Мила Бояджиева - Рим, конечно Рим! или Итальянское танго
- Я, пожалуй, выпью ещё кофе!
Кристина отстранилась. Сорвав бутон розы, она воткнула его в петлицу на лацкане пиджака Санты. Он поймал и поцеловал её руку.
- Проси за это что хочешь, детка.
- Правда? - исподлобья глянула Кристина. - Тогда запомни: я хочу оставить себе твой голос. У тебя есть записи - диски или кассеты.
- Конечно, есть. Обязательно пришлю тебе, как только попаду домой. Ведь я обитаю последние годы в чудесном городке под Зальцбургом. С австрийской стороны. Там у меня огромная фонотека, хороший рояль и старый Бехер - верный пес смешанных охотничьих кровей.
- И, вероятно, милая фрау, ожидающая твоего возвращения?
- Да, Кристи. - Санта отпустил её руку, которую все ещё продолжал сжимать, и с досадой потер лоб. - Иза - славная девушка. Мы учились вместе в Вене. Я влюбился в нее, когда мне было девятнадцать, со всей пылкостью неиспорченного, романтичного чудака. Иза была на пять лет старше меня и значительно взрослее по характеру. Она успела побывать замужем, возглавить и развалить какую-то феминистскую партию, защитить диплом доктора социальных наук... Она совратила "святого", а потом исчезла. Год назад мы опять встретились и решили не расставаться. Иза хочет иметь много детей... Моя авантюра с поисками бриллианта в России здорово разозлила её. А потом этот судебный процесс... Иза не жалует дураков, а я в этой истории, на её взгляд, выступил абсолютным идиотом. Теперь она ждет заблудшую овечку, чтобы вправить ей мозги и окончательно приручить.
- Ты странно отзываешься о женщине, от которой собираешься заиметь дюжину детей, - безжизненным голосом заметила Кристина.
- Просто не люблю, когда меня дрессируют. Но ничего, я умею кусаться! - Санта ощерился, щелкнув ослепительными зубами. - Противоположности, как утверждают, сходятся.
- Ты не такой уж покладистый и сговорчивый ягненок, как тебе кажется... Паола, с болью поминала о твоей строптивости и неуживчивости. Ведь ты бросил дом дель Форте уже очень давно?..
- Я гордый, детка. Может, чрезмерно. И хотя с младенчества изображал святого, дух непокорности и тщеславия терзал меня изнутри... Обычная история, смотри: мой отец, младший брат Франко, женился вопреки воле семейства на цыганке - работнице местной парфюмерной фабрики. Он аристократ, она - пролетарка, вдобавок, чуть ли не бродяжка. Лишь последнее поколение семьи Амалии стало вести оседлую жизнь, обосновавшись в нашем городе. Говорят, мои родители были красивой и любящей парой. Только я сам почти ничего не помню. Они погибли совсем молодыми, оставив трехлетнего сына на попечение Паолы... Франко и Паола растили меня вместе со своими детьми, ни в чем не ограничивая. Но то, что я отпрыск человека, презревшего законы родовой чести, я знал с пеленок. Как и то, что по традиции рода дель Форте останусь в стороне от полагающихся наследникам богатства и почестей. Моя смешанная кровь не годится для передачи потомству.
Я рано осознал это. Мой природный дух противоречия принял форму оскорбленной гордыни. Я был весел, добродушен с чужими, но болезненно уязвим в семье... К тому же, отношения с Леонардо совсем не сложились. Этот законный наследник, по-моему, свихнулся на своем превосходстве, демонстрируя мне его на каждом шагу. Всеми силами мальчишка старался доказать, что я - всего лишь приемыш, прислуга, оставленная в доме из милости.
В двенадцать лет меня отправили в швейцарский частный колледж. Франко щедро оплатил обучение. А потом жадность к познанию стала для меня чем-то вроде компенсации за неполноценность происхождения. Я набрасывался на гуманитарные науки, меняя престижные университеты и привязанности: филологию, историю, психологию... К счастью, жизнь научила меня самостоятельно зарабатывать деньги. Еще подростком я начал брать уроки у местного старика, занимавшегося, по преданию, с самим Карузо. В Вене, учась в университете, я продолжил частные уроки и начал петь по вечерам в кафе и ресторанах. А потом меня взяли в церковный хор. Я стал солистом! И вот до сих пор не знаю, кто я на самом деле - артист, готовый бродить по дворам с шарманкой, или сноб, затыкающий уши при одном упоминании о непрофессиональном вокале... А, может, просто-напросто авантюрист, каким меня считал проницательный дон Лиджо... - Санта крутил перед глазами гранатовый браслет Кристи, который осторожно снял с её руки. - Чудесная вещица. Наверно, тоже реликвия?
- Старинный, бабушкин браслет. Ему уже больше ста лет. Хотя это украшение для бедных и стоило в середине прошлого века отнюдь не состояние. Дутое серебро и камешки дешевые - кривые, разного тона... Видишь, в центре даже три зеленых. А вот тут есть совсем светлые, как рубины. Но мне это и нравится. На всей Земле нет второго такого. Не стала бы менять эту вещицу даже на бриллианты от Картье... Кроме того, у одного русского писателя есть прекрасная повесть о бессмертной любви. "Гранатовый браслет" называется.
