вызвала в себе острое чувство одиночества, хотя у нее ведь были муж, ребенок, любовник и такой друг, как Мэтти. На ее губах застыла усмешка, когда она пересекла комнату, направляясь к кровати. Джош крепко спал, вытянув одну руку в ту сторону, где лежала она, пальцы его были слегка сжаты. Джулия тихонько нагнулась и подняла рубашку, сброшенную им в спешке. Надев ее и обернув вокруг себя, она спустилась вниз по лестнице на кухню и приготовила чай. Потом долго сидела, уставившись в белый угол потолка и слушая монотонный шум дождя.
Утром они по-прежнему были нежны друг с другом. Даже двигались по маленькой кухне с особой осторожностью, как бы боясь толкнуть и обеспокоить друг друга.
После завтрака Джулия поднялась наверх, достала платье в красный и белый горошек, которое было на ней в «Ритц», как ей теперь казалось, много лет назад. Она запихнула его в чемодан вместе с несколькими другими вещами, брошенными сверху. Джулия уже собиралась щелкнуть застежками, когда почувствовала, что Джош стоит у нее за спиной. Он облокотился о дверной косяк, и ее поразило его полураскаянное, полунастороженное выражение лица. Он был похож на маленького мальчика, который знает, что его сейчас выгонят за дурное поведение. Джош казался грустным, искренне грустным, но в то же время заметно было, что он испытывал чувство облегчения. Он протянул Джулии большую куклу. Она издала слабое протестующее «мама».
— Не забудь это.
Джулия положила куклу вместе с другими вещами в чемодан и решительно захлопнула его.
Джош отвез ее на вокзал на такси. Когда они шли по платформе к поезду, Джулия подумала о том, что в ее жизни было уже слишком много встреч и слишком много печальных расставаний. Она знала, как это бывает и какую боль они оставляют в душе, и от этого чувствовала себя старой, усталой и больной.
Джош нашел для нее свободное место в купе и бросил чемодан в багажную сетку. Они стояли на платформе лицом к лицу, наблюдая за спешно проходившими мимо пассажирами. Джош сделал движение, чтобы заслонить от нее перрон, и взял в ладони ее лицо, заставляя взглянуть на него. Она заметила, что в его выражении уже не было чувства облегчения, оно сменилось озабоченностью, сожалением и — она была уверена в этом — любовью.
«Черт возьми, — подумала Джулия, — я даже не могу в качестве утешения вызвать в себе неприязнь к нему. Неужели я буду всю жизнь любить его?»
— Я не хочу прощаться с тобой, — прошептал Джош.
Их всех слов, которые она могла бы сказать ему, Джулия нашла лишь эти:
— Мы могли бы и не прощаться.
— Может, будем иногда видеться? Не знаю, как отпустить тебя.
Казалось, его взгляд погружается глубоко в душу. Глаза Джулии потеплели.
— Джош, ты знаешь, чего я хочу. Если это, как ты считаешь, невозможно, то я не знаю, что было бы менее болезненным: иметь частичку тебя или совсем от тебя отказаться. — Легким толчком она отстранилась от него. На ее щеках остались красные продольные полоски — следы его пальцев. — Но я не в силах отказаться от тебя, вот мой ответ. Ты знаешь, где я живу, в любом случае ты найдешь меня, если постараешься. И когда это будет тебе удобно. Все начать снова и вновь расстаться, даже если это будет больно.
Она повернулась к нему спиной и поднялась по крутым ступенькам в вагон. Когда она опять обернулась, Джош по-прежнему неподвижно глядел на нее.
— Уходи, Джош. Пожалуйста.
Он неуклюже повернулся и пошел по платформе прочь.
Прошло еще несколько томительных минут, прежде чем поезд тронулся. Джош стоял под навесом, провожая ее взглядом. Но хотя он смотрел и ждал этого, Джулия не спустилась со ступенек и не побежала назад к нему. Джош почувствовал, как у него запылали губы и обожгло глаза. Видя перед собой бледное непроницаемое лицо Джулии, он ближе чем когда-либо в жизни подошел к той черте, когда мог бы сказать: «Останься со мной. Я постараюсь стать тем, кто тебе нужен».
Он знал, что любит ее, но боялся, что недостаточно сильно.
Вдоль всего состава поезда закрылись двери. Торопливо пробежал кондуктор, подавая свисток, и длинная вереница вагонов медленно заскользила вдаль. Джош стоял на прежнем месте, глядя невидящим взором вслед покачивающемуся хвосту поезда, пока последний вагон не исчез за поворотом. Тогда он качнулся и пошел быстрыми шагами, почти наталкиваясь на людей. Он возвращался обратно в чистый белый домик, который ненавидел, не зная за что: то ли за то, что тот продолжает стоять на прежнем месте, или за то, что он был теперь пуст. Джош собрал свои пожитки и отправился снова в путь.
Казалось, Лондон быстро остался далеко позади. Поезд неуклонно набирал скорость и уже мчался среди сельской местности. Джулии, пристально смотревшей сквозь грязное окно вагона, казалось, что сочные луга и раскинувшиеся зеленые кроны деревьев были до отказа наполнены влагой и обмякли от прошедшего прошлой ночью дождя. Даже домашний скот, пасущийся на лугах, пребывал в каком-то вялом, дремотном состоянии.