- Наверно, очень грустная... Нет ничего печальнее бессмертной любви вообще того, что претендует на вечность, забывая о неизбежном конце.
- Повесть как раз о том, что только смерть может сделать большую любовь вечной... Ах, как это трудно объяснить. - Кристина мотнула головой, отгоняя обрушившуюся с новой силой тоску.
- Извини, милый, с нервами у меня, действительно, стало плоховато. Так и хочется завыть!
- Перестань, все чудесно складывается! Твое имя стало популярным в Италии и ты в любой момент сможешь продолжить карьеру в рекламе. Я запишу специально для тебя веселые песенки, а ты дашь мне почитать эту книгу про вечную любовь.
- Обязательно. - Кристина улыбнулась ему, как ребенку, придумывающему наивные сказки. - Я привезу тебе полное собрание сочинений Куприна, когда в следующий раз нагряну в Рим. Хотя нет, когда заеду в гости в Австрию.
- Это совсем недалеко от Москвы - посередине между Россий и Италией. А ты в самом деле намерена вернуться сюда?
- Я всегда буду мечтать вернуться в Рим, что бы ни происходило со мной на самом деле. А случиться может самое разное... Видишь ли, Санта-Рома, я действительно собираюсь начать новую жизнь... Боюсь, правда, музыки в ней будет не так много, как хотелось бы, как пророчишь ты...
Достав из корзины пунцовую розу, Кристина сосредоточенно обрывала бархатистые лепестки. Она старалась не смотреть на собеседника, чувствуя, что любое неосторожное слово может взорвать её с трудом сохраняемое спокойствие. С каждым мгновением все острее чувствовалось, как истекает, теряя минуты, последний вечер её мечты.
- Я была наивной, но упрямой девчонкой. Да и тщеславной не в меру... Тебя угнетало чувство чужеродности в богатом аристократическом доме, хотя ты знал, что принадлежишь миру дель Форте по праву, возможно, большему, чем кто-либо другой. Меня же мучило неприятие серенькой, бедной, обыденной жизни, окружавшей меня. Вырваться, вырваться любым способом, любой ценой! это стало моим девизом, навязчивым желанием. Умчаться с потоком шикарной, блестящей жизни, катившей мимо... - Кристина запнулась, вопросительно взглянув на Санту.
Но он слушал, сдвинув брови, и не собираясь нарушать её монолог привычной шуткой. Кристина решительно продолжила:
- Адвокат, назвавший меня жертвой, ошибся совсем немного. Виновным в растлении "юной души" был вовсе не Лиджо. Глупышка-Кристина стала жертвой собственных пороков. Ну вот! Прекрати смеяться, а то я не стану рассказывать.
- Я весь внимание, детка. Только стремление к благополучию, комфорту, богатству и порок - это совсем разные вещи. Не приписывай себе чужие недостатки.
- Ладно, суди сам. Я просто расскажу одну очень простенькую историю, изменившую мою жизнь, как "голубой принц" изменил твою.
...Это случилось в начале мая. В садике моей бабушки, находящемся в поселке у самого края большого шоссе, росли красивые цветы. Она много трудилась, чтобы вырастить их к празднику - у нас ведь холодная весна. А потом выносила их продавать - просто ставила на табурет у дороги банки с букетами для проезжающих мимо автомобилистов. Я торчала рядом до позднего вечера, провожая завистливым взглядом проносившиеся мимо шикарные машины. Состоятельные люди, появившиеся у нас в результате перестройки, торопились к своим загородным имениям, в окрестностях Москвы. Там, в роскошных домах, вкусно ели, веселились, обнимали своих кавалеров праздные красотки, имеющие дорогие наряды и украшения, проводящие время в ресторанах и казино. А я до сумерек возилась в огороде и едва могла накопить деньги на модную майку с поддельной надписью "Шанель"... В общем, бедняжка-Золушка. Только ко мне явилась не фея... Однажды поздним майским вечером у моих ног затормозил белый "мерседес". Из нег торопливо вышел сногсшибательно элегантный брюнет в светлом костюме с небрежно болтающимся на шее развязанным галстуком.
- И... что же произошло? - едва выговорил Санта. - Вы познакомились? Он забрал тебя с собой?
- Нет. Он бросил мне деньги, большие деньги и, подхватив цветы, поспешил к своей даме, которая, пуская сигаретный дым в окно, ждала его в автомобиле... Я, наверно, застыла с открытым ртом и ничего не успела сказать. Машина развернулась, мигая яркими огнями. Но не успела она отъехать и на десяток метров, как в окно вылетел мой букет. В пыль, в придорожный бурьян. Конечно, он был совсем не шикарный, не такой, что положено дарить капризной даме... Но это были мои цветы, частица моей жизни... Тогда я мысленно поклялась, что изменю свою судьбу - стану циничной, злой... Удачливой, богатой и наглой... Поэтому и появился на моем пути Эдик, Строцци, "голубой принц". И все эти беды...
